НОВАЯ КВАРТИРА
Какими бывают потолки в домах? Да разными… Бывают оштукатуренными, белёными, со множеством трещин и трещинок, которые, как ручьи весной, разбегаются в разные стороны, или как морщинки на лице человека, немало пережившего на своём веку. А ещё потолки бывают обиты фанерой, покрашены водоэмульсионкой, из- под которой выглядывают ржавые шляпки гвоздей и которая большими хлопьями сыплется на пол, на ковры и дорожки, и выбить эту краску, хлопай – не хлопай, почти невозможно. А бывают потолки модные, натяжные, практичные, идеально ровные, как сугробы нетронутого снега после метели, ослепительно, пугающе белые, как погребальный саван…
Так, всё... пора останавливать свои мысли. Их медленный поток всегда начинается где- то очень далеко и безобидно, но поплутав - поплутав, приходит к одному и тому же завершению, о котором и думать, и говорить без боли просто невозможно.
Мысли мои объясняются довольно просто: я лежу на диване, бесцельно и бессмысленно смотрю в потолок. Если спросить меня, как давно я здесь нахожусь, не отвечу, как не скажу, и во что я была сегодня одета, когда отправлялась на работу. Я просто не помню таких незначительных деталей… Но на работу я ходила, как и полагается, "сеяла разумное, доброе, вечное" (я и сейчас, спустя несколько лет, не понимаю, что я тогда могла сеять). Возможно, я даже улыбалась, вот только домой не спешила, как это делала всегда. Сейчас моя жизнь была здесь, а дома, еще в прихожей, встречала такая безжалостная тишина, что мне хотелось развернуться и убежать. Но сделать этого я не могла: на меня смотрели две пары круглых глаз, в которых жила надежда, что покормят и приласкают. Поэтому я, сняв пальто и шапку, поставив в угол обувь, шла на кухню и открывала холодильник, а следом, стуча когтями и задрав хвосты, шла моя команда – пёс и кот, вернее, котенок. Котенка, дымчато- серого, пушистого, привезли дети, «чтобы не было так одиноко», но свою функцию он как- то не выполнил, а может быть, её не выполнила я – не смогла дать этому крохотному существу того тепла, которое ему было так необходимо в его- то малом возрасте. А он, требуя внимания и ласки и не видя её, отчаянно цеплялся за меня острыми, как иголки, когтями и в кровь, безжалостно изодрал мои руки и ноги, да так, что на них страшно было смотреть, и мне пришлось скрывать их под плотной одеждой не одну неделю. Мне тогда часто казалось, что эти кровоточащие царапины были не только снаружи, но и внутри меня – сплошная боль. И с ней мне приходилось жить, она не оставляла ни на минуту.
Ну вот, еда в мисках. Кажется, в доме больше нет голодных. Сев на диван, я нащупываю пульт от телевизора и нажимаю кнопку, увидев вспыхнувший экран, ложусь на диван, откинувшись на подушку, и смотрю … в потолок. Громко и грустно вздыхает пёс, подходит к дивану и, положив умную печальную морду на мою руку, долго смотрит на меня, ждет, когда хозяйская рука, как бывало, ласково потреплет по затылку и почешет складки на шее, но так и не дождавшись, фыркнув, отходит и ложится около стола, изредка взглядывая на меня, будто говорит: «Что ж ты миску не помоешь? Не сверкает она больше ясным солнцем…» Прижавшись к теплому собачьему боку, грустит пушистый серый комок, которому играть бы да прыгать. «Прости, - вздыхаю я и отворачиваюсь, – не могу ничем помочь, пока не могу».
Так продолжается ни день, ни неделю, а несколько месяцев… Все это время я живу на кухне, где стоит у стены диван, а на холодильнике - телевизор, хотя в доме есть две большие комнаты. Некогда уютные, обжитые, всегда аккуратно убранные, они меня пугают своей пустотой, я не могу заставить себя сюда войти, чтобы полить пересохшие цветы. Я долго стою перед закрытой дверью, держась за её ручку, и не могу сделать шаг. Чувствуя, как к горлу подступает комок, а руки начинают дрожать, я поворачиваюсь и иду на кухню, мысленно ругая себя за малодушие и благодаря того человека, который по какому- то странному обстоятельству сделал кухню такой огромной, что она не уступала по размерам жилой комнате. Я прекрасно понимаю, что если я буду жить так дальше, то сойду с ума. Я и сейчас- то была не совсем уверена в том, что полностью адекватна и вменяема. Ну кто, скажите, выключает телевизор не на ночь, а на день? Только полный псих… или человек, который в своей жизни никогда не жил один, а теперь вдруг… живет. Вот только живёт ли? Я умирала каждый вечер, чтоб очнуться утром и, собрав себя в нечто целое, движимое и разумное, отправлялась туда, где жизнь шла своим чередом - на работу.
