возможную свободу, стучит у меня в ушах, рвётся, пульсирует по кончикам пальцев.
–Сначала надо казну, – Симон не удивлён моему решению. Он знал моё детство, и знал, какой я буду. – Не знаю насчёт Остона, но вот его помощник…
–Сигер прикормил его, – я опережаю надежды. – Надо действовать через народ и армию.
Симон хочет сказать мне что будет кровь. Как он знает меня, так и я знаю его. Но кровь будет в любом раскладе. Не верю я в то, что Сигер легко отступится. Если он поймёт, что проигрывает, то будет бушевать, и его море пойдёт в общее море, пойдёт бунтом и штормом.
–И ещё…кто у нас есть в тюрьмах? – темница и бунт – это страшное сочетание. Но если удастся, то всё будет хорошо, Сигер отвлечётся и не сообразит о том, что поднялось в народе.
«А Алана? Ты представляешь, что и она может умереть?» – совесть вклинивается в мои мысли. Но разум легко её побеждает:
–Пусть.
–Что «пусть»? – не понимает Симон.
–Пусть будет бунт, – объясняю я. А вообще нет, стой, Эва! Эва, остановись, это море в тебе кипит, чуя месть. Не поддавайся ему, пока нельзя, иначе сгинут слишком многие. Остановись, Эва, подумай. Ты умнее Сигера.
Море негодует во мне. Оно хочет действовать, проламывать стены и топить. Оно хочет круговорота силы, хочет жертвы.
–Мы обсудим всё позднее, – я хлопаю по плечу Симона и разворачиваюсь. Надо идти прочь. Действие жжёт мне руки и ноги, действие иссушает мне рот, срывая голос. Но я должна предусмотреть больше, чем другие. Они-то что? умрут или останутся – пена! А я в историю Морского Царства, хоть и в пену тоже.
–Царевна! – он возмущён моей резкостью, но что он может против меня?
–Хотэм проводит тебя ко мне, и мы обсудим всё позднее, – это единственное, что я могу шепнуть прежде, чем уйти, чтобы обдумать.
***
–О чём говорили? – Сигер уже ждёт меня в моих же покоях. Будь я слабее, я бы испугалась. А так – пусть ждёт. Всем нужно, чтобы его ждали, даже если это твой враг.
Можно начать отпираться, можно даже заплакать на обиду о том, что тебе не доверяют, но Сигер знает меня. Знает, когда я лгу.
–О том, что отец наш заслуживает памяти.
–Как интересно! – Сигер удивлён, он явно не ждал от меня такого ответа. – Кажется, это и мой отец. Не так ли?
–Речь шла о другом, – я сажусь, не спрашивая его дозволения. Мои покои! – Он предлагает поставить в Храме Вод статую. Но, как ты понимаешь, это ведь средства. Хотел узнать, есть ли такая возможность в теории, и поддержу ли я его?
–Почему не меня спросил? – Сигер, кажется, верит. То ли я убедительна, то ли ложь у меня подходящая, но, похоже, верит.
Я добавляю раздражение в голос:
–Ну сам подумай хоть немного! Советник хочет знать резонно ли его предложение и поддержит ли его хоть кто-то в Совете! Или насмех поднимут.
Я даже встаю от бешенства, вернее, от игры в бешенство, вроде как злая на то, что мне приходится объяснять Царю столь простые вещи.
Кстати, неплохая идея. Может быть стоит купить пару памфлетистов? Пусть расскажут о глупости Сигера. Или не стоит? В это мало кто поверит, но с другой стороны – капля за каплей море собирает. Ладно, подумаю. Посоветуюсь. Надо, кстати, сказать Хотэму, не забыть, чтобы провёл ко мне Симона.
–Ладно, ладно, – Сигер поднимается, – не злись, Эва. Я тоже совершаю ошибки. Венец царский от них не защищает, веришь?
Я тебя убью, Сигер. Клянусь Океаном, что породил моих Отца и Мать, я убью тебя. Клянусь морем, что бушует во мне чернотой и кровью, убью!
Но вслух, конечно, другое:
–Не сомневаюсь. Взять нашего отца, к примеру…
Вода точит камень. Вода не только сносит берега и рушит под своими завалами, под своими мятежами и бурями дома и жизни, но и точит гору…долго точит. Вода огибает препятствие, не обрушивается на него, если может обойти.
