Чувство икс

- Я улыбаюсь так некстати… - тут же озвучиваю это дело.
А он молчит, улыбкой робкой одаряя. Я-то надеялась на чудо, что мир, наконец, вспыхнет яркими огнями, ошарашит невиданными красками, но всё как обычно. Я – это я, он – это он.
- Может, ещё?
- Плохо не будет? – в этом деле я новичок.
- Да не должно быть.
Я же ему верю, как никому другому. С ним  я ведомая. У него дома я вся в его власти. Но сегодня всё по-другому. Пресыщенные предыдущими играми, мы жаждем другого, на этот раз чуда извне. Не мучаем, даже не подкалываем друг друга, на время забывая все обиды. Или это тоже игра, игра в «настоящее».
- Ну? – ему не терпится увидеть моё чудесное превращение.
- Ничего, только улыбка не сходит с лица, - при этом ещё хихикаю.
Она и вправду словно приклеилась. Начинается? Вряд ли, а мне так хочется забыться. Забвения душа желает и вам того желает. Но так не хочется его терять (из виду), я так дорожу этими редкими мгновениями, когда я с ним. Нет пресыщения от наслаждения. Между нами столько всего, но иногда стираются грани, срываются завесы. Временами удается избавиться от бремени времени и только тогда обнажается душа. Он – это он или чуточку не он? Сколько же ролей мы примеряем, порой забывая, кто мы есть на самом деле.
Он сегодня сам не свой или такой он есть в душе? Где мой маленький мачо (смесь больной романтики с новомодным пикапом), нежно-жестокий садист с добрыми намерениями? Неужели жизнь и его достала, не рановато ли прятать голову в песок? Ведь столько ещё предстоит ему пережить…
Ох, жалостливая же я баба, что мужчины-страдальцы делают со мной что хотят. Скольких же я приголубила, пригрела, себя забывая, затем их же проклиная. Потом всё по-другому – страдальцы тут же превращаются в монстров, я же в феминистку. А феминизм у нас тоже особенный, какой-то ненастоящий, когда каждая особь на счету. Мы делаем всё, чтоб хоть кто-то был бы твоим и только твоим, а какой он – не имеет значения. Чтобы баба ни говорила, без мужика она никто. Так уж мы устроены.
А мой – он транзитный, с этим я уже смирилась. Зато сегодня мой, весь без остатка. Такие живые и близкие губы, его чуть прищуренный пронзительный взгляд, милое до боли лицо, не обременённое никакими морщинами, его неутомимое упругое тело, за которым он так тщательно следит, даже его ягодицы на зависть другим – какой к чёрту феминизм? Немного раздражает его нарциссизм (чуть-чуть), но если есть чем гордиться, почему бы и нет. Да, ради только одного этого стоило жить! И я живу, не веря этому сомнительному  и такому нелегкому счастью, этим и живу.
- Неужели ничего не чувствуешь? – искренне удивляется он.
А мне и не надо. Я и без того под кайфом. Это он для меня вечный «косяк», мой личный «спайс». Но я молчу, я этого ему никогда не скажу, сколько бы он ни пытал. Однако он сегодня немного зажатый. Какие в его годы заботы? Хоть он старается всего не рассказывать, я в курсе многих его дел. Мне только намекни, и становится всё ясно. Так уж я устроена. А когда-то он мне доверял даже то, чего бабам категорически запрещается знать. После того случая, когда я сдала их (его в первую очередь) в ментовку, лимит доверия иссяк. Теперь он три раза подумает, прежде чем открыться мне. Это, конечно, было подло, низко и мелко, наконец. Обиды обидами, но стоило ли из-за этого ломать человеку жизнь? Ведь прекрасно знала, что у него условный срок и всё такое, а ударилась в «красные». Такого бы я не простила… Я мстила, он тоже не остался в долгу. Да я подлая, без стыда и совести, но кланяться не спешила. Это он пришёл с белым флагом или это очередной его ход?
- Ну? – вот пристал.
Притвориться что ли, что мне кайфово. Я и без того застряла в мире великих иллюзий, греховных грёз и призрачных надежд. Зачем мне иллюзия искусственная?
Так не должно быть – твердит весь мир и мой ехидный внутренний голос. Но мне хорошо, мне очень даже хорошо, что немного противоестественно. Мне это, как воздух, необходимо. Он один меня понимает до конца, он – мой шанс вернуться к жизни. Без боли миновав страстно-голодный период, мы стали ближе друг к другу. Теперь же на обломках наших сумбурных отношений рождается нечто новое.
Мы учимся заново доверять друг другу, но так осторожны, что пока выжидаем. Что это? Не любовь, прости меня господи, тогда что? Не без секса, это точно. Есть то, что не поддается описанию, осознанию. Пусть так и останется – чувство «икс», отношения под вопросом и будущее под запретом. Не усыновить же мне его, чтоб как-то это обосновать.
Он для меня как пилюля жизни, а иллюзии… подсластители пилюли. Я до того напичкана  этими иллюзиями, может быть, потому и дурь не берёт.