Гоманго. День 6-й. Отрывок повести

Старик сидел на берегу реки. Живая и проворная, она была больше, чем ручей, но меньше чем настоящая горная река. До истинной реки ей еще предстояло дорасти. Где-то там, ниже по течению, на запад, по этой веселой и яркой от свежей весенней зелени долине, её ожидали встречи с такими же, как и она, проворными и говорливыми подругами.  Там, вобрав в себя, их силу и задор, она превратится в мощный и своенравный поток, способный сокрушить любое препятствие, но здесь, в верховьях, речка, минуя череду природных запруд, звонко катилась по каменистому ложу через цветущее разноцветье лугов. Солнце играло на её перекатах множеством бликов, а в прохладном хрустале воды форель серой молнией металась за тенью проносящихся стрекоз.
Уютная долина, обрамленная невысокими лесистыми холмами, едва ли превышала по ширине пару сотен метров, и была ровной и совершенно плоской, как отличное футбольное поле. Но Старик думал не о футболе. Его худые загорелые и морщинистые руки, камень за камнем, выкладывали на гобане одному ему понятный рисунок. Раз, за разом, он опускал пальцы в чаши го-кё, и негромко «журчал» камнями, выбирая на ощупь подходящий для очередного хода. Со стороны вполне могло показаться, что Старик и Река ведут неторопливую беседу. Впрочем, так оно, наверное, и было на самом деле.
Конечно, он разговаривал с Рекой. Это была долгая и интересная беседа, ведь Старик сидел здесь уже с утра. Увлеченный разговором, он не сразу обратил внимание на девочку лет пяти, которая, оставив в стороне картонные перевязанные лентами коробки и своих расположившихся на пикник родителей, тихонько присела рядом с ним на корточки.
Девочка только что сама поговорила с Рекой. Нет, конечно, не так, как Старик. По-другому. Ведь ей для этого не нужны были никакие приспособления, тем более такие неуклюжие, и такие тяжелые, как у Старика. Девочка говорила с Рекой на нормальном обычном языке, и та прямо и открыто отвечала на все её вопросы.
Некоторое время она молча слушала разговор, а когда Старик, наконец, поднял на неё глаза, спросила:
- А зачем ты раскладываешь это?
Он задумался, немного пожевал губами, а затем спросил в ответ:
- А разве это ни красиво?
- Красиво, но ты же всё равно потом уберешь.
- Уберу, - вздохнул он, - но красота останется. Здесь, и… здесь, - и Старик легко коснулся рукой её головки, а затем своего лба.
- Но там её никто не увидит, - сказала она удивленно.
- Но ты же видишь?
- Я вижу, а другие – нет.
- Но если двое видят, значит, может видеть и третий…
- Три – это мало.
- А четыре?
- Тоже мало.
- А если три, но каждый день?
- Это долго.
- А ты хочешь много и быстро?
- Нет, - сказала она, а потом добавила, улыбаясь, - Я хочу для всех.