Баллада о жилплощади

Часть первая

   Все имена и события в тексте являются вымышленными. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.

Экс-чемпионы мира по шахматам просыпаются так: сперва открывается левое око небожителя и наполняет мир его неизбывной мудростью. Следом размыкается правое око небожителя и впускает в мир его безграничное великодушие. Потом экс-чемпион откидывает белоснежные покровы и распахивает миру сладостные объятья. А, ч-ч-черт! Голова-голова!
    – Лейка! – болезненным фальцетом завопил Александр Валерьевич. – Лейка!
    Стуча ботинками, свердловская юниорка Лея Фигуллина вбежала в опочивальню экс-чемпиона мира, чуть ли не пав ниц – чего изволите.
- Водки принеси, и побыстрее, - простонал Факов, ; голова болит что-то.
- У вас все одно: с утра водки, - недовольно сморщила физиономию Лея, ; когда вы только научитесь…
    – Молчи, кобылища, – сурово сказал Факов. – Сейчас ремень возьму. Исключительно в воспитательных целях.
Экс-чемпион, охая, поднялся с кровати, зашел в туалет, долго мочился, размышлял - почему именно он должен заботиться о себе? Почему не эти перспективные юниоры-юниорки, ответственные за чемпионский быт? На кой хрен ему куча бездельников на сборах, раз сам вечно отвлекаешься на мелочевку? Может, и за продуктами самому прикажете ходить? И даже посуду мыть? Так легко дойти до полного самоотрицания. Нет уж, я Александр Валерьевич Факов, истинный питерец, такого не понимаю…
    Помыв руки, надев узорчатый среднеазиатский халат, Факов зашел в спальню, где его уже ждал стакан горячительного от Леи. Выпил, отдулся. Вдел  распухшие, с проступающими венами ноги в тапки.
- Пошли в народ, – скомандовал он.

Экс-чемпион стал осторожно спускаться на первый этаж, путаясь в полах халата на два размера больше. Коллега Муртаз явно подарил какой-то неликвид. Добавить еще капюшон сверху и дизайн хламиды стал бы напоминать униформу американского Ку-Клукс-Клана.
    Верные помощники дуайена питерских шахмат Евгений Салаженкин и Владимир Ебишин сидели в конце стола на высоких стульях. Курили, пили кофе. Рядом, у окна расположился корреспондент из «Шахматного Сатирикона» - толстяк, похожий на кота, даже за столом сидевший в кепке. Факов вошел в столовую резко, бросил хмуро:
- Здрасьте!
Он  покосился на помощников. Те только нагнули головы. Только сестра-хозяйка Ирина Чудакова, встала, даже поклонилась:
- Доброе утро...
    – Несите завтрак, что ли, – сварливым тоном приказал Факов. – Ну чего стоим? Видите, я уже проголодался.
    Чудакова, кинулась за дверь и явилась с подносом. Утренняя пища, извольте кушать: овсяные хлопья, сыр, масло и прочие джемы в которых не было ни грамма мяса. Даже внешне все смахивало не на суровый пацанский хавчик, а на санаторное питание.
    Безо всякого удовольствия Факов съел несколько кусочков сыра, затем еле-еле изжевал большой липкий бутерброд с вишневым джемом. На овсянку сил не хватило. Какая же гадость эта ваша здоровая кухня! Нет, с подобным питанием пора кончать, твердо решил маэстро. С первого числа позволю себе мясоедение. Объясню, что делаю поблажку по многочисленным просьбам поклонников. Чемпион я или не чемпион? Сам ввел режим, сам и отменю. И точка. Скажу, что немного белка только улучшит спортивную форму. Веганам – тысячу извинений.

