Что знает омоновец о жизни? Да, ничего, по сравнению с няней в детском садике. Если бы мне предложили на выбор войти в клетку с тигром или еще раз повторить свой опыт работы с младшей группой, то сейчас, не раздумывая, я бы шагнула навстречу полосатому хищнику. А тогда мне, переполненной самоуверенностью и знаниями, начитанными за два курса пединститута, казалось, что может быть страшного в навыках утирать сопливые носы.
Мой первый же день встретил сюрпризами. И, как показало время, не совсем приятными. Первым оказался факт, перед которым меня просто поставили. Месяц на группе я буду одна – воспитательница, что работала в одно лицо 5 на 12, при моем появлении, радостно крутанувшись на каблуке, испарилась в заслуженном отпуске, оставив на новую няню толпу малолетних созданий. Мне досталась в наследство самая младшая группу, где обитало двадцать человек, разного пола, возрастом от полтора года до трех лет. «Ок!» - сказала я себе. Второй сюрприз был скорее шоковым. Привыкнув к стандартным детским садикам, я никак не ожидала встретить здесь анахронизм в виде раскладушек, которые до сончаса мирно стояли в кладовке. Пытаясь собрать в голове картинку, как я одной рукой расставляю эти чудо-спальные места, второй разливаю супы по тарелкам, и каким-то третьим глазом, что, видно, должен прорезаться на затылке, следить за тем, как выразилась заведующая этого богу угодного заведения, «чтобы детки не шалили». Сделав глубокий вздох и досчитав до пять, я сошлась на мысли: «Не страшно, я – крутая, я справлюсь». Но уже через два часа на меня на хлынуло острое желание сбежать следом за воспитательницей. Отлучившись на кухню ровно на пять минут, по возвращению моим глазам открылось поле Куликовской битвы. Стоя в дверях с кастрюлей горячего супа, я в шоке созерцала курган, собранный из раскладушек и упирающийся верхушкой в потолок, а вокруг сказала половина группы под руководством «душманов». Именно так мне представили двух братьев-близнецов, трехлетних сыновей поварихи. Одетые в одинаковые синие шорты, с абсолютно одинаковой хитрой улыбочкой на круглых мордашках, усыпанных веснушками, они просто фонтанировали идеями, как сделать день сотрудников детского садика, как минимум, нескучным. Весь персонал смотрел на меня с сочувствием, в тихой надежде, что может мне, каким-то фантастическим образом, удастся усмирить эту неиссякаемую энергию в квадрате. И, да, меня, естественно, предупредили, что единственный человек, действующий на «душманов» отрезвляюще – это их мама, высокая, дородная женщина, напоминающая пышные булочки, которые она пекла на каждый полдник. Мой же малый возраст, тихий голос и невнушительный внешний вид – шансов на укрощение не давали. Позже я нашла выход, но в тот момент, ошарашенная зрелищем, я мучалась только вопросом, а где же вторая половина группы? Ее я нашла в туалетной комнате, где ребятня весело шлепала по воде, залившей пол по самый порожек. «Мама дорохая, где мои тапки? Куда бежать? Куда спрятаться??» - заметались мысли в моей голове. Но, затянув свою нервную систему в жгут, я, быстро поставив на стол кастрюлю с супом, где-то глубоко в душе надеясь, что «душманы» не доберутся до нее раньше, чем я справлюсь с потопом, метнулась исправлять положение. Закидав пол туалета первыми попавшими под руку тряпками и быстро закрутив кран, что бил водой в мир, а точнее, в окна, пол, двери и даже потолок, я шуганула мокрую часть группы в раздевалку примерять сухие трусы. Затем одним ударом бедра запихнув «душманов» в кладовку, с надеждой, что за пару минут эта парочка не пророет подземный ход на свободу, я девичьим рыком пригвоздила к стульчикам вторую половину группы. И, наведя, таким образом, относительный порядок, кинулась накрывать к обеду столы, побив всё рекорды по расстановке тарелок. Выпущенные к супу близнецы обошлись лишь наволочками, натянутыми на голову. Стянув с них постельные принадлежности, я присела на корточки, чтобы мой взгляд встретился с парочкой хитрых карих глаз, и посмотрела на хулиганье самым строгим видом, какой смогла из себя выжать. Но «душманов» это не смутило, чувствовалось, что для них это также привычно, как для других деток мороженое на прогулке. «Чё, матери пожалуйтесь?» - ехидно спросил меня один из них. «Нет, а зачем?» - Ответила я и, выдержав паузу, добавила: «Просто еще одно движение, и моя дочь вам отомстит!». Пацаны, в тщетной попытке переварить информацию, начали растерянно переминаться с ноги на ногу. Видно, такого поворота событий они явно не ожидали. Потому, кидая на меня с подозрением взгляды, смирно отправились поглощать обед.
