(*)
– Итак, Магрит, – Рудольфус де Рэ сел напротив с расчётом на лишнюю резкость в собственных движениях. Видимо, это должно было меня напугать, – за что вы меня ненавидите?
Ненавижу? Тьма! Чтобы ненавидеть нужно иметь силы в душе. А у меня этих сил, знаете ли, не бездонный колодец! И я устала.
– У меня нет к вам ненависти, – я знала, что он может мне не поверить. Против меня выдвинуто обвинение: Магрит Эрше покушалась на великого потомка Жиль де Рэ – сподвижника известной ведьмы Жанны д`Арк! Позор! А ещё – великая опасность, ведь Рудольфус де Рэ – член Ковэна, а я всего лишь Магрит.
– Тогда почему вы хотели меня убить? – он улыбнулся.
Я вздохнула. Ну как я это ему объясню? Что я действовала по приказу профессора Карлини, которому всем обязана, в том числе и кровом, ведь он принял меня, когда я всё потеряла, и дал мне должность в своей Академии? Да, можно и так. Но как я объясню то, что в итоге я не довела дело до конца? Я ведь нарочно не стала стараться, а после и настаивать не стала.
Почему?
Ковэну Рудольфус неугоден. Рудольфус не хочет мира с людьми и хочет развести два мира – людской и магический в разные стороны. Конечно, никому это уже невыгодно, мы плотно переплелись с людьми за эти недолгие тридцать лет мира. Да, тридцать лет – это мало, чтобы забыть все обиды, но тридцать лет – это всё-таки срок.
Он хочет расхождения миров, вплоть до новой войны. И за это он неугоден – маги и ведьмы устали биться и пришли к выводу, что существовать рядом, творить и зарабатывать в мире людей не так уж и плохо. А теперь опять сначала?
Тьма с ним! Почему я, Магрит, всё-таки ввязалась в это? я пошла против Карлини, которому обязана, и вот, привет, тюрьма Ковэна и туманное будущее. Я не боюсь умирать – я слишком бесполезно проживаю свою жизнь, но всё-таки, я не хочу уходить преступницей, хотя иного, похоже, мне не дано.
– Если бы я хотела вас убить, я бы это сделала, – ответила я. – Поверьте в этом. Я работала с проклятиями и владею определёнными навыками.
– Ричард сказал, что вы и впрямь мастер, – он задумался.
Ричард сказал! Ричард вмешался! Да и вообще – этот Ричард надоел мне хуже Карлини. И уж точно куда больше, чем я сама себе надоела.
– Он хорошо меня знает, – я пыталась быть вежливой, – мы были соратниками, даже учились в Академии вместе.
– А потом?
Наверняка, да, не сомневаюсь, Рудольфус знал всё. Но если он хочет – что ж, я отвечу!
– А потом мы схлестнулись. Я разозлилась на то, что он пытался использовать меня и подставила. Он получил поражение в магических правах и отомстил мне. Он сжёг моё агентство.
– И всё ещё жив? – вот теперь Рудольфус удивился, а может только сыграл в него.
– Я его убью, – отрицать не было смысла, – я поклялась. Но пока он не примет свою дочь…
Осечка. Слова предали меня. Его дочь! Несчастная девочка Каталина, которая много лет жила во лжи и оказалась в итоге из неприкаянных – отвергнутый магии, но из магической семьи происходящей. Для любого мага или ведьмы – это позор. Для Ричарда тоже. Он не примирился, когда узнал.
– Я знаю о его дочери, – осторожно заметил Рудольфус де Рэ, – но это его, пожалуй, дело. Девочка сейчас на вашем попечении?
Глупее вопроса придумать нельзя!
- Я в тюрьме, – ехидно напомнила я, но спохватилась и ответила уже нормальным тоном: – девочка на попечении мадам Франчески в Академии.
И я очень стараюсь не думать о том, что с нею будет и присмотрит ли Франческа за нею должным образом. Я тоже не образец для присмотра и обучения, но мне спокойнее было бы знать, что она рядом.
Хватит. Нельзя думать лишнего.
Я взглянула на Рудольфуса. Он молчал, позволяя мне оправдаться или задать вопросы. Но я тоже молчала. Как тут всё объяснишь? Простой фразой о том, что я дура и всё из-за Карлини, тут не обойдёшься. А если де Рэ не глуп, он сам догадается и задаст нужный вопрос.