А я ещё могу сдержаться. И поддерживает меня в этом взгляд Сигера, полный ненависти. Он понял, что я хочу сказать: наш отец ошибся! Ошибся в своих детях. И ладно я, но он – отцеубийца! Цареубийца!
–Знаешь, однажды я придумаю тебе достойный ответ, – Сигер тоже справляется со своим бешенством. – Однажды, Эва. А пока могу ли я пригласить тебя на прогулку?
Морю во мне нехорошо. Но струсить? Обойдётся. Если бы он хотел меня арестовать или убить – он сделал бы это. я нужна ему. Пока нужна.
–Вообще я устала, но чего не сделаешь ради доброго брата…
Не Царя, Сигер, ты не будешь мне царём! Пусть хоть Океан весь на кровь изойдёт!
Главное не сказать об этом Хотэму – он не любит насмешек над величием Океана.
–Куда мы идём? – Сигер не торопится, кажется, он получает удовольствие от прогулки, и от того, что снова вокруг переглядки. Ну ничего, наше единство уже разрушено, Сигер, и ты не восстановишь его, пройдясь со мною.
–Пусть это будет тайной! – Сигер усмехается и мне эта усмешка не нравится. Не люблю я тайны. Не люблю загадки. Это я должна быть не до конца откровенна, а не со мной.
Но ничего – я помолчу и буду настороже. Попробует арестовать – подниму крик и буду драться. А если не выйдет, что ж, встречай, океан, дочь свою.
–Обалдеть какая тайна! – мне даже разочарование скрывать не надо. Оно само проливается, жжёт и ранит. Я ожидала хоть чего-то стоящего, а тут?
Обрыв у морской пещеры. Легенды говорят, что в этой пещере жил когда-то великий Змей Океана. А может и до сих пор живёт. Вот только сколько я там плавала, с самого детства, всё одно – ничего там нет, одна скучная пещера, да ещё и со страшным обрывом.
–Давай руку, – предлагает Сигер, – мы немного спустимся.
Неужели ты хочешь утопить меня, царёк?
–Да давай уже! – он торопит.
Ну что же – рискни. Я подаю руку, и он аккуратно помогает мне протиснуться через водорослевую слизь, облепившую пещерный обрыв. Здесь даже смотреть не на что. Когда я была ребёнком, мне нравилось тут быть – я видела очень много интересного, придумывала себе путешествия с морскими течениями и следила за колыханием водорослей. Но теперь, да и уже давно – всё это мне неинтересно. Ракушки, брошенные здесь, жалки – я видела лучшие сокровищницы Океана. Водоросли здесь серые. Рыбок здесь мало и они глупы, бесцельны в своих скитаниях.
–Ну и что? – интересуюсь я. – Ты же не собираешься столкнуть меня вниз?
–Ни в коем случае! Океан мне меч! – Сигер пугается притворно и приторно и меня мутит от волнующегося моря внутри меня.
–Тогда зачем я тут? – попытка убийства была бы понятна. А вот просто приход сюда? Он к чему?
–Смотри, – предлагает Сигер. – Ребята!
Ребята?
Но я уже вижу. Двух верных людей…его верных людей. Но Океан с ними! Но кто между ними? Хотэм! Да, спутать невозможно – взгляд спокоен, твёрд, ни мольбы, ни ужаса. Словно не его сковали цепями Морского Царя, словно не его поместили между двумя стражниками как разбойника какого.
Надеюсь, и я также крепка как он. Надеюсь, и в моём лице ничего не дрогнуло.
–И что это значит? Почему этот человек в цепях? – мой голос подрагивает, но это можно списать на пещеру и отвес. Я всеми силами пытаюсь показать, что человек, стоящий внизу, наш, морской, мой верный слуга, меня не волнует. И цепи его для меня ничего не значат.
–Это Хотэм, если помнишь. Он служил у нашего отца. Потом был в числе дворцовой стражи, – Сигер откровенно глумится.
Я помню, братец. В отличие от тебя я всё помню.
–Словом, верный слуга…– Сигер смотрит в моё лицо, я знаю, что он ищет, но я молчу. Море поддерживает меня и стихает, заставляет мою душу быть ровной и тихой. Море таится. – Был верным слугой.
Я позволяю себе обернуться на Хотэма. Я не могу его защитить. Я царевна, я наследница Морского Царства и я не могу тебя защитить, мой верный друг! Простишь ли ты мне это?
