неопознанного Хайми бедолагу – прямо в огромную комнату в самом дальнем конце подвала. Освещённую сразу четырьмя факелами в держаках по углам. Уж её-то дверь – отперта! Поскольку никуда не убегают имеющиеся здесь развешенные по стенам, потолку, и стоящие на полу страшные орудия. Для пыток!
Вот на один такой, похожий на простой столярский верстак, несчастного дона и укладывают, лицом кверху. И руки-ноги приковывают. Уложив в имеющиеся зажимы.
Невероятно! Его Величество лично подходит, и своей (!) холёной ручкой отводит с лица распяленного, словно каплун, человека, закрывающие его грязные блёклые волосы.
Вот теперь видно, что это и правда – донн Хранитель. Только невероятно осунувшийся, и словно постаревший лет на двадцать: так выглядят древние старики! А ведь донну Вольфиндесту было не больше сорока, когда его…
Похоже, доконали моложавого холёного красавчика, каким Хайми его застал, полгода подвалов. И возможных пыток. И голода. И издевательств со стороны наверняка проинструктированной охраны… Но сейчас… Как ни странно, глаза жертвы репрессий вовсе не выражают смирения и страха. Напротив: они горят! Жгучей ненавистью, и непокорностью! Не сломался, значит, как ни странно, «наставитель рожков»! Любовь?!
Похоже, он и до сих пор испытывает к донне Лайме что-то этакое…
Иначе что дало бы ему сил терпеть унижения и муки?!
Поле зрения Его Величества начинает чуть подрагивать. Заговорил, значит, король. И Хайми легко представить диалог, происходящий между этими двумя непримиримыми врагами и соперниками. Один из которых имеет в своём распоряжении все «средства убеждений и унижений». А другой – только свою любовь… И несгибаемую волю!
Хайми может домыслить суть происходящего, даже не все слова читая по губам:
« – Жаль, что донна Лайма не может посмотреть на тебя сейчас, полудохлое ничтожество! Да и вообще – ни на кого больше не может.
– Мерзавец! Тварь вонючий! Что ты с ней сделал?!
– Ничего такого, чего она не заслужила бы. Посмев наставить рога своему властелину. Поддавшись на твои уговоры, и купившись на «достоинства». Те, что по её версии – больше, чем у меня!
– Отвечай на вопрос! Что ты с ней сделал, мразь?!
– «Отвечать» сейчас будешь ты. Впрочем… Почему не удовлетворить любопытство столь пылкого влюблённого? Что сделал… Пытал, конечно. Чтоб выяснить, что же сподвигло её так поступить. Пытался выяснить, не ведьма ли она – навела, может, на тебя… Или – на меня, свои чары! Ну и, понятное дело – наказал. Для примера. В назидание другим фавориткам! Вон: моя очередная, и куда более умная и сообразительная, донна Нюсхейм, даже взглянуть на кого другого – боится!
Ладно, я достаточно долго мариновал тебя неизвестностью. Знай: твоя сильно поблёкшая своей «неописуемой» красотой дама сердца живёт сейчас в Карадаге. Правда, в его подвалах. И питается только грубой пищей. Способствующей лучшему пищеварению. Ха-ха-ха!.. Ну, дыра в полу там большая… Да и бегать по весьма часто случающейся нужде ей недалеко. А вот живот… От такой пищи – явно побаливает! И твоя еда по сравнению с её – деликатес! А ещё у неё большая проблема: пищу эту, как и всё остальное в своей крохотной каморке, она находит… Наощупь!
Потому что выколоты её прекрасные, и сбившие тебя, мой наивный друг, с пути истинного, «голубые, и, словно небо, бездонные глаза»! Да: я нашёл те твои дурацкие стихи, которые ты, идиот, решился, наплевав на запреты Святого Конклава, записать! Хорошо, что кроме меня в замке никто читать не умеет. А я их сжёг!
Ну а глаза… Выколол лично!
– Ах ты ж!..»
