лишь подивилась маминой выдумке. На четвертом свидании уже и сама писала ей заранее продуманные вопросы и уничтожала записки таким же способом. Конечно, о происходящем в Эллинском кроме записок они теперь могли обмениваться и полу фразами. В общем, теперь Мила была в курсе домашней обстановки и несколько успокоилась по поводу дочери.
В остальное же время снова и снова погружалась в воспоминания.
………………
В 1205 году, Шейх Авхад ад-дин из Кимрана передал свой метод Ибн аль-Араби из Дамаска. Тем не менее, методика Учителей не нашла на Западе такого же признания, как и в Центральной Азии. Здесь особую роль сыграл Ходжа Ахмад Ясави.
Вскоре после своего окончательного посвящения, Ахмад вернулся в Ташкент, и открыл школу с преподаванием пути Учителей на Турецком языке. В течение долгих веков Ташкент был центром традиции сама, гораздо более древней, чем Ислам. Ахмад поддерживал дружеские отношения с Буддийскими монахами, и делился с ними секретами Учителей. Йусуф Хамадани хотел, чтобы после его смерти Ахмад Ясави продолжил его дело, но не хотел отрывать Ахмада от его изумительной работы на востоке. Поэтому, дело Йусуфа продолжил святой Ходжа Хасан Андаки, который поражал своих учеников своей смиренной жизнью, открывшей ему тайны, непостижимые для обычного человека. Он вел аскетический образ жизни, но не призывал своих учеников следовать этому пути.
Хасан, в свое время, сопровождал Хваджу Йусуфа в поездке в Багдад. Он умер в 1059 году, в возрасте девяноста лет, и никто не решался возложить на себя его обязанности. В конце концов, все Учителя решил просить Ахмада Ясави приехать в Бухару, куда переместились из Мерва оставшиеся ученики. Ахмад пробыл в Бухаре три года, после чего передал лидерство одному из величайших Учителей, Хвадже Абд аль-Халику Гудждувани, и возвратился в Ташкент, где и прожил остаток жизни. Рашахат повествует, что в возрасте шестидесяти трех лет Ясави решил отказаться от всего своего имущества и переселиться в келью, которую он построил своими собственными руками. Он продолжал учить в течение пятидесяти лет, сосредотачивая основное внимание на трансформации через самодисциплину и унижение. Он остался в памяти людей, как человек, источавший любовь и способный творить чудеса.
Ходжа Ахмад следовал правилу вех Учителей и никогда не принимал личных подарков. Он зарабатывал себе на жизнь вытачиванием деревянных ложек. Легенда повествует о том, что он обычно клал ложки в корзину, навьюченную на его осла. Осел ходил по улицам, и если кто-нибудь брал ложку, то он не отходил, пока в корзинку не положат деньги за покупку. Вечером осел возвращался к хозяину, и Ахмад брал из корзинки деньги на пропитание. Несмотря на уединенную жизнь, Ахмад Ясави имел колоссальное влияние во всем Туркестане. Несколько весьма важных орденов дервишей считают своим основателем Ахмада Ясави.
- Смотри-ка что получается, - чуть ли не воскликнул Алексей, - ислам в понимании истинных его адептов аналогичен христианству! Может быть на самом деле основы того и другого в этих учениях общие. Что привело к тому, что нынешние мусульмане и христиане оказались враждебными по отношению друг к другу. Как мне кажется, это проделки тех и других церквей, потому как проповедуют не само учение своих пророков, а каноны своей религии.
Ещё тогда, когда Алексей читал и комментировал её всё это, Мила не переставала удивляться его широчайшему кругу интересов. Тогда она не понимала, зачем он вообще занимается этим и зачем ему это нужно. Собственно и теперь, вспоминая всё, она не могла найти ответ на этот вопрос. Тогда ей просто было интересно, а теперь – потому, что ничего другого не оставалось.
…………….
Хваджа Мухаммад Бахауддин Шах - Величайший Учитель четырнадцатого века, основатель ордена дервишей Накшбанд. Еще будучи ребенком, Бахауддин обладал необычайными дарами ясновидения и целительства. Его духовные возможности были очевидны еще в самом начале его пути.
"Когда я был маленьким мальчиком, отец взял меня с собой в Самарканд, где мы встретились с главными духовными лидерами города. Мне довелось несколько раз молиться вместе с ними. Через некоторое время мы вернулись в Бухару и остановились в Квазри Арифане. Тогда же мне подарили головной убор дервиша, который когда-то носил великий святой, Азизан Али Рамитани. Как только я надел его, мое внутреннее состояние полностью изменилось. Мое сердце наполнилось любовью Бога, которая с тех пор не покидала меня, куда бы я ни шел".
Бахауддин также встал на путь унижения и кротости. Будучи еще молодым человеком, он однажды помолился: "Господи, дай мне сил вынести тяготы этого пути, и позволь мне пройти через все труды и страдания, возможные для меня". Моя молитва была услышана, и я много страдал в дни моих поисков, но теперь пришло время мне стать учителем, и я был освобожден от бремени труда и страданий".
Из истории Бахауддина Накшбанда можно многое понять о совмещении внутреннего действия с подготовкой под руководством Учителя. В одном описании Бахауддин приводит типичный случай из своей жизни. Не совсем ясно, произошло ли это до или после того посвящения, о котором только что велась речь. Он пишет:
"Однажды, я впал в экстатическое состояние. Я снял с себя всю одежду и укутался в овечью шкуру. С голыми ногами и головой, я стал бродить по пустыне. Я все бродил и бродил, и мои ноги были исколоты бесчисленными колючками. Вдруг я почувствовал, что должен незамедлительно отправиться к Амиру Кулялю. Когда я вошел в дом, Амир спросил:
"Кто это?" Стоявшие вокруг сказали: "Бахауддин, господин". "Вышвырните его вон". Они взяли меня под руки и вышвырнули за дверь, захлопнув ее перед самым моим носом. Во мне вспыхнула ярость, и моя душа жаждала отмщения. Но мне на помощь пришла благодать божья, и я сказал: "Это унижение служит способом служения Всемогущему. Это должно быть так, и не может быть иначе". С этими словами я положил свою голову перед дверью дома Амира. Всю ночь я не отходил от двери. Когда наступило утро, Саид вышел из дома, чтобы пойти на молитву, и задел ногой мою голову. Увидев меня распростертым, он протянул руку и поднял меня. Затем он привел меня в дом и вынул колючки из моих ног, ласково разговаривая со мной. Потом он снял свой собственный кафтан и надел его на меня, сказав: "Сын мой, только ты достоин носить этот кафтан".
Картина этого момента никогда не покидает меня. Я вижу себя и своего шейха вместе. Каждый раз, когда я выхожу из дома, я смотрю на порог, но я еще ни разу не видел дервиша, положившего голову на землю. Больше нет учеников: все они стали шейхами".
Лишь в возрасте пятидесяти лет Ходжа Бахауддин взял на себя роль муршида. В этом качестве он пробыл двадцать четыре года, вплоть до своей смерти в 1389 году.
………………
Так, в продолжительных и туманных воспоминаниях прошлых разговоров с Алексеем, прошло ещё два месяца, и в конце декабря начался судебный процесс.
