***1
Мастерская называлась "Безумный Шорник" по аналогии с "Безумным Шляпником" Кэррола, а ниже более мелким шрифтом значилось: "Элитные изделия из кожи на заказ, одежда и обувь ручной работы, а также эксклюзивная конская упряжь, чемоданы, и памятные футляры. Аренда аксессуаров для фото и кино-съёмок. Снаряжение для конного спорта. Мастера международного класса". И всё это тёмно-вишнёвым по золотому фону.
Входная дверь была оформлена соответственно, а клиентский холл выглядел как музей. Вдоль стен стояли витрины с образцами изделий и висели постеры мастерских работ. Модели, демонстрировавшие их на фото, две девушки и юноша, отличались просто изумительной красотой, так что посетители не знали, на что смотреть сначала, а на что потом.
За стойкой никого не было, но на ней стоял массивный латунный колокольчик как в дорогих отелях для вызова администратора. В помещении пахло роскошью, а, вернее, дорогими кожаными артефактами.
Сегодня Семён сам работал за администратора и уже принял два заказа. Восторженная пожилая клиентка попросила разрешения снять его себе на мобильник, потому что выглядел он весьма колоритно – волосы его по лбу и затылку стягивал тонкий ремешок, а поверх белой рубахи с закатанными рукавами и хлопковых брюк был надет кожаный мастеровой фартук. Семён выдал клиентке свою визитку, но ее заказ поручил своему помощнику, тому самому молодому парню, который красовался на постерах, висевших по стенам. Если бы элитная старушка увидела его, то сразу забыла бы о Семёне. Но Денис не выходил в холл, у него было много работы.
Деник освоил далеко не все операции по раскрою и пока все делал под присмотром Семёна и Дмитрича. У него получалось, хотя Семён часто морщился, глядя на его пальцы, они казались ему слабыми, чересчур длинными и тонкими для такой работы. Однако Деник великолепно моделировал изделия на компьютере, чего совершенно не умел Дмитрич. Несмотря на модельную внешность, Деник хотел стать шорником-обувщиком, как Семён, которого он боготворил и превозносил. Семён обещал отправить Деника учиться кожевенному делу в Европу. Правда, эти планы пришлось поменять из-за санкций, поэтому Деник теперь ожидал поездки в Китай.
Семён последние полгода жил в мастерской, в дальней комнате, к которой примыкал небольшой коридорчик, имевший отдельный выход на лестничную площадку. Ни Дмитрич, ни Деник ни о чем не спрашивали Семёна, хотя шесть месяцев назад он приходил в мастерскую лишь два раза в неделю и по выходным, потому что работал в фирме, которую они создали вдвоем с другом.
Дмитрич нашептал Денику, что Семён ушёл от жены, впал в депрессию и потому оставил фирму. Фёдор, его партнер, приходил в мастерскую, они надолго уединялись, и иногда Деник и Дмитрич слышали их возбужденные голоса, доносившиеся из той дальней комнаты, где поселился Семён. Пару раз, когда Семён спал пьяный в стельку после их застолья, Фёдор говорил Дмитричу и Денику, что у Семёна проблемы с памятью.
-Вы должны быть внимательны и обо всем сразу докладывать мне.
-То-то я думаю, почему он ошибся, когда дату клиенту писал недавно. Вместе нынешнего года поставил 2010. И месяц – апрель, а нужно было – июнь.
-Следите за этим и все перепроверяйте за ним, – сказал им Фёдор, – У Сени предполагают синдром Корсакова. Всё из-за развода. Но языками не болтайте, никто не должен знать об этом. Наши акции и так упали, когда он ушел из фирмы. Он вернется, я знаю. Ему просто время нужно.
Кроме ошибок в датах в остальном Семён вёл себя вполне нормально и работу свою делал качественно. Правда, стал молчалив и угрюм. Проводив Деника и Дмитрича домой, закрывал мастерскую на все замки, принимал душ и уединялся в своей комнате. Они даже не знали, гулял ли он, общался ли с кем из знакомых, ездил ли к родителям. Фёдор об этом их не спрашивал, потому что и без них всё о нем знал. Его спецы вывели записи с камер наблюдения мастерской на пульт фирмы, которой он владел на пару с Семёном.