    Отослав сестру-хозяйку за дверь, Александр Валерьевич забил на полезный энергетический чай из сухофруктов с медом и влил в себя еще сто грамм, отполировав все это не слишком крепким сладким кофе. Надо было включать ящик под потолком – скоро начинались утренние новости.
Ебишин нажал кнопку пульта, но на экране пока гоняли караоке. Прыщавая девица и длинноволосый урод, косясь на монитор, тянули известную бодягу, страшно фальшивя.
- Опавший клен... – неожиданно протянул в такт им Салаженкин.
- Опавший клен — не опавший член, – отрезал Факов и, гася лирическое настроение помощника, спросил:
Какие наши планы на сегодня?
– К вам Алексей Горгонов, – буднично сообщил толстяк в кепке, похожий на кота. – Приехал утренним поездом.
- Чего ему надо? – спросил экс-чемпион, удивленный неожиданным визитом земляка.
Просит вашего совета, – толстяк посмотрел в окно, – проблемы с женой.
– Пусть подождет в холле, – вздохнул Факов, – Женя, Володя, мой костюм! Побыстрее!

Александр Валерьевич в своем рабочем кабинете правил бал. По углам кабинета стали верные Ебишин с Салаженкиным. А сам экс-чемпион, лениво развалясь в кожаном кресле, готовился принимать молодого коллегу. Ни дать, ни взять – Корлеоне. При виде Алексея он не выразил никаких эмоций, но щелчком пальцев отослал помощников и показал на стул напротив.
Горгонов сел. Посетитель оказался приятным молодым человеком. Но весь он при этом выглядел каким-то поникшим и прибитым.
– Вид у тебя неважный, Леша. Хлебнешь?
Горгонов понял, что за внешней непроницаемостью Факов продемонстрировал ему свое расположение. Так и оказалось. Алексей хлебнул элитной финской водки – обожгло – и ритуально поинтересовался, как дела. И они начали говорить: конечно, только о делах Алексея.
– С женой разводишься? Неужто? И уже делите имущество? – Факов подергал себя за бородку, будто проверял, не отвалится ли. – Интересно. Не знал. Я ведь в дела молодых не лезу… А почему ты, собственно, с этим пришел ко мне? На твоем месте я бы сначала пошел в федерацию.