И, пока малышня активно шлепала ложками по жиже в тарелках, я интенсивно раскидывала курган, лелея мечту, что через полчаса эта ватага будет сопеть, дав мне минуту передышки для перекуса и легкого дзена. Но, ловко раскидывая матрасы, подушки и одеялки по складным лежанкам, я судорожно пыталась осознать, а что за хрень только что слетела с моих губ?? Какая, блин, дочь?? Детей у меня не было и в помине, не только в реальности, но даже в проекции. Не было даже того, кто должен был принять активное участие в их сотворении. Но ляпнула и ляпнула. С другой стороны, сработало. С такого момента близнецы всякого приходящего ко мне внимательно осматривали, стремясь стиснуть картинку в угрозу. А вдруг моя дочь носит брюки и усы, чем черт не шутит?! Меня же такая ситуация устраивала, ибо шалости не закончились, но уже не носили катастрофический характер.
Остаток дня прошел почти мирно, и лишь вечер принес очередной сюрприз. Уходя, заведующая заверила меня, что до семи вечера всех разберут. Мне же останется только поставить помещение на пульт и идти с миром, то есть, топать домой, чтобы завтра встать по будильнику в шесть утра. Полученные инструкции были просты и понятны, поэтому, выгуляв деток, я перед ужином отмыла двадцать комплектов мордашек, коленок и ладошек. Чистых и сытых деток разбирали охотно, пока я не поняла, что стрелки часов перевалили давно за семь вечера, а у меня остался один ребенок. Это была забавная девчонка с тощей косичкой между лопаток. От радости, что конкуренция за игрушки испарилась, она наслаждалась жизнью, катаясь по детскому садику на трехколесном велосипеде. А я, перемыв посуду, пребывала в раздумьях, ведь, что делать, если мне кого-то оставят, не было сказано ни слова. И как мне быть с этим юным созданием?? Домой забрать? А что скажет мама? Что все люди, как люди, если и тащат с работы что-то домой, то уж полезное для хозяйства, типа рулона туалетной бумаги, а я, как всегда, в своем репертуаре, принесла в подоле дитеныша, да?!? А в чем ее завтра в детский садик вести? Значит, нужно платье постирать, новые гольфы купить, блин. Да, тяжела судьбинушка няньки без инструкции. Так думалось мне, как вдруг мои раздумья были прерваны криками. В группу ворвались две взъерошенные женщины, наполнившие сумбурным шумом весь пустующий детский садик. Из руин плескающихся эмоций, я поняла одно – пришло спасение, это были мама и бабушка моей «потеряшки», которые понадеявшись друг на друга, спокойно занимались своими делами, пока не встретились и не поняли, что где-то потеряли дочь-внучку. Вцепившись в свое «золотцо» с двух сторон, дамы удалились. А моей радости не было предела, ведь, слава богу, гольфы теперь уже не нужны.