- Мама, давай переедем, - предложила однажды дочка. - Найдем квартиру и уедем отсюда,невыносимо здесь находиться. Посмотри, даже котенок не играет.
- Я не могу… здесь всё сделано для нас… всё его руками.. Не проси, не могу...
Но другую квартиру всё- таки пришлось смотреть. Я ходила по её пустым комнатам и понимала, насколько мы с ней были похожи. Потолки в щелях и трещинах, давно не крашенные полы и кривые углы, тяжелые перекошенные двери, тусклые, засиженные мухами окна с облупившейся краской деревянных переплётов… Но всё это было залито ярким солнечным светом (август за окном был невероятно тёплым и погожим), в моих же «комнатах» жил мрак, холод… и вот теперь, кажется, зарождалась надежда.
- Как хорошо и легко дышится, - улыбалась дочка, заглядывая мне в глаза. – Смотри, мамочка, сколько здесь солнышка, сколько света!
Внучка, громко топая, бегала по длинному коридору, пряталась за распахнутыми дверями и радостно смеялась. Глядя на нее, улыбались и мы.
И я уже знала, что куплю эту квартиру, мне казалось, что и она, квартира, об этом догадывалась. Мы смотрели друг на друга и оценивали: стоит ли тратить время? Я почти не слушала, что говорил мой практичный зять, кивала сыну, который перечислял те работы, которые необходимо выполнить в первую и во вторую очередь. Поэтому я не стала торговаться, а заплатила столько, сколько просили хозяева, чем удивила многих: можно было снизить цену, можно. А мне было все равно: видите ли, с некоторых пор я стала понимать, что далеко не все в жизни основывается на деньгах, иногда они не более, чем средство, и не всегда помогают. Да, не всегда.
И вот теперь мы были друг у друга. Я приходила сюда и подолгу сидела на единственном табурете, оставшемся от прежних хозяев, грустно смотрела в окно. Нарядные желтые листья уже опали, превратившись на земле в грязно- темные кучи, а по улице гулял ветер, морща гладь воды в холодных лужах. Но в моём доме было тепло. Я вздыхала, мне казалось, что мы привыкаем друг к другу – я и моя квартира. Мы молчали, думали, мечтали… надеялись, иногда плакали, вернее, плакала я, а она молчала, но мне казалось, что и ей было о чем всплакнуть, она ведь тоже осталась одна, тоже потеряла…
Пришла пора - и я кипуче принялась за работу: обдирала старые пожелтевшие обои, белила потолки, забравшись на шаткий стол, замешивала в старом ведре шпаклевку, мыла и красила окна, меняла полы и сантехнику, вытаскивала тяжелые мешки с битым цементом – и видела, как моя квартира меняется, приобретает ухоженный и даже нарядный вид. Менялась и я: едва моя голова касалась подушки, я проваливалась если не в сон, то в полное беспамятство, так сильно я уставала. Больше я уже не блуждала в воспоминаниях, не оглядывалась на прошлое, не корила себя – мне было не до этого: я куда – то ехала, что- то выбирала и измеряла, с кем- то договаривалась и что- то объясняла, даже спорила. Когда с меня свалилась самая узкая юбка, я поняла, что одежду все- таки придется покупать, хотя денег на это было жаль, и отправилась в магазин. Я видела заинтересованные взгляды соседей, коллег по работе, слышала комплименты и не верила ни единому слову, считая, что это не имеет ко мне никакого отношения, зато теперь я гордилась тем, что умею отличить шуруповерт от дрели, знаю, что это полезнейшие вещи в хозяйстве и они не падают у меня из рук, что саморезы бывают по дереву и по гипсокартону, что в смесителе можно заменить прокладку, а с бригадой мужчин – рабочих надо договариваться, четко ставя задачу, а не играя длинными ресницами. Как же много я теперь знаю! И каким неимоверным трудом далась мне эта наука!
И из этой Эпохи Новой Квартиры я вынесла несколько, может быть, и банальных, но проверенных собственным опытом истин. Вот они! На свете есть хорошие люди, их мало, но они точно есть и придут тебе на помощь. Дай Бог им здоровья. Есть люди, которые помогут словом, есть те, кто поможет делом. Каждый из них важен. А еще на свете есть самый главный для меня человек - это я. И у этого человека есть на земле место, куда можно прийти в любое время дня и ночи, привести тех людей, которые дороги мне. И место это – моя квартира. Да, я её сделала и продолжаю делать. А она сделала меня! Я больше ничего не боюсь.
Как раз собираюсь с силами чтобы начать ремонт.
А написано хорошо.