Всех матерных слов, что наверняка льются из уст беспомощного любовника, Хайми не слышит, и даже расшифровать не может, но догадаться, что это – ругательства, несложно: рот прикованного кривится, брызжет слюной, глаза горят воистину неземной ненавистью, и тело судорожно дёргается в попытках добраться до обидчика!
Нет, добраться не удастся. Его Величество слишком расчётливая и подлая сволочь, чтоб позволить вот так запросто добраться до своей коронованной особы. Всё рассчитывает. Даже во сне! И поскольку этот сон – явно последний, перед окончательным «просыпанием», он будет и ярче и логичней всех остальных, скоротечных, бессистемных, и схематичных! И насколько Хайми понимает специфику, именно в таких, чертовски «реалистичных» и подробных, снах, его подопечный даже может как-то управлять происходящими с ним событиями!
И вот по приказу Его Величества подбегает весьма крепкого вида, обнажённый до пояса, палач. В традиционной красной маске, с прорезями для глаз. А глаза настороженные и испуганные.
Ну правильно: если не угодит, или промешкает, то уж – он будет лежать на этом верстаке!
Его Величество даёт какие-то указания: Хайми видит, как показывают туда и сюда руки, поднявшиеся кверху. Указующий перст указывает, в частности, на бадью с водой, и лежащую рядом с ней тряпку.
С неё страдания несчастного донна Вольфиндеста и начинаются: голову фиксируют в колодке с помощью всё тех же стальных хомутов, и боковых подкладок-зажимов, и на лицо накидывают тряпку.
После чего Его Величество тешит своё злобное и мстительное естество лично: неторопливо и расчетливо поливает эту тряпку из поднесённой бадьи с водой – из ковшика.
Видно, как заходится в кашле трепещущий рот пытаемого, втягивается и выпячивается покрывающая его тряпка, и дёргается в оковах тщетно пытающееся вырваться тело… Криков Хайми не слышит, но это как раз тот случай, когда он рад, что не слышит. Ни воплей, ни стонов, ни проклятий.
А вопли и стоны наверняка несчастный донн издаёт. Потому что когда заканчивается вода в бадье, и тряпку с лица полумёртвого и посиневшего лица снимают, и даже дают вырвать воду из лёгких и желудка, и прокашляться бывшему донну Хранителю, начинается настоящее свинство.
Расплющивают потому что огромными клещами с плоскими губками пальцы на ногах пытаемого – палач и его помощник. А Его Величество теперь только наблюдает. Но, вероятно, полученным эффектом он доволен, потому что приказывает по окончании пальцев (Расплющили мучители в кроваво-красную жижу все десять!) приступить к пытке растяжением!
Перезавязывают руки донна Вольфиндеста к верёвке, идущей от лебёдки. Ноги же так и оставляют в оковах. И вот уже палач медленно и осторожно выбирает слабину воротом лебёдки. Его Величество делает знак. Верёвка натягивается, натягивается… Тело несчастного мученика становится как струна: Хайми и не знал, что кожа может настолько растянуться! А руки…
Нет, руки всё никак не выворачиваются, и не выходят из плечевых суставов!
Но вот палач прекращает закручивать главный штурвал. И закрепляет его – не иначе, по новому приказу!
Но что это Его Величество делает? Почему его зрение отходит к стене? А-а, вот оно как. Светоч выбирает плётку. Потолще. Возвращается к растянутому.
А вот и удар!
Ого-го! Как забилось, задёргалось тело пытаемого! И звуки его душераздирающих воплей и проклятий наверняка пробились бы наверх, перебудив всех жителей столицы, если бы могли преодолеть сорок с лишним метров земли и камня. А так они только отражаются от равнодушных стен этого каменного мешка, пробуждая многоголосое эхо, и пугая других здешних узников. В страхе ждущей своей очереди!
Но Его Величество разошлось не на шутку: теперь король хлещет свою жертву частыми и сильными ударами: тренирован же! Тело донна Вольфиндеста покрывается кровоточащими красно-синими рубцами, и кое-где даже кровь брызжет из этого казавшегося полностью иссохшим и обескровленным торса!
