наводили глянец на обеденном, почти прозекторском столе. Даже лампочки наверху и те обтёрли. До такой степени им, оказывается, всё это действие не было до лампочки, очень даже не помешало бы. Кого хочешь зарежут, но всё равно облагодетельствуют. Рядом со столом выставлялись судки с образцово-показательной провизией. Кушай-не-хочу. А не сможешь, заставим.
Как-то так мило и непосредственно роились те благодетели один за другим, а потом все вкупе. До того и вправду вкусно пахли их судки и пакеты, что отмахнуться или отбрыкнуться, даже просто невнимательно к ним отнестись как-то не совсем бы правильно получилось. Не по-человечески. По правде, ни в какую тягость они и не были. В принципе, вполне симпатичные такие ребята. Никак не подумать, что убеждённые дауны и отморозки. Не демократы же, свят-свят. И на том спасибо.
Бомжики, естественно, всё больше поглядывали на сосуды с предполагаемыми деликатесами, чем на благодетелей или чем на двери, откуда с минуты на минуту должны были появиться… Да таки и появляются - они, главные силы общественного благодеяния, деграданты деградантов, - заоблачные ВИПы, в отличных костюмах за двести долларов и при роскошных иудиных удавках, то есть, при галстуках. Эти наверно подешевле.
Очень импотентные персоны вступили сюда как сама судьба, неотвратимо и как всегда вовремя. Когда придут, тогда и вовремя, тогда и начало шестого сигнала. Они шагали мерно, командорски, на всю ступню, почти не поводя налитыми тупейной важностью очами.
Впереди на редкость демократично внедрялся в низовую, полуподземную среду потешных таракашек сам губернатор Александр Холмогоров. Это опять произошло! Власть снова спустилась вниз, к людям, да каким! Самым-пресамым элементарным. Проще только глиняные свистульки у старого цыгана на базаре. Правитель въезжал к ним, словно пыхтящий кабан на самокате. Уж такова она – тяжкая работа губернаторская, пускать в эксплуатацию разнообразные сортиры, во все общественные клоаки нос совать, для всех без исключения из себя деятельного и заботливого папу строить.
При этом трудился губернатор, как всегда, исключительно на одни объективы и микрофоны. В этом также заключался своеобразный резон. Новая аудиовизуалка должна всем гражданам внедрить важнейший посыл: власть не чурается никого и ничего, ибо истинно народная и есть по существу. Среди отбросов общества, бичей, бомжей и прочих скирдятников, словно у себя дома находится не кто-нибудь, а ничем не гнушающийся Александр Холмогоров, высшее должностное лицо региона. Даже выброшенных из жизни людей решил приголубить и облагодетельствовать нечеловечески добрый туземный властитель. До чего докатился в своей неизбывной любви к простонародью! Потрясающее великодушие, остальным правителям на зависть!
Ахтунг! Вот он и настал. Трогательный акт единения власти и народа, небожителей и людей. Само знамение времени – налицо. У губернатора - на сальной физиономии. У бомжа - на его тощем, но счастливом хрюкале, загодя возглашающем правителю собственные, уж какие есть, осаннку с аллилуйкой. Так что, люди, смотрите! Чур, только теперь во все глаза! Во все объективы с микрофонами впитайте и впечатайте сей величайший из мигов современности! Запоминайте, пока не рассосался!
Кадр и вправду редкий! Объективы двух конкурирующих медиа-корпораций, земной и межгалактической, наперебой показывали повально умильные ряхи и лица, в том числе и совершенно уделанные землистым цветом свободы, прото-человеческие. Причём, межгалактическая связь гораздо быстрее соскользнула назад на физиономию туземного царька. Интересно всё-таки, новый персонаж, на этот раз с полным отсутствием самостоятельной мыслительной деятельности. Такого никогда ни у одного из земных существ ещё не регистрировалось. Чем выше, тем меньше своего остаётся! Поразительно!
Объективы смаковали уникальный правительственно-бомжовый колорит несколько дольше терпимого и со сменой плана слегка подзадержались. По привычке не могли оторваться от дерьма, которое, естественно, всё равно нашли и раздули. Особенно операторам понравился подранный нос у командира здешней, полуподземной эскадрильи. Дотошно исследовали на нём каждую гноинку. Как же - свобода самовыражения, да и люди должны видеть в реальном свете сливки своей замечательной голубой планеты. Но с прозеленью гнилья. В реальном диапазоне частот.
Первый заместитель столичного мэра Димки-Конверта Андрей Валентинович Уткинд, в одно из жилищ которого не по своей воле как-то наведывались сильно пахучие бомжики, вполне мог считаться одним из самых важных персонажей лихо организованной мизансцены. Он хоть и располагался слегка позади губернатора, но всё-таки справа. Протокольное место номер два. Всё ж таки на хозяйстве сидел, да на денежках. Поэтому и наводил шороху, дай бог каждому чиновнику! Если даже кладбища, само царство мёртвых ему подчинялось, навытяжку стояло, как же после этого было не трепетать перед ним едва живым из всех живых?!
Губернатор излучал весь позитивный спектр со всеми фраунгоферовыми линиями вдоль, поперёк и вопреки. И чутка добавлял от себя сверху в виде чего-то там инфра-красно-серо-буро-малинового. Изображал во взоре неугомонную и хронически никак неутоляемую любовь к людям. Стальная, несгибаемая крыса, распорядитель действа Андрей Валентинович Уткинд потихоньку толкал и толкал его впереди себя. Наподобие транспаранта, боевого щита Митридата или надувного боевого слона. Смышлёные востроглазые кураторы бомжей глаз не сводили то с божественного душки губернатора, то с ушлого серого кардинала Андрея Валентиновича. Ловили их малейшие чихи, ахи, чохи.