Фёдор крутился, как мог, но без Семёна ему приходилось туго, не хватало знаний и характера. Ведь до этого именно Семён руководил фирмой, Фёдор являлся, по сути, технарём, далеким от вопросов экономики и стратегии. Именно поэтому он так часто приезжал к Семёну, чтобы обсудить с ним все текущие вопросы и проблемы. Давить на друга, чтобы тот вернулся, было бесполезно. Да и опасался Фёдор, что депрессия Семёна может усугубиться и еще больше повлиять на состояние его памяти.
Этим вечером Фёдор ушел от Семёна довольно поздно в уверенности, что друг ляжет спать после его ухода. Но Семёна мучили мысли о жене, он не находил себе места. В час ночи он встал, оделся и вышел на улицу. Прохожих было совсем немного, однако от остановки все-таки шло несколько человек, которые приехали на ночном маршрутном автобусе.
Семён какое-то время стоял и вглядывался в каждого проходящего мимо него человека. Все они шли в сторону многоэтажек. Кто-то с ночной смены, кто-то еще по каким-то причинам. Вряд ли эти люди могли бы когда-нибудь стать клиентами его мастерской. Их лица казались усталыми, никто из них не улыбался. Как зомби, подумал Семён. Неужели и я стал таким и потерял радость жизни? Почему Муся сказала, что нам нужно расстаться? Ах, да, потому что я перестал интересоваться ее творчеством и, приходя с работы, почти ни о чем с ней не говорил и не спрашивал, кроме бытовых моментов – где полотенце, что сегодня на ужин, нужно поставить будильник на 7 утра и т.п. Когда мы последний раз разговаривали с ней? Давно очень давно… когда мы только познакомились. Ужас, ведь это было почти 10 лет назад. Неужели я действительно настолько одеревенел? Она выкрикнула, что меня интересует только ужин, секс и ночной сон. Никаких слов, никаких вопросов о том, как прошел ее день и что она думает. И получается, что я превратился в обычного сатира, самца, которому без разницы все, кроме удовлетворения своей похоти.
***2
Утром Дмитрич позвонил Фёдору и в волнении, заикаясь, сообщил, что Семёна нигде нет. Фёдор примчался в мастерскую через пятнадцать минут вместе с тремя охранниками, которые начали прочесывать прилегающие дворы, детские площадки, остановки, магазины. Заявлять в полицию было бесполезно, поскольку прошло не так много времени после исчезновения Семёна. Мобильник его остался в мастерской на тумбочке возле кровати, где он спал последние полгода. Фёдор не находил себе места и в панике бегал туда-сюда вокруг здания, где располагалась мастерская, заглядывал даже на площадку с мусорными баками. В конце концов, он не выдержал и позвонил Мусе.
-Федя… я в больнице, – ответила Муся.
-Что случилось? Сеня пропал!
-Знаю. Он лежал без сознания возле двери нашей квартиры, соседка позвонила, когда пошла выгуливать собаку в пять утра.
-Ты хоть в курсе, что врач предположил у него синдром Корсакова?
Когда-то, довольно давно, он хотел рассказать ей о депрессии Семёна и о синдроме, она не пожелала его слушать. Поэтому до сих пор ничего не знала. Фёдор кратко описал симптомы этого синдрома.
-Обычно такое случается на фоне алкоголизма, но бывают случаи и у нормальных людей. Скажи, он пил последнее время перед вашим расставанием?
-Откуда я знаю?! Мы почти не разговаривали с ним. Кажется, не пил, просто приходил очень усталый…
-Да, тогда у нас аврал был, мы думали, что потеряем всё… Так что с ним сейчас?
-Не знаю! Капают, взяли анализы, готовят к мрт.
-Где ты? Я подъеду! А ты пока сообщи врачу о синдроме. Я привезу врачебное заключение.
-Федя… он в беспамятстве пришел домой…. а я даже не слышала, как он звонил в дверь, – рыдала в трубку Муся.
-Может, он и не звонил вовсе. Не мучай себя.