Я ловлю его взгляд. Спокойный, твёрдый, ясный. Он уже всё понял. Старый воин понял всё быстрее, чем я. и не злится. Так было суждено, он знал, на что шёл. Единственное его сожаление обо мне – я вижу это в его ясном взгляде.
–Я не понимаю, – я отворачиваюсь от Хотэма. К глазам подступает боль, мне хочется плакать, но плакать нельзя. Только не при Сигере. Не при нём!
–Представляешь, в заговор хотел вступить! – Сигер глумится. – Ну, по-хорошему, судить бы его. Но я за его заслуги ему подарю милость… смотри!
Он идёт вниз. Твёрдый и беспощадный, а я смотрю на вверившегося мне Хотэма, понимая, как предала его и как подвела.
–Прости, старый друг, – шепчут губы, но море всё слышит.
Хотэм не укоряет меня. и даже когда Сигер приближается к нему и возносит скипетр Морского Царства к груди, что ещё дышит, но вскоре станет ничем, пеной, остаётся мне верен.
–Есть что сказать? прощения попросить? – Сигер не знает своих же подданных, а я знаю. Он думает, что сейчас Хотэм будет цепляться за свою жизнь или начнёт обвинять меня, но он не делает этого.
–Есть, – соглашается старый воитель. – Да здравствует Царица Эва! Владычица Морского Царства и дочь велико…
Он не успевает договорить. Сигер, бешеный и ненавидящий, уже обрывает его речь. Тело Хотэма прямо на моих глазах растекается морской пеной, пеной, которой мы все станем, в которую мы все уйдём однажды.
А я ничего не могу сделать. Море пенится, смешиваясь с уходящей преданной жизнью, а я могу только смотреть и заставлять себя держаться. Я вода, вода мстит, а не плачет. Вода не плачет, море не плачет. И ты не увидишь моих слёз, Сигер.
Во рту вкус крови – оказывается, я так закусила губу, что прокусила её. Больно. Но внутри больнее. Преданность погибла на моих глазах, а я ничего не смогла сделать.
–Вот и всё, – Сигер уже здесь, вернулся назад, довольный, хоть и усталый. – Представляешь какой подлец? Но я всё же дал ему милосердную и тайную смерть. Сберег от позора. Во имя прошлых заслуг.
Это провокация. Я знаю это. но что же – ты сам меня вынудил начать действовать.
–Правильно, – отвечаю я, и мой голос мне самой кажется чужим. – О прошлом надлежит помнить. До конца помнить.
–Ты же не знала об этом, да? – Сигер знает правду. Но она его не интересует, его интересует моя боль.
Никто и никогда не узнает у моря чего ему стоит хранить в себе всю боль и ненависть. Никто и никогда не узнает, чего мне стоило сказать:
–Конечно же, нет.
Сказать, сдержаться, лгать в лицо, когда море ждало мести и крови.
–Ну и чудно, – Сигер улыбается, – пойдём, я провожу тебя во дворец, ты и правда очень бледна, Эва! Знаешь, я думаю, что тебе нужно хорошо поесть и лечь спать. Как думаешь, что лучше подать на пир? Я вот склоняюсь к крепким блюдам, а не к бульонам .
–Бульоны традиция, Сигер.
Я иду, покорно иду, оставив позади себя пену морскую. Она расходится по морю, она говорит ему о зле, и море утешает.
А я иду, отчётливо понимая, что ждать больше нельзя и надо переходить от осторожных союзов к решительным мерам. Хватит власти, Сигер! Ты всё равно не умеешь с нею справляться. Ты думал меня напугать? Ты меня разозлил ещё больше. И когда армия узнает, что ты низверг их старого воителя, которого так любили, ты получишь недоумение и недоверие, а ещё гнев.
–Тогда пусть будут бульоны, – Сигер улыбается. Он счастлив. Он думает, что сломал меня, показал свою власть мне.
Но он ошибается. Он меня ранил, в очередной раз ранил, но там, где была кровь – будет солёная беспощадность моря. Больше ран – больше моря и совесть уже не заговорит.
(*) Больше историй о Морском Царстве в рассказах «О почтении», «Без жалости», «Чудовище», «О спасении», «Об одном колдовстве», «Смута» и «Первый шаг». Вселенная