Переспав первый опыт, я вошла в садик уверенная, что меня теперь сложно чем-то поразить. Но не тут-то было. День второй начался с появления новенького. Это был щуплый, белобрысый мальчишка двух лет, который никак не хотел входит в социум, цепляясь за мамин подол и оглашая о своем несогласии громким криком всю округу. Зажав его у себя между коленей, я дала возможностей маме, выдернув свое личное пространство из рук сынишки, унестись за двери детского садика. А дальше началось хождение по мукам. Мальчишка молчал, только сидя на руках. В результате четыре часа весь коллектив передавал его с рук на руки как вымпел соцсоревнований. Но всегда наступает час Ч, когда без вариантов - кухарка встала к плите, завхоз уехала на базу, а к заведующей свалилась проверка, а я осталась одна, раздираемая дилеммой, то ли носить ревущее чадо на руках, то ли стол на обед накрывать. Выход нашелся быстро. Поставив стульчик у окна и примостив на него создание в соплях и слезах, я, шепнув на маленькое ухо «Смотри маму», унеслась расставлять тарелки. Рев не стал меньше, но перешел в какую-то одну ровную тональность. Как вдруг краем глаза я увидела Танечку, темноволосую девчушку, отличающуюся обычно очень спокойным характером. А тут она двигалась к пацаненку на стульчике, грозно раскачивая кубиком в руке и с выражением лица, не оставляющим сомнений в продолжении ситуации. Я чуть придвинулась ближе во избежание кровопролития, но Танечка, дойдя до стульчика и дернув за край шортов пацана, чтоб привлечь его внимание, затем, перейдя на шепот истинного рэкетира, произнесла: «Если не заткнешься, врежу кубиком!». И наступила тишина. «Белобрысик», полностью развернувшись к Танечке, молча на нее взирал, хлопая мокрыми от слез ресницами, а потом, спокойно спустившись с пьедестала и крепко вцепившись в теплую девчачью ладошку, словно послушный пони, отправился в дальний угол строить домик из кубиков. На утро мое удивление лишь усилилось. Едва увидев свою пассию, спокойно стоящую в проеме дверей, наш белобрысый новичок рванул от матери, даже не дав той дозастегивать сандалии, и, вцепившись в руку Танечки, впился в нее таким влюбленным взглядом, вызвав у своей родительнице ревностный укол. Видно, та была не готова, что так рано любимое чадо променяет ее на «стороннюю» даму. Танечка же, пригладив свободной рукой жиденькие волосенки своего подопечного, повернувшись ко мне, абсолютно спокойным голосом произнесла: «Не волнуйтесь! Это мое!». И отчалила с «добычей» в глубь группы.
На день четвертый ко мне завернул в гости приятель, с которым мы дружили с первого класса и который решил посмотреть на меня в роли «воспиталки». Мы сидели на скамейке. Он расслабленно и непринужденно, а я, слушая его в пол-уха и высматривая своих, выпущенных на прогулку. А присматривать нужна было - чтобы никто никому не насыпал песка в волосы, не зацепился шортами за край горки, не свалился носом вперед с качелей. Но всё было мирно. И лишь Машенька была не в духе, потому бродила, роняя слезки на белый воротничок платья, периодически подходя к нам с одним и тем же вопросом: «А меня мама заберет?» и получив положительный ответ, отправлялась бродить дальше, чтобы через десять минут вновь совершить набег к нашей скамейки. Нервная система моего приятеля дрогнула первой и в очередной подход Машеньки, он, опередив меня, резко ответил: «Нет! Не заберет!». Такой стремительной перемены я никогда в жизни не наблюдала. Сопли втянулись, слезы высохли, лицо Машеньки за секунду стало строгим и, внимательно осмотрев «взрослого дядьку», она вдруг, выпрямившись, резко произнесла: «Нет! Заберет!», и, развернувшись, по-королевски удалилась лепить куличики в песочнице. «Не фига себе, - подумала я: «Какая ювелирная проработка женских слез и капризов!».
К концу первой недели я втянулась: и встать в шесть утра, чтобы сорок минут потом
