Артезиан

- Четыре... Пять...

Да это же счет! Нокаут?.. Нет, врешь! Встать. Надо встать.

Тело не слушалось. Совсем рядом Вадим увидел черное, резко очерченное пятно. Ботинок. Ботинок рефери. Он на полу.

- Шесть... - Бесстрастный неумолимый голос.

- Вставай!

Это Толик. Толик Гаврилин. Почему он не в раздевалке? Он же в "тяже", сейчас ему на ринг!

- ... Семь...

- Вставай!!.

- Восемь...

Встать! "Девять", это "аут", а значит все - дороги назад не будет. Встать!!!

 

Вадим рывком поднялся на ноги, покачнулся и рухнул на песок. Он лежал на спине, там же, у заднего колеса "Челиты", и чувствовал, как уходит из тела тупая ноющая боль. В руках и ногах бегали холодные мурашки, будто их кололи тысячами ледяных иголочек, часто и неожиданно дергалось веко, саднило разбитое плечо, но голова была удивительно свежей и ясной. Сохранялось лишь тонкое ощущение нереальности происходящего.

Он лежал, со свистом втягивая неправдоподобно вкусный, напоенный степными запахами, воздух и не мог надышаться.

Прямо в лицо заглядывали крупные, неяркие в лунном свете, звезды. Вега. Денеб. В ночи стрекотали озабоченные своими делами цикадки.

Повернул голову. Рядом кто-то был. "Самое время спросить, где я?" - подумал Вадим и медленно сел. Потом вспомнил - Тея.

"Что произошло? Почему я не умер? Или, все-таки, умер и это уже... Да ну, чушь! Никакого загробного мира нет".

- Теперь ты сам, - Тея стояла перед ним на коленках.

Вадим еле узнал ее разом постаревшее личико с потускневшими, совсем не детскими, глазами и вдруг понял, что она страшно, неимоверно устала. Тея сморщила носик и всхлипнула:

- Я не могу больше. Я еще плохо умею. Ты сам.

Ей было холодно. Да и то сказать - еще не лето, климат здесь резко континентальный, и ночью в степи бывает довольно прохладно. Прикинул - градусов семнадцать, не больше. Встал, взял девочку на руки и прижал к груди, стараясь хоть немножко согреть. Отнес в кабину. Тея крупно дрожала. Да что там, дрожала - ее просто трясло. Его самого тоже все еще бил озноб.
Включил зажигание, нажал на стартер... Тот чуть слышно хрипнул и сдох. Все правильно - вываливаясь из кабины, он не выключил фары, и без того хиленький аккумулятор разрядился окончательно. Ладно, не проблема - нашарил на полу кабины "кривой стартер", вылез. Превозмогая боль в разбитом плече, крутанул. Двигатель провернулся на пол-оборота и чихнул, однако от усилия закружилась голова, и чтобы не упасть, пришлось сесть на песок. Он все еще был очень слаб. С минуту отдохнув, попробовал еще раз - с тем же успехом.
Встал, погладил еще теплый капот:

- Челиточка, ну что же ты, давай, заводись. Ты же хорошая девочка, не время капризничать. Слово даю, сегодня же масло поменяю. И новый аккумулятор у завхоза выбью, вот увидишь. Заводись, а?

Такими обещалками "Челита" была сыта по горло, но где-то на пятой попытке до нее дошло, что он не отвяжется, и проснуться придется. Движок всхрапнул раз, другой, потом заработал ровно и устойчиво. Вадим вскарабкался в кабину, поднял боковые стекла и включил печку. Тея спала, свернувшись калачиком на пассажирском сиденье, но дрожала даже во сне. Он потянул ручной газ, чтобы быстрее прогрелся двигатель, снял рубашку и накрыл девочку. Замена одеялу не ахти какая, однако все же лучше, чем ничего. Стараясь не разбудить, приподнял и положил к себе на колени.

