Глава 35. Покаяние.
Аля хатько и Олег Вайнтрауб.
Марк открыл дверь в свой номер гостиницы и пропустил Юлю вперед, сам вошел за ней. Женщина огляделась. Номер был небольшой, одноместный с полуторной кроватью, столом, креслом и стулом. В одном углу стоял старенький телевизор, а в другом небольшой бар, в котором стояли пара бутылок с минеральной водой и стаканы.
Марк помог Юле снять плащ и предложил сесть в кресло. Сам взял стул и присел, напротив. Оба молчали, не зная с чего начать разговор. Первой прервала молчание Юля:
- Марк, ты просил меня прийти для серьезного разговора. Вот я пришла. Что ты хотел мне сказать?
- Юля, я хочу извиниться перед тобой. Нет, не извиниться, а на коленях просить у тебя прощения. Я очень виноват перед тобой.
С этими словами Марк, действительно, стал перед ней на колени, уткнувшись головой ей в ноги.
- Прости меня, Юля, я очень виноват перед тобой. Я испортил тебе жизнь, за что меня жизнь сурово покарала.
- Почему ты считаешь, что ты испортил мне жизнь? Может быть, наоборот, именно благодаря тебе я встретила настоящего мужчину, который жизни не жалеет, чтобы сделать меня и нашего сына счастливыми.
- Но ты же любила меня…
- Да, любила и очень, тяжело пережила нашу разлуку. Но когда пережила и вычеркнула тебя из своей жизни, встретила настоящего человека, который стал мне верным мужем, настоящим другом и отцом моего сына. И я очень счастлива, хотя, по правде сказать, люблю его не так, как когда-то любила тебя. Но я уважаю и ценю его.
- Юленька, может быть еще не все потеряно?... Может быть мы еще…
- Марк, о чем ты говоришь?! Ты посмотри на себя. Ведь в тебе уже не осталось ничего, за что я тебя так любила. Ни чести, ни верности, ни достоинства. И давай не будем выяснять наши отношения. Жизнь расставила все по своим местам. Лучше расскажи, как ты жил эти годы? На Людмиле ты не женился?
- Нет, конечно. Она была замужем. Странные у нас с ней были отношения. Встретил я ее еще задолго до встречи с тобой. Муж ее был постоянно в отъезде. А с ее темпераментом ей мужик нужен был постоянно. А меня устраивала ее доступность. Наши отношения держались на сексе и не более. Она увязалась со мной в Алжир. Но когда узнала, что в нашей группе будут преимущественно одни мужчины, попросила не афишировать наши с ней близкие отношения. А там она уже дала себе волю. Практически вся группа переспала с ней. Но это не самое главное. Если ты и ревновала меня к ней, то напрасно. Я нисколько ее не любил.
- А я считала, что именно из-за нее ты мне изменил.
-”Изменил” … не совсем корректное слово. Скорее бросил. Но не из-за нее. Я променял тебя на свободу. Мне казалось, что мне еще рано обзаводиться семьей, я еще не нагулялся. Представил себе, какие возможности у меня откроются после командировки. У меня будет своя квартира, машина. Любая женщина будет у моих ног. Как же глубоко ошибался! Была и квартира, и машина, были и женщины, много женщин. Но ни одна меня не любила так, как ты любила меня. И я никого не смог полюбить по-настоящему. Больше полугода я ни с кем не жил. Всем женщинам от меня нужны были только деньги. И вот я остался у разбитого корыта. Годы прошли, а нет ни семьи, ни детей, ни близкого по духу человека рядом.
- Ты сам же виноват. Все могло у тебя быть: и семья, и дети, и любящая жена, пусть без городской квартиры и машины. Но разве в них счастье?
- Я сам это понял. Но слишком поздно… Черт же поднес этого Мишку со своим предложением поехать в Алжир.
-Что уж теперь говорить. Лучше расскажи, как ты жил эти годы.
