68. Вылазка в преисподнюю

ничего лишнего, то есть, сугубо профессионально. Видимо на тамошнем сервере были сконцентрированы наиболее отточенные техники и технологии всех земных и потусторонних Кама-сутр и прочих аморальных кодексов.

Что же всё-таки более всего впечатляло меня в этой квинтэссенции орально-генитальных достижений, да ещё в виртуозном метагалактическом исполнении?! Трудно сказать. Тем более что и приборы с датчиками ничего такого сверх-особенного не отметили. Впрочем, детальный анализ колоссального объёма полученной информации конечно ещё впереди. Одно добавлю – всякий профессионализм высочайшей пробы впечатляет сразу же, с первого взгляда. Даже в убийстве при отягчающих. Лаконичен и точен. Полное отсутствие лишних движений и побочных мыслеобразов фактически и есть мастерство экстра-класса. Леди Ксю именно так и работала, приборы лишний раз это подтвердили.


Безусловно, меня многое извиняло на тот самый момент. Не то, чтобы мозг вновь затуманивало по известным причинам и липли некие ужасные, завораживающие мыслеобразы, как с цепей рвущиеся в какое угодно, но лишь бы воплощение. Нет-нет. Такого я себе и раньше как будто не позволял. Надеюсь, всегда оставался по возможности хладнокровным, лаконичным, точным и не растекался мыслью по древу. Однако в случае с леди Ксю всё же произошло элементарное распыление, растаскивание моего внимания, что неизбежно привело к определённой дискоординации действий. В результате внутри меня словно бы завелась некая рыба-прилипала, которую я ошибочно принял за золотую рыбку. Да такая, что никак не отодрать было, причём во всех смыслах. Приходилось жёстко рвать и резать, изгонять исполнительницу желаний с помощью наиболее современных средств, к сожалению всё же не вполне отвечающим беспрецедентной сложности поставленной проблемы. Демона или диавола ещё можно как-то изгнать, но только не суккубу, не лярву. Все бабы стервы как раз такие. Цепучие до полной невозможности. Ты их в дверь, они – в окно.

Признаться, во время Этого, столь замечательного священнодействия пришлось переключить всё внимание на свою левую руку, в которой зажимал включённый коммуникатор со всеми его специальными агрегатами и устройствами. Хорошего стади-кама, гасящего непроизвольные колебания и дрожь изображения, тут не могло быть по причине неустраняемой громоздкости подобного устройства. Поэтому нужно было ещё и стараться изо всех сил как можно медленнее и устойчивее отслеживать, фиксировать ситуацию глазком микрообъектива и расположенными рядом сенсорами других датчиков, анализаторов и счётчиков. Так сказать, вручную отслеживать все параметры действий исследуемого объекта, а также текущих состояний его самого. Не так-то и легко, учитывая, что сам я в это время словно на операционном столе находился. Ещё и от накатывающего волнами эндорфинного натиска отбивался, стараясь не переусердствовать и с этим, не допустить позорного падения стыковочного потенциала. Иначе бы всё сразу сдулось до полного конфуза с моей стороны. Кончилось, как следует не начавшись.

Повторюсь, основная сложность, отбиравшая буквально всё моё внимание, тут заключалась в том, чтобы ни в коем случае не допустить каких-либо значительных скачков и дрожи объекта в кадре. В предельно экстремальных условиях явной преисподней необходимо было проводить поиск её возможных физических аномалий до предела медленно и незаметно, чтобы никого не всполошить. Требовалось совершать необходимые манипуляции предельно скрытно, словно неуловимо подбирающийся удав. Главная трудность состояла в том, что проделывать всё это приходилось навскидку, приблизительно и, в сущности, вслепую. Нельзя же бесконечно полагаться на технику, как бы отлажена она ни была! Всегда остаётся достаточно нештатных ситуаций, в которых ничто не сможет помочь, кроме собственных физических умений и навыков. Конечно, спасти могли бы и простое наитие или даже действия наобум, чаще всего методом простого тыка. Но в таком случае и результат был бы в лучшем случае фифти-фифти. То есть, проколы в таком случае были бы практически неизбежны. А на это «пойтить» я конечно никак не мог. Поэтому оставался древнейший способ ручного управления непредсказуемыми стохастическими процессами, включая «сунул-вынул и бежать!».

Но даже и с ним, порою оказывалось невозможно уверенно стабилизировать фиксацию объекта в кадре, опосредованно определяя его локацию на картинке дисплея мобилы. Оставалось действовать как Персей в сражении с Горгоной, насмерть биться с хозяйкой преисподней, Медузой лишь по её отражению на своём боевом щите. Жить захочешь, и не так раскорячишься!


Такого ни один гимнаст никогда не добился бы, не извернулся до такой степени. Да ещё находясь под прицелом жёсткой необходимости разрядки, обязательно сопровождающейся положенными девичьими вскриками, взвизгиваниями и нежными расцарапываниями. Но и в случае полностью адекватного, а значит успешного осуществления непрерывной коррекции своих действий, астральная нимфетка-жоржетка Алек-ханиха всё равно могла насторожиться, от любого пустяка. Тогда бы всё пошло насмарку. Ошибки или незначительные погрешности в выборе изначального и последующих ракурсов экспериментально контролируемого схода в чертоги земного блаженства аналогично виделись более чем вероятными. А соответственно всё также могло закончиться ничем.
Действовать и в самом деле приходилось практически вслепую - из безумно интересного положения, левая рука в стороне и слегка внизу. Объектив и сенсоры датчиков должны были быть направлены не просто на исследуемую нимфетку и на всё, что она со мной проделывала, но прежде всего - на её заветную припухлость за левым ухом. Надо было ещё умудриться поймать всё это дело в бегущий фокус. Или хотя бы в рамку перемежающегося обзора. Без тренировки! Досадно, что и без трактовой репетиции. Но как?! Ведь даже Измаил брали с нею.