-Сколько он лежал без сознания на холодном полу? Он мог воспаление легких схватить, ты же знаешь, у него в юности были проблемы с этим.
-Успокойся, я скоро приеду.
Когда Фёдор приехал, Сеня уже пришёл в себя, но смотрел на всё удивлённо, словно не понимал, где находится и кто вокруг него.
-Муся, почему мы здесь? – спросил он. Она бросилась к нему и обняла:
-Слава богу, живой!
-Да что случилось? – удивился Семён.
-Ты потерял сознание ночью, прямо возле нашей двери. Соседка тебя увидела только в 5 утра.
-Да? Мне снился такой странный сон – будто мы с тобой собрались развестись из-за какой-то ерунды.
Муся зажала рот руками.
Семён внимательно посмотрел на нее, потом на Фёдора. Помолчал и сказал:
-Это правда?
-Из-за ерунды?! – воскликнула Муся, – Значит, так ты решил? Поэтому ушёл и даже не обернулся?
-Не знаю… не помню. Глупость какая-то. Почему я так сделал? И куда я ушел?
-Живешь в мастерской уже полгода!
Фёдор взял Мусю за плечи, пытаясь успокоить.
-Я? – изумился Семён, – В мастерской? И сплю там?
-Погодите вы оба! – воскликнул Фёдор, – Сеню на мрт скоро повезут. Ему нельзя волноваться.
-МРТ? Зачем? – удивился Семён.
-Ты помнишь, что было вчера? Или неделю назад? Помнишь, почему ушел не только из дома, но и из фирмы?
-Я?! – изумился Семён.
-Понятно, – сказал Фёдор обреченно, – Ты ничего не помнишь. У тебя синдром Корсакова.
-Это еще что за хрень?
-Я потом тебе все объясню, – сказал ему Фёдор, потому что пришли два санитара и покатили каталку с Семёном в диагностическое отделение.
Пока они ждали окончание процедуры, Фёдор спросил Мусю:
-Так что ты решила? Он не помнит вашей ссоры, из-за которой вы разбежались. Ты заберёшь его домой?
-А вдруг он все вспомнит? – спросила Муся.
-То ли вспомнит, то ли нет. Ты нужна ему.
-Конечно, я повезу его домой. Кто будет ухаживать за ним в мастерской, кто будет кормить? Но… Федя, ведь он почти вспомнил.
-Почему он ушел? Расскажи мне подробно, – сказал Фёдор.
-Я дура, дура… претензии ему выставляла, что он не интересуется моим внутренним миром, моим творчеством, тем, что мне интересно, что ему от меня нужны только еда и секс. Мы почти не разговаривали, не то, что раньше… Я оттолкнула его и сказала, чтобы он не смел больше ко мне прикасаться, обозвала его похотливым кобелём, которому нужна не женщина, а бесчувственный кусок мяса, чтобы трахать.
-А сейчас что ты думаешь об этом?
-Когда он ушел, сначала злилась… Федя, я его так люблю…
-То есть, ни ты, ни он, не изменяли друг другу?
-Конечно, нет! Мы даже не развелись, потому что не общались после его ухода.
-Если все пойдёт как прежде? Если он будет приходить и хотеть того же, что и раньше? Вы снова поссоритесь?
-Я не могу без него, вот что я поняла. Пусть молчит, пусть ничего не говорит и не считает мое творчество серьезным занятием, лишь бы вернулся и был рядом. Он ведь все знал обо мне, каждый мой шаг. Стоило возникнуть необходимости, он тут же молча оплачивал все мои расходы, я даже не успевала их озвучить и попросить его. Но я, как дура, почему-то считала, что он стал равнодушен и безразличен ко мне, и у него осталась только похоть, тогда как он пахал на работе, словно галерный раб.
***3
Муся прошла несколько платных курсов по специализации стилист fashion съемок и сотрудничала с модными журналами и владельцами брендов для их раскрутки и продвижения. Конечно, все эти недешевые удовольствия оплачивал Семён. Он никогда не считал, что тратит деньги впустую, даже с учетом того, что Муся не всегда находила применение своим дорогостоящим