– Вы любите людей? – неожиданно спросил он, когда молчание стало неприличным.
– Что, простите?
– Людей, – повторил он, словно это было самое непонятное в его вопросе. – Ричард говорил и вы подтверждаете, что у вас было агентство. Вы ведь работали с людьми, помогали им?
– Да.
Когда-то Магрит и впрямь могла похвастать захудалым агентством «Спокойный сон», созданным для оказания услуг людишкам. Это позже она поняла, что строить бизнес – это не её. Совсем. И вообще, от «Спокойного сна» осталась лишь издёвка, так как ни сна, ни аппетита у Магрит не было.
А потом не стало агентства. И не стало единственной помощницы, пусть и из числа неприкаянных – Габи. Теперь не стало и свободы. Что там дальше? Жизни? Нет, пожалуй, нет. Сначала самоуважения. Или его уже не стало?
Как просто было когда-то жить!
– И вы их любите? – Рудольфус не отставал.
– Как можно любить или не любить тех, кто уже есть? – поинтересовалась я. – Люди есть люди. Мы живём за счёт и их энергии, за счёт того, что они есть в природе.
– Это необходимость, – он покачал головой, – я говорю о другом. Привязаны ли вы к людям?
А вот это уже хороший вопрос. Я существую за счёт людей, но напирать на это уже не надо – понятно, что хочет услышать от меня де Рэ.
– Я знаю, что вы хотите расхождения миров, – ответила я. – Нового разделения.
– Вопрос был в другом, – де Рэ был терпелив.
– Я привыкла к ним, – честнее ответа всё равно не было.
По лицу Рудольфуса очень сложно было понять, о чём он думает – по нраву ему мой ответ или нет. Наконец, он, похоже, устал от бесполезного разговора и спросил:
– Вас послали убить меня, так?
Вот и вышли мы на тропу полезных вопросов!
– Да.
– Это был, конечно, член Ковэна?
Кивок.
– Профессор Карлини?
– Да. Я ему обязана очень многим. Он тащил меня ещё с детства. Сначала к оценкам и образованию, а когда я всё потеряла, дал кров и должность профессора.
– Тогда почему вы не довели дело до конца?
Тьма! Я бы тут не сидела, если бы сама точно знала. Жалость победила? Страх стать марионеткой? Нежелание убивать ради политики?
– Испугались? – он решил мне помочь, но в итоге только оскорбил.
– Ведьмы не боятся подобного! – напомнила я.
– Посочувствовали мне? – предположил он.
Я поняла, что это самый лучший ответ и поспешила подтвердить:
– Да. Может вы и заслуживаете смерти как поджигатель войны, но не так. Не из-за того, что меня заставили. Не от меня. Я не идейная. Я вообще про вас ничего не знала. Это всё Карлини.
Вот так, дорогой профессор, пооправдывайтесь теперь! Когда вы хотели от меня избавиться, вы не думали о том, что я вас сдам! Вы думали, Магрит останется благодарной. Быть может, вы хотели даже меня защитить позже, на суде. Но Магрит, профессор Карлини, оставляет благодарность к прошлому и заявляет следующее: профессор Карлини, который помог ей и тащил её жизнь, хоть та и была балластом – умер!
Да здравствует чужой, предающий маг! здравствует и оправдывается. Да, я преступница, моим словам никто не поверит, но мне достаточно того, что Рудольфус, против которого вы направили меня, будет знать про то, что это были именно вы.
– Хорошо, я понял, – Рудольфус поднялся с места, – я ожидал чего-то подобного, но не полагал, что убийца окажется столь слаба, что не сможет даже довести дело до конца. Или Карлини совсем отчаялся?
Я потрясённо молчала. Нет, не благодарность я не рассчитывала, но всё же какое-то снисхождение я же заслужила?
– Я попрошу Ковэн быть мягче к вам, – Рудольфус помолчал, раздумывая, – но наказание снять с вас я не смогу, хотя вы даже его не заслуживаете. Если бы вы провалились в попытке – это одно. Если бы молчали о том, кто вас послал – другое. А так вы что-то третье, слабое и запутавшееся. Полагаю, не о чем тут более говорить.