Между тем инфернальная припухлость за левым ушком у леди Ксю, у Алек-ханихи действительно проявила себя во всей предполагаемой «красе». Исследуемое новообразование и в самом деле именно в этот момент - в самый «энтелехийный» момент в человечьей жизни - вдруг набухла каким-то необыкновенным, лилово-красным, тяжёлым цветом. Стала похожа на угрожающе пульсирующую ягоду. Обычно люди её не видят. Не до того, конечно. А я вот заметил, рассмотрел и зафиксировал. Первым из смертных углядел крючок, на котором всех подвешивают.
А что если и вправду всеми людьми на земле в решающий, поворотный момент их жизни также руководят именно такие лилово-красные сингулярные ягодки?! Забирают, откачивают людские сливки в некие забытийные хранилища, причём во всё более возрастающих количествах и интенсивностях. В таком случае, где, в какой преисподней метрополии произрастают бескрайние плантации с налаженной ирригацией в ненасытную прорву мира, в перво-матрицу, беспрерывно и без остатка забирающую человеческую выработку за годы и тысячелетия жизни?! Чёрт бы её побрал, где она, та первопрестольная столица преисподних, куда подгонять «Солнцепёки»?!

У моей звёздной десантницы из Большого Магелланова Облака такая коллекторная, матричная ягодка пульсировала как раз там, где обычно глухим землянам ставят слуховые аппараты - за ухом, на сосцевидном отростке височной кости. Этот отросток в земной медицинской технике именно потому используется для установки слуховых преобразователей, что состоит он из губчатой костной ткани, которая отлично резонирует, собирает и аккумулирует любую акустику. Да, как видно, далеко не только её. Притом, оказывается, не только резонирует и аккумулирует. Но ещё усиливает и передаёт куда надо. Да как передаёт!!! Только теперь это стало не только понятно, но и страшновато от этого!
Вот так, в объятиях горячо возлюбленной путаны, словно в палящих лучах Альфа Центавры я и пронёсся. Соприкоснулся с её двойственными мирами, гарантированно снимающими пелену с каких угодно глаз. А теперь, конечно, и моих.


Почти физически ощущалось, как в каждую секунду сотни и сотни терабайт информации стремительно неслись и оседали практически во всех моих разведывательных накопителях. Звёздная девочка с придорожного земного лопуха усердно меня собою загружала и загружала, может быть, в ожидании, что опять поплыву «куды все» и стану окончательно беспомощным. То была настоящая информационная течка, непрекращающийся гон, вероятно, почти как всё у Алек-ханихи, в действительности устроенной точно так же, как и самая прекрасная девушка Франции. Сукровичные терабайты, мегабайты и гигабайты буквально стрекотали, тучами снимаясь с этого поразительного объекта, надёжно оседлавшего земного носорога, то есть, меня. Изображение, звук, альфа, бета и гамма излучение, инфракрасные и ультрафиолетовые потоки иных спектров излучения, вплоть до самого жёсткого, рентгеновского - всё-всё, что только могло быть в этом мире, все показатели, все параметры списывались с неё, моей белобрысой межгалактической заиньки, а на самом деле не пойми уже кого. Так она и бровкой не повела на возню каких-то комариков, вроде меня! Даже не усмехнулась на мои разведывательные потуги.

Для меня же теперь главным оставалось хоть как-то удержать границы бешеного информационного потока, оголтело прущего сквозь заклинившийся портал. Чтобы не снёс меня самого к реально кузькиной матери. Ещё бы там мне не хватало оказаться! Сейчас и в самом деле нужно было любой ценой обеспечить наиболее полный, качественный и стабильный приём долгожданно возрастающего количества снимаемой информации. Чтобы если уж и выдоить эту змею, то уж отныне как следует. Вытянуть всё в пределах возможного. Здесь и сейчас. Второго раза не будет. Если конечно верить Конфуцию и его закадычному приятелю Ахмеду. Всё остальное ладно, пусть с огрехами и промахами, как-нибудь потом разберусь, при разборе полётов. Я этой рейнджерше ещё скомандую «ап»! Весь свой яд сольет в мои мензурки! А её анализы всё же лягут на мой лабораторный стол.

Мда-а. Вот это, называется, совершил вылазку в преисподнюю. А там вместо Эвридики такая Горгона, такая мурена мурло своё высунула! Ой, мама!.. А ведь только спросить заходил! А тут такое хлопанье адских крыльев поднялось с порога! Приветствуют идущего на смерть.



Впрочем, ничего такого чтобы чересчур уж страшного всё-таки не набиралось. Может быть от того, что инопланетную змею доили не на ночь глядя, а исключительно днём, когда всё упрощено, доступно и обыденно до предела, а дебит ирригационной скважины жизни оставался вполне терпимым. Информации в итоге записалось море, на несколько сотен терабайтов, но именно такой, лишь обыденно попугивающей. Особенно не ужасающей.
Формально – да, идеальное место и способ утопить что и кого угодно, но он пока в полной мере не задействовался. Кто-то явно чего-то выжидал, не реализовывал впрок очевидно заготовленную загогулину последнего апокала. Хотя все датчики и показывали некую пограничную норму, всё же что-то чувствовалось не то. Будто бы заглавная суть девочки из плюша неизменно соскальзывала куда-то в иное измерение и привычно укрывалась там. А затем вновь