– Я для Яны идеальная цель. Видимо я легче поддаюсь манипуляциям, чем другие. Яна долго и усердно точила водой камень — я же её не посылал, так что можно долго было обрабатывать. Однажды она за что-то обиделась на меня, расплакалась и сказала, что если я продолжу пудрить ей мозги, то она всем скажет, что мы так и не поженились, поскольку я импотент. Поэтому я скрепя сердцем решил сыграть свадьбу. – с места в карьер начал Алексей.
– И что дальше?
– Проходит время. Как оказалось, Яна любит готовить супы.  Я их ел, чтобы не обижать супругу. А по ночам мучился метеоризмом и будил соседей нечеловеческими звуками, рождавшимися в моем спящем организме. Жена терпела. И, кстати, как ни удивительно, именно ее настырное стремление готовить разнообразные супы мне нравилась в ней, потому что именно эта ее страсть отличала ее от других моих хорошеньких подруг, например Даши Холовой. Мне на первых порах было интересно наблюдать, как сосредоточенно и придирчиво она выбирала продукты на рынке, как медитировала на ковре в комнате, прежде чем приступить к процессу, как готовила к работе кухню, – мыла полы, убирала лишний свет, жгла индийские ароматизированные палочки, точила ножи, досуха вытирала столовые приборы, кастрюли и сковородки, как тщательно и любовно мыла продукты, как раскладывала их в отдельные заветные тарелочки и горшочки, как с громкими стонами вдыхая вьющийся над кастрюлей пар, вынимала она специальными вилками отварное мясо из пузатой эмалированной кастрюли, как, дрожа от вожделения, разрезала она мясо на гладкой и стерильно чистой и, как правило, всегда лишь второй или третий – максимум – раз использованной разделочной доске, как, вскрикивая, будто кончает, пассировала она лук на швейцарской сковородке, которую я ей купил в Финляндии, как…
- И тебе это надоело?
- Ровно через полгода после нашей свадьбы, буквально минута в минуту, я достал из хитроумного и незаметного тайника, устроенного мной в квартире, пистолет, подаренный Павлом Братовым – «Магнум», зарядил его сверкающими в свете лампы толстенькими патронами, снял с предохранителя, хрипло вскрикнул, оскалился и пошел убивать свою жену-кулинарку. У входа в кухню в нос мне впился запах очередного супчика, и меня замутило, а потом понесло в туалет и там, соответственно, понесло.
- А на хрен тебе ее убивать, когда ты можешь спокойно и бесшумно, и бескровно с ней развестись, раз-вес-тись и никогда ее больше не видеть и никогда больше не хавать ее веселые супчики? – заинтересованно спросил Факов.
Горгонов только огорченно покачал головой.
- Из туалета я вышел новым человеком, облегченным и мудрым. Спрятав назад в тайник «Магнум» и дыша только ртом, я пошел на кухню сообщить жене свое решительное решение. Она же, решительно ничего не подозревая, встретила меня добрым и тихим взглядом, молча, с дымящейся тарелкой красно-белого лукового супа в руках. Демонстративно давясь, я съел суп, но решительно не решился сказать ей, что недавно так решительно хотел. Заробел что-то. Ощутил себя при этом очень паршиво, бякой и сукой. Ночью, благодарно, но без вкуса трахая свою жену-бульонку, я размышлял, как бы тактичней, вежливей, любезней, воспитанней и безболезненней для нее сообщить ей, негромко покряхтывающей подо мной, о своем окончательном решении.
- Ну вот, дипломатично надо, – поддакнул Александр Валерьевич. – так сказать, в позиционной манере.
- Но вскоре заснул, так и не кончив, прямо на ней, так-то. Но это не имеет никакого значения, самое главное, что я так и не придумал, как поумнее сообщить своей жене о своем радикальном решении. Помог случай. Непредвиденный – раз случай, – но до тривиальности банальный, но эффективный. Как-то утром я соврал Яне, что отбываю на турнир, в Казахстан, на неделю вроде как еду, на неделю. А сам, прихватив под мышку одну тощую девчонку из нарколожки, прыгнул в свой замызганный и покореженный автомобиль, «Тойота королла», и умчался с гиканьем, топотом и свистом в уютный ведомственный пансионатик в Комарово. Три  дня мы отупело ели, пили и трахались, а на четвертый день я заметил, что моя наркологическая дама Наталья много таблеток принимает перед сексом. По три, по четыре штуки принимает и трахает потом меня до потери сознания. В ту же ночь, раздумчиво наблюдая за ее телом, неистово скачущим на мне, я вдруг отчетливо представил себе, что в следующий раз она меня заездит до смерти, и, не попрощавшись, тут же уехал – утром.
- А последней каплей стало то, что по мнению Яны, каким бы добрым ни был её супруг, он должен согласиться на то, что все деньги должны храниться у жены. Типа мой кошелек это наши общие деньги, а ее средства — это только ее деньги. Это мне надоело и я принес с улицы кота, зная, что у Яны аллергия на шерсть вплоть до астмы. Она ушла, и я объявил о разводе.
- И что было дальше?
- Яна через пару дней вернулась, вызвала клининговую компанию и они вычистили всю квартиру. А затем она выгнала меня к маме и предложила три варианта развода и раздела имущества. Суд дал нам три месяца, чтобы мы помирились. Я же пока живу с мамой.
- Ну и какая теперь ситуация?
- А вот теперь Яна всем говорит, что мы разводимся, поскольку… я импотент.
- Да уж, круг замкнулся, как говорится, – хмыкнул Факов.
- Да главное я квартиру хочу сохранить за собой! – воскликнул молодой шахматист. – Она уже почти всю мебель куда-то вывезла оттуда! И делить с ней жиплощадь я не собираюсь! Вот и пришел к вам за помощью.
- Выпей еще, Леша, – посоветовал незадачливому парню экс-чемпион, – и оставь нам свои проблемы.

Отослав вскоре молодого петербуржца домой с заверениями, что все будет хорошо, Факов в свою очередь поехал вместе с Ебишиным и