Он направился к дверям, оставляя меня совершенно ошарашенную и униженную. Что ж, напрасно мне казалось, что мы сможем договориться – мы, конечно, были оба неугодными, но вот у него была идея, а у меня её не было.
Рудольфус де Рэ вышел и свет в камере почти выцвел, оставив лишь небольшой отблеск, чтобы совсем не спятить. Тюрьма Ковэна – это не только камень и безысходность его холода, это ещё и темнота, в которой обитает слишком много теней. Однако ко мне и вправду милостивы, если позволили быть хотя бы отблеску.
Но отблеск, это, вернее всего, последнее, что мне осталось.
Темнота стала плотнее и подступила к ногам. Согреться нет возможности – камера охвачена заклинанием блока, тут любая магия бессильна. Остаётся лишь свернуться, плотнее подоткнуть платье, закрыть глаза…
Не люблю смотреть в темноту. Темнота может и в ответ взглянуть. А так, если закрыть глаза и не реагировать на шелесты по стенам, на змеиные поползновения теней вокруг, можно представить, что это море. Я не была на море, но видела много рисунков и читала о нём. И если представить, а это последнее, что остаётся, то тени, проскальзывающие по ногам – это волны. А их шелест по стенам и потолку, это шелест самой воды.
А я? а я тогда, получается, счастлива и свободна.
Скрежет двери. Свет расширяется, отблеск всё ярче и ярче и вот – выхватывает фигуру Ричарда.
– Чего пришёл? – он не заслужил иного. Но я тоже не заслужила.
– Прохлаждаешься? – поинтересовался он. – А профессора Карлини, чтоб ты знала, вызвали, чтобы дать тебе характеристику.
– Могу себе представить! – я рассмеялась, – сейчас он представит меня фанатичкой и психопаткой.
– Тогда у Ковэна будет вопрос, как он тебя подпустил к детям, – возразил Ричард и сел напротив туда же, где недавно сидел Рудольфус де Рэ. – Расчёт его прост – выпутаться. Ты говоришь, что он отправил тебя, он говорит, что не знает, с чего ты взяла… короче, будет давить на то, что ты оказалась тайной сторонницей Ковэна. Кстати, Ковэну тоже не шибко выгодно убивать тех, кто против Рудольфуса, а ты, милая моя, в этот список вошла.
– Пошёл ты! – как они мне все надоели.
– Я-то пойду, – согласился Ричард, – но в грядущие дни опасно быть против Рудольфуса. Ты ведь знаешь, его предок Жиль де Рэ занимался магией и выводил артефакты.
– А ещё приносил в жертву детей, прослыл извращенцем и был казнён, – согласилась я. – да, помню.
– Тогда подумай, – предложил Ричард, – похож ли Рудольфус на безумца, который пойдёт против Ковэна с идеей разделения миров, ничего не имея?
– А с какой радости мне думать?
Ричард вздохнул. Он хотел довести меня до мысли, но я нарочно отказывалась. Хватит с меня их всех!
– Что будешь делать, Магрит? – спросил Ричард. – Тебя, вернее всего, понизят в правах, но не осудят сильнее. И уж точно не казнят. Так что? куда пойдёшь?
– На болото. Там, говорят, клюква пошла.
– К…клюква? – он даже потерялся. Я его сбила с толку. Молодец, Магрит, хоть какое-то развлечение. – Какая ещё клюква? Ты с ума сошла?
– Красная. Франческа хорошее варенье делает, – я старалась скрыть в голосе страдание. Я, вернее всего, не выпью больше чая с Франческой. Понижение в правах – это пустяк, да. Но что же? опять с начала? Из пепла? Я не могу больше.
– Магрит, клянусь силой, ты меня бесишь! – у Ричарда заканчивалось терпение. Тем лучше. Для меня, не для него.
Я не хочу быть преступницей. Лучше уж никем не быть.
– Так, ещё раз, – он глубоко вздохнул. – Магрит, Рудольфус де Рэ – это твой шанс. Карлини не примет тебя в Академию. Да, он оправдается, но ты же не думаешь, что он тебя простит? А Рудольфусу нужны соратники. Он не беспомощен, нет. Но сподвижники, причём те, кто был рядом ещё до