Оба, губернатор Холмогоров и вице-мэр Уткинд, а также отштампованные с них клерки-бройлеры из свиты и прочей массовки, целеустремлённо выдвинулись на середину бетонированного, бункерного типа, помещения. Разумеется, поближе к свету, к окнам и бэбикам-светильникам, полукругом на треногах расставленным. Это чтобы в кадре величественнее смотреться. Затем остановились и с державным достоинством выдерживали необходимую паузу, приводя смердов в надлежаще трепетное состояние. Наконец чтобы телекамеры тем временем могли правильно расположиться по вновь избранным ракурсам, а помощники операторов соответственно переустановить свет. Тем временем остальные высокие гости делали вид, что вполне добродушно и даже как бы по-человечески участливо обозревают затхлые полуподвальные окрестности, переговариваясь между собой на непонятном птичьем языке. Боги совещаются, замри, планета!
Фирмачи-деграданты немедленно впали в экскурсоводческий экстаз, который выразился и в их торжественном блеянье. «Ишо сюда пасматритэ-э-э!». Бомжики совсем уж примёрли в предвкушении отчаянно сладкой праздничной кормёжки. Кое-кто из деградантов стал, по-родственному стесняясь их, шикать и одёргивать. Всё-таки не по ранжиру пригретая бомжота стояла. Кое-кто – о, ужас! - даже и сидел в присутствии высочайшего начальства, поджав корявые лапы. Конечно, это был независимый, свободолюбивый доцент Фредди Серёгин. Спасибо, хоть ещё не лежал, а пока ёрзал по краю кровати, словно курёнок на шестке мостился. То ли по убогому своему недомыслию он так делал, то ли и вправду из-за самоубийственной независимости, отчего в бомжах и оказался. Но скорее всего наполовину в отключке пребывал от страха пукнуть не вовремя. Ибо последний люськин помидорчик слишком настойчиво стучался в донышко для прощального залпа. Нашёл время.
Более всех старались соответствовать моменту всё ещё с ночи не проветрившиеся и потому не успевшие что-либо сообразить или сбежать социал-мерзавцы Мухортов и Норкин. Они рефлекторно вскочили и, покачиваясь, угодливо вытянулись во фрунт. Наверное, в прошлой жизни были дворецкими или вице-премьерами. Из универсальной собачьей стойки просто удобнее поглощать любую спускающуюся с небес манную благодать, сначала глазами. Наверняка рассчитывали на гораздо лучшую долю, сравнительно с прочими. Так и случилось, фронтмены были отмечены. Их поведение благодетели расценили как наиболее лояльное. Да и боги закурлыкали интенсивнее. Так что засветившиеся субчики отныне вполне могли считаться кадровым резервом. Кто знает, какую карьеру ещё могли бы сделать. Не исключено, что и внутриподвальных полицаев, как минимум.
Бомжомамка леди Кры с таким же точно видом, с каким недавно следила, как кто-то незарегистрированный ползёт и ползёт себе по ближней стенке - с таким же точно видом и теперь принялась наблюдать за перемещением в пространстве перед собой иных членистоногих, но удивительно грузных и важных существ - в группе, в шляпах, в галстуках. Дуста на них нет. Или во что-то она всё-таки недовъезжала. Но принципиально не собиралась понять во что. Может быть, включатель соображения не срабатывал, окислился.
Малыш-карла, голубь мира, бройлерный домовёнок до сих пор непонятно какого полу, слёток дельтапланий, чебурашка кашпировочная, благополучно очнулся от своего мёртвого часа и сходу от неожиданности едва снова в него не выпал. Теперь он во все глаза впитывал поразительную картинку, движущуюся перед бинокулярами его объективов. О такой подтанцовке он и не мечтал. Синие линзы глазынек, пульсируя, заняли почти всё лицо. Они всегда так делали, когда очаровательного мальчугана что-либо и в самом деле заинтересовывало. Теперь же юный пришелец оказался на грани полного ухода в отключку, исключительно от изумления. Тем более, что большие дяди никак не хотели пощекотать его за симпатичную попку и ни за что не собирались показывать ему свои зюзьки. Терпеть это было выше всяческих сил.
Впрочем, возможно тихушный малолетний зомби просто слегка лукавил. Его сильно подросшая чебураторская попка дядям, даже таким большим, при галстуках и при шляпах, уже не по зубам была. Накопленная энергия неутомимых ягодиц инопланетянина совершенно точно предсказывала исход любой земной ситуации подобного рода. Прорезала и неустойчивую суть момента, вытекающего и затекающего здесь же и прямо сейчас.
За время своих околомертвецких похождений во сне мальчик-или-девочка-трансформер потрясающе повзрослел. Выглядел на редкость матёрым рецидивистом лихих сомнамбулических рейдов по тылам землян, да на этот раз с откровенно крысиной, почти правительственной внешностью. Как тут не пошухарить вдоволь, наконец полностью отвязавшись?! К примеру, для полного комплекта впечатлений, ещё бы и на журавлях ему покататься, утереть носы наглым иноземным дельтапланам. Да амфору заоблачного самомнения из ж#пы губернатора вытащить.
Аттестация нового малька альфа-хищника с Альфа Центавры состоялась похоже полная и бесповоротная. Сейчас он был похож на всех тиранов мира сразу, включая Тимура и Чингиз-хана. Такого уже не всякий Жеглов с Шараповым возьмёт. Спокойный и уверенный, без намёка на внутреннюю борьбу, рефлексию или разлад какой-нибудь. Даже бомжомамка нисколечки не боялась его потерять. Подрос сынуля. Пусть его теперь боятся, сам кого угодно потеряет. Ей оставалось только гордиться им как незнамо кем бы ещё. Всем прочим постояльцам бомжового Хилтона оставалось