-Тогда, в декабре 1967 года я уезжал с желанием обязательно вернуться, вернуться с деньгами и прекрасно устроить нашу жизнь. Но потом жизнь закрутила, завертела, появились соблазны…
Перед отбытием в командировку, вся группа была собрана в Москве, в здании Министерства здравоохранения. В течение трех дней нам читали лекции, проводили инструктаж, объясняя, что разрешено, а что запрещено, условия проживания, задачи, которые перед нами стоят, а также анализировали текущую международную ситуацию в регионе. Если кратко подытожить, то в городе Алжир собственные медицинские работники, больницы и поликлиники были представлены в крайне ограниченном количестве. Их функции выполняли зарубежные госпитали, включая немецкие, французские, английские и американские. Медицинское обслуживание в этом регионе было исключительно платным и весьма дорогостоящим. Только те пациенты, которые могли оплатить лечение, получали помощь в этих госпиталях. Остальная часть населения была вынуждена платить налог в так называемую Больничную кассу. Именно она распределяла пациентов по госпиталям и оплачивала их лечение до тех пор, пока у неё были средства для этого.
-А если средств не хватало? - не выдержала Юля.
- Это уже проблемы самих больны-. Нет денег - нет лечения. Умирай. Это же капитализм.
Так вот, правительство Алжира обратилось к нашему правительству за помощью. Вот тогда и был создан наш советский госпиталь, где лечили всех бесплатно. В нем, в основном, лечилась одна беднота. Богатые по-прежнему лечились в тех четырех госпиталях.
В нашем госпитале было 16 человек. Врачей нас было шестеро: хирург, травматолог, терапевт, гинеколог, педиатр и инфекционист. Из среднего медперсонала: анестезиолог, техник-рентгенолог, операционная медсестра, три медбрата, водитель и три охранника. Женщин было всего трое: гинеколог Анна Павловна, педиатр Людмила и операционная медсестра Надежда.
Нас еще в Москве очень серьезно предупредили, чтобы ни в коем случае не вступали в контакты с местными женщинами. Это грозит большими неприятностями. Если, не дай Бог свяжешься с замужней, муж может тебя запросто убить, а жену до смерти закидают камнями верующие. Да и на что там смотреть? Идет по улице чучело, замотанное в черное с ног до головы в чадре, одни глаза светятся. Попробуй тут разгляди что за красавица там под ней. А мужики у нас, в основном, были молодые, 26-32, только нашему старшему группы Ивану Кузьмичу было 47 лет. Вот мы и варились в своем коллективе. Зато женщины наши чувствовали себя королевами, выбирай любого мужика. А надо сказать, что в медицинском коллективе на эти вещи смотрят довольно просто, как на физиологическую потребность. В большинстве наши мужики были холостые, женатыми были только Иван Кузьмич и анестезиолог Маглаперидзе Тимур. Тимур держался долго, ни одной женщине не удавалось его соблазнить. Но потом не выдержал и он.
Дело в том, что в городе было зарегистрировано около 5000 женщин с желтыми билетами, а попросту, проституток. Самые красивые и самые ухоженные работал в домах терпимости, но были и такие, кто ловил в порту пьяных моряков. Но всех их объединяло то, что они должны были в обязательном порядке раз в неделю проходить медицинский осмотр. Осмотры эти проводились во всех госпиталях. И вот Тимур насмотрелся на приходящих на осмотр женщин и сам не выдержал и заявил ребятам:
- Пусть делают со мной что хотят. Пусть выгоняют, пусть отправляют в Союз, но я больше не могу!
И он решил сходить в дом терпимости. Потом нам всем рассказывал о своих похождениях. Как сейчас помню его рассказ.
