Красный диск солнца медленно исчез за острыми пиками елей и над урёмой лесного болота стали сгущаться тени. Какое-то время небо на западе ещё полыхало багровой зарёй, предвещая метельную ночь; на юго-востоке, над просекой в призрачных ещё сумерках загорелась яркая белая звезда. С той стороны, где солнце только что скатилось в густой ельник, вдоль по просеке, прямо на белую звезду устремились потоки зябкого влажного воздуха.
Стая волков, проведшая конец лета и всю осень в овражистых отъёмах леса, близ пойменных лугов, где серые хищники промышляли охотой на домашних животных, с приходом зимы держалась на берегу огромного болота. Здесь, около торфяных болот, среди старых елей, на полянах, покрытых густым мхом, было заметно теплее, чем в продуваемых ветрами глинистых оврагах.
Вожак, лежавший на взгорке возле куста можжевельника, почуял сквозь сомкнутые веки наступившие сумерки, прервал свой чуткий сон, открыл глаза и поднялся на ноги. Вытянув передние лапы, волк потянулся и глухо рыкнул. Мгновенно вся стая тоже поднялась со своих лёжек и подтянулась к нему. Волки стояли веером с наветренной стороны. Лёгкий ветер шевелил по-зимнему густой рыжевато-серый мех на их мускулистых телах. Хищники, не отрываясь, смотрела на Вожака, в их жёлтых глазах горела жажда охоты. Волки постились уже пять дней, и им была нужна добыча, чтобы выжить в промёрзшей за зиму тайге.
Вожак, подняв голову, старался уловить запах каждого из пятерых волков. Стая ждала, опустив головы, и только Волчица смотрела на Вожака, не отводя взгляда - она была матерью Вожака и лишь в начале минувшей осени, получив ранение картечью во время набега на стадо овец, передала власть заматеревшему сыну.
Отец Вожака, водивший стаю много лет, погиб после жестокой схватки с проходными волками - бродягами, сражаясь за свою территорию. Стая в смертельной схватке с чужаками отстояла своё право охотиться в здешних лесах; пришельцы, потеряв двух переярков, ушли в верховья Большой реки и больше не появлялись. Старый Вожак, как он не старался вместе с волчицей зализывать свои рваные раны на боках, умер, когда на болотах зацвёл багульник. Сейчас кроме Вожака и старой волчицы в стае было ещё два волка и две молодых самки - все они приходились Вожаку младшими братьями и сёстрами, как и он, родившимися от старого погибшего вожака и волчицы, передавшей ему стаю.
Оглядев стаю и переглянувшись с матерью, Вожак повернулся и направился встречь ветра на проходившую неподалёку просеку, по которой проходила лесовозная дорога; все последовали за ним.
По старому густому ельнику волки, утопая в рыхлом снегу, сменяя друг дуга, пробивали себе тропу. Достигнув просеки, волки вышли на дорогу, по которой люди возили лес. Снег на дороге был укатан за день десятками проехавших здесь машин, и теперь волки, пользуясь этим путём, рысцой бежали по нему цепочкой - след в след.
Последние три дня, то усиливаясь, то ослабевая непрерывно шёл снег. Он падал, не останавливаясь ни на минуту. Три дня стая лежала в ельнике, не имея возможности охотиться – в снежной круговерти ни звуков, ни запахов не было слышно, - всё зверьё в лесу от зайцев до лосей плотно лежало в своих укрытиях.
Вожак уверенно вёл стаю к Большой реке, где на узких луговинах, вдававшихся в чернолесье, стояли стога сена. По опыту прошлых лет, а Вожаку прошлой весной пошёл пятый год, он знал, что к стогам в снежные зимы приходят кормиться лоси.
