"Ьалышка" герра Клауса. Эпизоды 3 и 4.

атаманы-молодцы!
Паузки шли медленно. Вдруг посредине между ними показалось что-то вроде деревянного круга, из которого торчали какие-то тонкие бревна…

В «Осетре» душно и тихо. Слышно только тяжелое дыхание гребцов, склоняющихся на лавках.
…Раз, раз – ходят весла. И еще – ра-а-з, ра-а-а-з…
«Осетр» идет вперед. Герр Клаус не отрывается от косого среза бревнышка..
- Sehr gut, Peter. Die Banditen können uns nicht sehen! Jetzt werden wir sie ertränken! (Очень хорошо, Петер. Бандиты нас не видят! Сейчас мы будем их топить! (нем.))
«Осетр» вдруг встал, будто уткнулся в какую-то стену. Раздался хруст дерева.
- Tausend Teufel! Wir sind auf der Spur!  Гребцы! Пересесть! (Тысяча дьяволов! Мы на что-то напоролись! (нем.))
Пересаживаясь, гребцы посмотрели друг на друга и многозначительно кивнули.
- Пошел!
«Осетр» подвинулся немного назад и опять встал. Снова послышался хруст дерева.
- Dreitausend Teufel! Wir stecken fest! (Три тысячи чертей! Мы застряли! (нем.))
«Осетр» вдруг ощутимо пошел вверх…
-Schweinehund! Was ist das?!... Was?! Peter, hilf!! Das ist ein Aufruhr!!! (Свинская собака! Это что такое?!... Что?! Петер, на помощь!! Это бунт!!! (нем.))

Вслед за кругом из воды показался какой-то деревянный колодец, а потом и верх огромной бочки.
- Ай, мастер, не соврал! Добрый улов ныне!
- Рано пиры пировать, батюшка. Скажи-ка лучше, чтоб бревна подводили.
И опять страшный голос грянул на всю Волгу:
- Чуй, браты! Бревна готовь! Подводи!
К бочке двинулись новые челны. Было видно, что  на них тоже суетятся люди, скидывая кафтаны и рубахи, а потом прыгая в воду.
- Справили, батька!
Разин махнул рукой.
- Режь веревки!
Подведенные под бочку бревна были притоплены с помощью привязанных снизу мешков с камнями. Освобожденные от них, бревна всплыли, подняв «Осетра».
Стали видны крюки, вонзенные в торцы бочки, красная надпись на боку…
- Видали, атаманы-молодцы, какого осетра мы ныне в Волге выловили?! Смотри-ка, бьется ишо!
«Осетр» и в самом деле сильно раскачивался, будто хотел вырваться.
- Крепи!
Веревки и канаты опутали бочку, намертво прикрепив ее к бревнам.
- А ну, браты, давай энту рыбину к берегу! Пора ей икру пустить!

Бревна ткнулись в прибрежный песок. Челн с Разиным подошел поближе. Атаман шагнул из него, бухнул в стенку бочки кулаком.
- А ну, псы московские, вылазь! Вылазь! А не то спалим живьем!
Словно бы в ответ, на «Осетре» поднялась и встала торчком крышка на колодце. Из нее вылез и поклонился какой-то человек в белой, облепившей его рубахе. Потом появился второй, одетый также. Поклонившись, второй обернулся, нагнулся над колодцем и начал с усилием тащить что-то. Скоро стало видно, что он тащит еще одного человека в черном куцем кафтане. Человек был связан.
Передав связанного первому, второй вытащил из колодца еще одного человека, одетого в такой же куцый кафтан и так же связанного. Вслед за этим из колодца вылезли еще двое в белых рубахах в облипку…
Вылезшие замахали руками:
- Лестницу давай!..
Лестница уткнулась в «Осетра». Люди в белых рубахах перебрались на берег. Связанных спустили вдоль бока прямо в воду и они зашлепали по ней.
Разин уже ждал их.
- Ну?! – атаман сдвинул брови.
Один из вылезших вышел вперед и снова поклонился.
- Здрав будь на много лет, батюшка Степан Тимофеевич. Мы, стрельцы астраханские, угнаны были в гребцы подводные на корабль сей тайный, «Осетр» рекомый. А ныне кланяемся тебе немцами, кои на том корабле капитанами были.
Связанных вытолкнули вперед. А говоривший продолжал:
- Как умыслили бояре, тем «Осетром» тебе, батюшка, поруху сделать, челны твои да струги утопить, так мы промеж себя совет держали и порешили капитанов сих повязать, а самим к тебе идти. «Осетр» же в целости до тебя доставить, дабы бил ты, батюшка, бояр и на воде, и под водой!
- Любо то мне, молодцы! Гей, казаки, чуй! Тащи вина! Пировать будем! Улов знатный вышел! Николи рыбины такой никто в Волге не лавливал!
Тут Разин хитровато прищурился:
- Что, бояре да царь московский, думали казаков тайно уловить? С-под воды зашли?  А не вышла хитрость ваша! Народ мудрее оказался! Гей, всем гулять!
- Батюшка, а немцов-то куда?
- А-а, недосуг об них думать. Запри в чулан на паузке до свету. День будет – разговор будет.