Осторожно высвободил руку и в свете приборной лампочки взглянул на часы. Половина восьмого. Вадим удивился, но тут же заметил, что стекло разбито и стрелки погнуты. Жаль. Эти часы, пятнадцатирублевую "Юность", он купил со своей первой зарплаты, когда на каникулах после восьмого класса отец устроил его рабочим в гравиметрическую партию. Часы прошли с ним и армию, и Калмыкию, и Устюрт... Ни разу не ремонтировались, однако сумели создать впечатление, что кремлевские куранты сверяются по ним, а не наоборот. Жаль.
Мышцы уже не дергались, боль почти прошла, и очень хотелось есть. Тея завозилась под рубашкой, открыла глаза и взглянула на него снизу вверх. Недоуменно похлопала ресничками:

- Ты кто? А где мама? А, ты Вадим...

Он заметил, что она уже не дрожит.

- Ну как, согрелась немножко?

Тея кивнула.

- Поедем назад?

- Мне домой пора, - она виновато на него посмотрела, - я уже давно гуляю.

"Странная девочка. Любой нормальный ребенок ее возраста сейчас просто ревел бы и просился к маме. Может, она ненормальная?" Внезапная догадка заставила его с тревогой взглянуть на Тею. Голая. "Гуляет..." Нет, непохоже. Но как, черт побери, она здесь оказалась? До ближайшего кишлака километров полста, не меньше. Да и не казашка она, явно. Иностранка? Какие-то идиоты туристы потеряли? Что это за имя - Тея? Тая - есть такое, училась одна в параллельном классе, а вот Тея... Вадим решил ничему не удивляться. Выяснится.

- Ну, вот и поедем домой, - он посадил ее рядом и включил задний ход.

"Челита", натужно кряхтя, сползла с бархана. Уловив впереди какое-то движение, Вадим включил фары и обомлел. Перед радиатором, сохраняя дистанцию в два-три метра, катился обруч. Катился сам, ровно и устойчиво. Тот самый оранжевый "хула-хуп", который по всем земным законам должен был сейчас валяться там, у артезиана. От неожиданности он слишком резко затормозил, забыв выжать сцепление. Двигатель оскорблено кашлянул и заглох. Обруч тоже остановился и стоял неподвижно, ни на что не опираясь. Стоял на склоне, вроде бы даже с легким наклоном. Зрелище было диковатое.

В голове сумбурной чередой проносилась вся читанная когда-то фантастика. А все остальное не фантастика? То, что он живой - не фантастика?! Даже если бы его вовремя доставили в больницу, после укуса гюрзы он должен был проваляться два-три дня, как минимум, а то и неделю.

Вадим повернулся к девочке. Она уже согрелась и смотрела на него вопросительно. Кто она? Человек или...

- Кто ты? - Он поперхнулся, - Тея, скажи, кто ты?

В голову, отпихивая друг друга, лезли совсем уже дикие мысли.

- Может, ты фея?

"Артезиан! - скакнуло в мозгу, - у нее глаза зеленые, как артезиан".

- Ну, как тебе объяснить... Нимфа того артезианчика, а? Сколько тебе лет? Ведь вы, наверное, ровесники. Не бойся, я никому не скажу...

Тея растерянно захлопала глазами, и Вадим осознал, что несет полную ахинею.

- А может, ты со звезд прилетела? Ладно, скажи, ты человек? Наш земной человек, или нет?

Ему вдруг пришло в голову, что это сон. Или продолжение бреда. Потом сообразил, что раз он об этом подумал, значит, не сон. Тея смотрела на него, стараясь понять, чего он хочет. Потом удивленно пожала плечами:

- Конечно, человек. Только не земной. Я живу на Меркурии. А что такое "нифа"? - В ней просыпалось любопытство.

Не может быть! Вот уж этого, точно не может быть. Все, что Вадим слышал и читал о Меркурии, раскаленной и оледенелой планете с озерами жидких металлов на одной стороне, и торосами замерзших газов на другой, восставало против этой версии. Жизни там нет и быть не может. По крайней мере, такой вот, белковой жизни. Он был готов услышать что угодно - чужие звезды, сопряженные миры... Но это?!