Зима была на исходе. Днём на солнце снег таял, а ночью на морозе превращался в наст. Наст был достаточно крепок и хорошо держал волков. Но его крепости не хватало, чтобы выдержать вес лесных великанов – лосей; они проваливались по брюхо и не могли спастись, убегая от волков, или защитить себя ударами своих мощных копыт. После снегопада наст покрылся рыхлым снежным покрывалом; теперь и волкам было нелегко охотиться на лосей – под ногами не было твёрдой опоры для стремительного прыжка, позволявшего вцепиться в шею жертве.
Лоси – матёрый самец с самкой и сеголеток уже три дня – всё время пока шёл снег, кормились у стогов сена. Их никто не тревожил и на ночь они оставались на месте кормёжки, отдыхая среди подроста осин и берёз сплошного чернолесья.
На безоблачном тёмном ночном небе дрожащим неверным светом мерцали звёзды. Полярная Звезда тусклой свечкой светилась прямо над правым ухом Вожака, бегущего сквозь ночь; пятеро волков бесшумно как тени скользили за ним. Временами он останавливался, поднимал голову, втягивал ноздрями воздух и мельком смотрел на висевшую над ним Звезду, вокруг которой всю ночь медленно кружилась звёздная карусель.
Вдруг Вожак внезапно остановился, бежавшая следом стая тотчас же замерла на месте - никто не сделал лишнего шага, не сошёл со следа. Волк поднял голову, потянул ноздрями воздух и повернул с просеки в сторону чернолесья, откуда тянуло пьянящим запахом лосей. Теперь стая медленно и не слышно, утопая в глубоком снегу, прыжками приближалась к осиновому перелеску, росшему на гриве между двумя луговинами, заползавшими двумя белоснежными языками в непроглядную темень тайги. Полярная Звезда висела впереди над кончиком носа Вожака.
Перед осинником волки снова остановились по знаку Вожака. Волчица переглянулась с Вожаком, потом они оба посмотрели на молодых волчиц и те подобрались к матери. Волчица и две её дочери, бесшумно буровя своими телами снежную целину, направились вдоль опушки осинника и растворились в ночи. Вожак и два молодых волка вошли в перелесок и, спустившись с гривы перед следующей луговиной, затаились в снегу.
Исчезнувшие в ночи охотницы, ведомые старой Волчицей, по большой дуге обогнули луговину, где возле стогов лежали лоси, и находились теперь с наветренной стороны по отношению к ним.
Охота волков началась.
Лосиха первой учуяла запахов волков и резко поднялась на ноги. Матёрый лось и сеголеток поднялись следом, и они все вместе разом бросились к поросшему густым ивняком болоту. На болотине, где рос невысокий густой ивняк, среди кочкарника лоси чувствовали себя увереннее – волки, продираясь сквозь кустарник и высокий кочкарник, не могли здесь запрыгнуть им внезапно на хребет или броситься в подбрюшье и разорвать плоть жертвы.
Пробежав краем болота, лоси хотели выскочить на пологую гриву, поросшую осинником, пересечь неширокую луговину и по лесовозной дороге спуститься к Большой реке – там снег, сметаемый ветрами, дувшими вдоль русла реки, был не так глубок и лоси могли бы, чувствуя под копытами прочный лёд, оторваться от волков.
Вылетев из болота лоси, прыжками, насколько это позволял слоёный снежный покров, пересекали луговину, приближались к перелеску.
Заслышав ломившихся по болоту лосей, Вожак напряжённо слушал треск кустов, которые лоси ломали на бегу своими мощными телами. Определившись с направлением движения жертв, он бросился наперерез лосям, чтобы не дать им войти в перелесок. Утопая в глубоком снегу на опушке, Вожак и два его брата перехватили лосей в тот самый момент, когда тем оставалось совсем немного, чтобы забежать в лес и выскочить из него на укатанную дорогу.
Сеголеток, бежавший следом за матерью, отставал от взрослых лосей.