А особо частыми ударами Его Величество покрывает пах несчастного, даже зайдя для этого в торец верстака: так, чтоб оказаться напротив причинного места своего обидчика! И уж орудует плетью Светоч умело! И попадает точно.
Странно. А почему просто не приказать пытаемого – кастрировать?!
Или…
А, ну да. Ведь это – подсознание работает. А оно – хитрущее. И расчетливое.
Если лишить своего обидчика его главного достоинства сразу – то нельзя будет доставлять ему всё новые и новые, изощрённые и мучительные, страдания!
Вот как сейчас.
Перевязывают потому что палач и его помощник яички и член жертвы тонким шёлковым шнурком. Затянув очень туго. И подвязывают шнурок к канату, спущенному с блока. А на другой конец блока, расположенный у стены, Его Величество вешает – опять-таки лично! – первый стандартный груз. Который весит, насколько Хайми знает, десять килограмм. А затем – добавляет туда же и второй!
И теперь, чтоб не умереть от чудовищной боли, донну Вольфиндесту приходится из последних сил пытаться поднять своё и без того растянутое тело, там, в области таза – кверху! Опираясь лишь на затылок и пятки! Чтоб грузы опустились на подставленную Его расчетливым Величеством табуретку. И чтоб не остаться без столь важных и нужных причиндалов! Но ведь исхлёстанное и почти лишённое мышц тело не сможет долго удерживаться в таком положении!
И точно.
Вот, буквально через пару минут, начинается!
Видно, как груз на табуретке начинает «танцевать», приподнимаясь и опускаясь! И боль в такие моменты там, в «причиндалах», наверняка поистине невыносима!
А тут ещё Его коварное Величество добавляет к грузам – ещё десять кило!
Но король у них – тот ещё жук! Он теперь бдительно следит! Приблизив лицо почти вплотную к паху своего врага! И Хайми отлично видно: сейчас пытаемый, похоже, потеряет сознание, и тонкая верёвка, впившаяся в тонкую кожу так, что та аж посинела, перережет, отделив от тела, столь «ценные» органы! Позволяющие доставлять их обладателю поистине чудовищные страдания!
Рука Светоча желает очередные жесты.
Палач спешит конец блока с грузами поднять. Таз пытаемого падает обессилено на верстак. Но Его коварное Величество уже успело подложить туда доску с гвоздями!
И пусть тонкие, в миллиметр, гвозди торчат наружу всего на пару сантиметров, страдания наверняка доставляют те ещё: ведь у жертвы почти нет мяса на ягодицах: только кости, прикрытые тонкой кожей! Вероятно, донн Вольфиндест воет: губы почти не шевелятся, но рот открыт. И глаза… Глаза выпучены, зрачки расширены во всю радужку!
Именно это и хотел, похоже, увидеть Светоч. Потому что приказывает он пытаемого развязать. И отволочить обратно, в его камеру!
А сам, присев на табурет, отдаёт вернувшимся какой-то другой приказ.
И те поспешно (Попробуй тут промешкай!) бегут куда-то ещё.
Возвращаются с новой жертвой. Голова её уже бессильно поникла, и болтается, но волосы… Женщина!
Волосы – хоть и седые, словно у старухи, но – очень длинные! И когда-то, похоже, были очень пышными. А тело – стройным, упругим, и молодым. И вот уже эту женщину распинают на верстаке. Прямо так, как была – в мешкообразном наряде. Но на этот раз голову сразу прочно и жёстко закрепляют в стальных обручах: лоб, подбородок, шея, щитки возле скул – не дёрнешься!
Его Величество подходит к лицу распятой. Снова аккуратным движением убирает волосы с него. Женщина открывает глаза.
Срань Господня!!!
Это же – донна Лайма!
Солгало, значит, его коварное Величество донну Вольфиндесту про Карадаг!
Да оно и вполне логично. Разве ссылка и банальное выкалывание глаз может насытить столь мстительную и злобную натуру, как у Светоча?!
Но как же так?! Почему донн Хранитель не