"Страна фей" была бы более правдоподобной. А зачем ей врать?.. Он обалдело сидел, раскрыв рот. Что такое "нифа"? Ниф... Ага, понятно - нимфа!

Тея сидела и ждала, что он скажет. Потом заговорила сама:

- Вадим, мне уже домой надо. Я пойду, ладно? Как это открывается? - она тронула дверцу.

- Постой! Куда это ты пойдешь? На Меркурий? Пешком, что ли?

- Зачем пешком? Пешком, это далеко. Через хроник.

Она кивнула на обруч, и Вадим понял, что это какой-то прибор. Или аппарат. Нельзя, чтобы она вот так вот взяла и ушла. Нельзя.

- Тея, подожди. Сейчас... Я сейчас, - он лихорадочно искал, что бы такое спросить, - так, значит, ты с Меркурия. Так. А сколько тебе лет?

- Скоро будет шесть. Я уже в третий класс перешла!

Вот как, в пять лет во втором классе. Перешла в третий. Ну что ж, наверное, у них, у "меркурианцев", школы такие - совмещенные с детским садом. Ладно, хоть с возрастом угадал. Впрочем, к ней нельзя подходить с земными мерками. Может, у них там все по-другому. Может, она вообще взрослая, а "классы" это не школьные, а что-то другое?! Ладно, это неважно. А вот откуда она знает русский язык? Нет, это тоже неважно. Может, они там все телепаты и общаются мысленно, а "перевод" на русский возникает уже у него, Вадима, в мозгу. Ведь вылечила же она его как-то? Явная экстрасенсорика! Хотя... Губами-то она шевелит! Да и зачем тогда вообще рот открывать? Ладно, это не главное. А что главное?..

Успокойся. Надо собраться с мыслями. Вот так.

- Тея...

- Что?

- Тея, ты очень торопишься? Тебе, наверное, попадет, если опоздаешь?

- Не опоздаю, - она хитро прищурилась, - я код подобрала, и синхрон разблокировала. Это оказалось, как меня зовут и день рожденья. Теперь можно хоть целый день гулять, и где хочешь, а вернусь все равно вовремя. Только ты никому не говори, ладно? Это секрет. Вот, если мама узнает... Тогда точно попадет! Просто очень кушать хочется. Ужин давно прошел, а я еще тебя лечила. Знаешь, сколько на это сил уходит? После занятий по психосоме даже специальный компот дают, а ты был очень плохой. И очень большой. Я уже думала, у меня не получится, придется маму звать. Она бы, конечно, тебя быстро вылечила, только тогда... Тогда пришлось бы ей все рассказать и...

Тея замолчала и даже зажмурилась, видимо, представив себе, что тогда было бы. Ага, мама. Значит она, все-таки, ребенок. Гуляет.

- Так ты можешь еще немножко со мной посидеть? Совсем недолго. Мне так интересно с тобой разговаривать, столько о тебе узнать хочется...

Вадим чувствовал себя законченным эгоистом, но поделать с собой ничего не мог. То, что происходило, было покруче, чем пресловутая "летучая посуда" с дынеголовыми пришельцами. Тея кивнула.

Осторожно спросил:

- Твоя мама... Она там, на Меркурии, да? И ты хочешь туда успеть... К вчерашнему ужину?

- Ну, да. И папа тоже там, только он позже. А успеть мне надо не к ужину, а к обеду. Я у бабушки была, а ушла сразу после обеда.

- Как это "позже"? - не понял Вадим, - он что, улетел в командировку?
- Нет... Ну, как это сказать... Вот как мы с тобой, только наоборот. Ты раньше, а я позже. А что такое коман... ровка?

"Так, вроде понятно - я старше ее лет на двадцать, значит, родился раньше, а она появилась позже. А у нее наоборот - мама старше папы. Ну и язык! Хотя, для своего возраста, девчонка строит сложные фразы удивительно правильно. Так... Что такое командировка? Ладно, проехали, не объяснять же ей каждое незнакомое слово".

- Ну да, ну да... И твоя мама не беспокоится, что ты так далеко?