Вожак, прикинув, что в таком снегу невозможно будет справиться с взрослыми лосями, пропустив матёрого самца и бежавшую вплотную за ним самку, бросился на отстающего сеголетка. Два младших его брата раскинулись по флангам, преграждая путь лосёнку. Сеголеток остановился, увидев перед собой, приближавшихся спереди по фронту серых разбойников, развернулся и кинулся назад. Волки, стянув полукольцо гнали лосёнка в сторону болотины; Вожак специально дал жертве добежать до кустарников, чтобы не валить того в виду дороги, по которой днём ездили лесовозы.
Лосёнок, пробежав луговину, вернулся по своим следам к болоту и тут ему навстречу из-за кустов вылетели загонщицы; подоспевшая погоня и волчицы одновременно окружили лосёнка на самом краю болота. Вожак прыгнул и, вцепившись в жертву, распахал мощными клыками шею сеголетка. Кровь фонтаном ударила на белый снег из разорванной шейной артерии лося. Сеголеток споткнулся и сунулся мордой в снег, вскочил было на ноги, но тут другой серый разбойник рванул его шею клыками, Вожак и ещё один волк повисли на боку лосёнка и свалили его в сугроб. Зверь упал в рыхлый белый снег, который тут же стал красным.
В чернеющей вязи голых ветвей осин из глубин тайги всплыл огромный багровый шар полной луны. Чуть выше и правее лунного диска сияла яркая белая-голубая звезда из небесного семейства псовых-Сириус.
Волки вытоптали в снегу, вокруг тела убитого ими лося, площадку и теперь с приглушённым рычанием, возбуждённые охотой, раздирали его на части. Вожак рвал клыками мясо лосёнка и заглатывал целыми кусками; так же делали и другие волки. Съёсть сразу всю тушу они не могли, а оставлять её на день на месте добычи было нельзя. Конечно, пока волки пировали возле забитого лося, никто не посмел бы подойти к их добыче, но стоило им уйти, как ещё до полуночи прибегут сюда лисы, привлечённые запахом свежей крови, за ними подтянутся куницы, норки, днём охотившиеся на зайцев одичавшие собаки – извечные враги волков, могут наткнуться на останки ночной трапезы хищников, и к вечеру здесь ничего кроме скелета не останется.
Заглотив почти половину туши, пятеро волков во главе с Вожаком направились к своему логову на берегу болота. Старая волчица осталась на месте охранять остатки туши от незваных гостей.
Добравшись до места, волки срыгнули мясо в вытоптанную яму под выворотнем упавшей ели и пустились в обратный путь к останкам лося.
Диск луны, висевший уже над Сириусом и, уменьшившись в размерах светил теперь холодным жёлтым светом; близилась полночь. На западном небосклоне в призрачном свете луны появились лёгкие призрачные облака; ветер крепчал, поднимая позёмку над дорогой, по которой всё так же бесшумно рысцой след в с лед бежали волки.
Хищники добрались до места охоты, разорвали останки туши, и также, заглотив добытое мясо, пустились теперь уже всей стаей к своему логову. Ещё на середине пути их настигла обещанная вечерней зарёй метель, а когда они повернули с просеки в густой ельник на берегу болота, следы их уже были заметены напрочь. Снег надёжно скрыл все следы ночной охоты волков.
На рассвете метель стала стихать, большими хлопьями пошёл мокрый снег; оттепель наступила так стремительно, что к обеду растаял почти весь снег принесенный циклоном из далёкого средиземноморья.
На место ночной охоты волков, где лежали останки лося, из леса, учуяв запах крови, прибежали две лисы, за ними подтянулись куницы. Пришла даже странствующая в поисках добычи рысь, случайно оказавшаяся в этом прибрежном лесу. Уже днём из снега вынырнули ласки и выгрызли самые мелкие остатки мяса с позвоночника лося.
Дочиста обглоданные останки лося нашёл на следующий день егерь, проводивший ежегодный учёт зверья на своём участке, он забрал оставшиеся нетронутыми голени лося и снял вечером с них камус, которым подбил