“Отравился я вечером в субботу в этот дом “Bouquet de Roses” (Букет Роз). Здание двухэтажное, красивое, хорошо оформленное. Встретила меня в вестибюле хозяйка. Французского языка я не знал, немного говорил по-английски. Кое-как удалось мне ее понять. Предложила мне альбомы с фотографиями девочек. Надо сказать, что там были представлены почти все национальности мира. Может только наших эскимосок нет. Мне приглянулась итальянка. Прежде чем ее ко мне пригласить, меня направили к какому-то их медику. Он осмотрел меня, сделал марганцовую ванночку и отпустил. В фойе меня уже ждала Изабелла. Мы прошли с ней в ее комнату. Сразу она начала раздеваться и включила таймер. Я понял, что на весь процесс мне дается 7 минут. Если мне этого времени не хватит, и я крикну мол “Prolonge“(Продляю), то следующая семи минутка мне обойдется в два раза дороже. Я уложился в указанное время, но мне этого показалось мало. Кое-как мне удалось от нее добиться, как оформить заново еще один сеанс. Ей это понравилось, и она решила “взять работу на дом”, то есть пригласила меня к ней домой на воскресенье. Обещала, что все будет там без таймера. В воскресенье я купил букет, бутылку вина и коробку конфет и отправился по указанном ей адресу. Там было все уже по-человечески. Оба остались довольны друг другом. Она приглашала и в дальнейшем ее посещать. Но эти посещения обошлись мне в кругленькую сумму.”
Юля до этого слушавшая Марка молча, спросила:
-И ты туда ходил, или довольствовался своими женщинами?
Марк ничего не ответил, а продолжил свой рассказ.
-Уже подходил к концу первый год нашей командировки, когда произошел египетско-израильский кризис, начались военные действия. И все иностранные госпиталя тут же смылись. Начали собираться и мы, но пришло распоряжение оставаться на месте и продолжать работу, взяв на себя медицинское обеспечение всего города. За это нам обещали уплатить вдвое. И началась адская работа. Кроме того, что теперь все больные в этом городе лечились только у нас, на нас еще повесили еженедельные осмотры проституток. Из-за них нам лечить больных было некогда, мы работали по 16-18 часов в сутки. Тут уже было не до женщин. Одно только было желание - выспаться. В таком темпе мы работали еще целый год.
И вот командировка закончилась. Мы вернулись в Союз. Нас не обманули. Кроме того, что обещали нам хорошо уплатить за эту командировку, правительство Алжира щедро заплатило за помощь. Правда из этих денег нам досталась только небольшая часть. Остальное присвоил себе Минздрав. Но так или иначе, полученных мною денег хватило, чтобы купить в Москве кооперативную двухкомнатную квартиру в новостройках и москвич. Московская прописка позволила мне устроиться работать в престижную клинику, хотя пришлось при этом сменить профиль. Я стал заниматься косметологией. Мои дела резко пошли в гору. Кроме основной немалой зарплаты я теперь имел “левые” деньги, в основном, от благодарных пациенток. Теперь я мог себе позволить ужинать в дорогих ресторанах, ежегодно ездить на курорты. Естественно, отбоя от женщин у меня не было. Так проходил год за годом, жил я припеваючи, стараясь не задумываться о будущем. Внушал себе, что будет так всегда, и не хуже. Но все изменилось два года назад, когда я оказался в поезде, который ехал мимо твоего города. Какая-то сила заставила меня сделать остановку, выйти из поезда. Может подспудно мне казалось, что, очутившись в городе нашей молодости, я смогу вернуться обратно в те годы, и все вернется снова. Но только здесь я понял, как бестолково и бесполезно растратил свою жизнь. Мне уже пятый десяток пошёл, а ни семьи, ни детей у меня нет. И денег тоже нет. Деньги пролетели. И самое главное, нет рядом родного и близкого человека, с которым проводить остаток жизни. Я погнался за свободой, за деньгами. Мне казалось, в этом счастье. А что получил? Ведь я же любил тебя. Ни до тебя, ни после ни одну женщину я не любил так, как любил тебя. И именно только с тобой я смог бы найти настоящее счастье. Тогда зимой, два года назад, проходя мимо твоего дома, меня зацепила ветка сирени, словно пыталась вернуть меня обратно.
