Метла

здесь, в доме, известному как «Серый Дом» неприкаянные вроде Габи проводят дни, испытывая на себе зелья, заклинания и артефакты, созданные учёными магами и ведьмами. Наш прогресс не стоит на месте, он подвижен, он гибок, и у нас совершенствуются зелья и способы ведения боя. На ком испытывать? На тех, кому некуда податься.
А в перерывах между испытаниями и частыми скорбями – кто там заботится о безопасности? – извольте чистить двор, мыть и скрести посуду, стирать руками одежду учёных магов и ведьм, да готовить. И всё без магии. И будьте благодарны, что вам хоть какое-то место нашлось.
Я, когда слышала об этом впервые, поразилась:
–Почему же вы не сбегаете в мир людей? Там вам будет легче устроиться!
–Многие из нас не знают людского мира, – объяснила тогда Габи, – наши родители помнят войну с людьми и не пустят нас туда. Да и мы сами едва ли рискнём – они жгли магов, а мы из мира магов. Мы не верим и нам не поверят. А те, что готовы рискнуть… Магрит, ты представляешь, какой это позор, когда в семье магов рождается тот, кто лишён магии?
Не представляла я подобного ни разу. Во-первых, я не думала о подобном. Во-вторых, быть ведьмой в моей семье тоже было позором. Быть живой в моей семье было позором. Мои от меня отреклись…
–Многие сами сдают своих сынов и дочерей. Скрывают, чтобы забыть.
Таков наш мир, таков наш век. Благо, неприкаянные – это редкое явление. Если в Академии у меня сейчас семьдесят учеников, то в «Сером Доме» живёт всего девять неприкаянных – шесть от рождения привезены туда родителями или опекунами, чтобы хоть как-то служить магии, один старик, что пришёл сам, ещё одна женщина пришла, не найдя себя, и последняя – Габи – моя.
Её судьбу мне обрисовали быстро. когда Ричард сжёг моё агентство, которое одновременно было нам с Габи и домом, и офисом, я пошла на поклон к Карлини и он взял меня в Академию на работу. А Габи…
Оказалось, она пыталась за меня отомстить, вернее, за нас и даже подкараулила Ричарда , от души орала на него и Ричард даже это вытерпел, а потом попыталась его схватить за ворот и тут он уже не выдержал и отшвырнул ее магическим пассом в сторону. Повезло – я знаю Ричарда, он мог бы убить за подобное.
Потом пошла искать работы. Маги и ведьмы её за порог и не пустили – одни из презрения к неприкаянным, другие от железной беспощадности – на что им та, что магией не владеет? На декор?  Третьи про мою репутацию знали – да хороша я, хороша тоже, знаю. А четвёртые и про её месть Ричарду наслышаны были.
Осталась Габи одна. Попробовала в людском мире устроиться, да только её даже  уборщицей не взяли. Мы, маги, конечно, людской прогресс не отвергаем, но не поспеваем за ним, честно скажу. Вот и Габи, впервые увидев пылесос, себя выдала.
А мир у нас есть, есть с людишками. Доверия только нет. Развернули её отовсюду. Даже самые глупые людишки вопросом задавались: а почему молодая крепкая девушка в свои годы без образования? Откуда вылезла, цветик? Из магов?
Ну а там кто разбираться будет?
Так и пришла Габи в «Серый Дом». Если верить досье, то на сегодня она уже испытала на себе зелье, которое должно было излечить человека от мигрени, а на деле оно эту мигрень только творило…
Ну просчитались, бывает! зато в следующий раз, может, повезёт – она в очереди на обновлённый рецепт любовного зелья.
–Габи! – я не сразу узнала её среди серого строя неприкаянных, несчастно и уныло копошащихся во дворе «Серого Дома».
Она подметала, но обернулась на мой голос. Бросилась ко мне через двор, не выпуская метлы:
–Магрит!
Она была пыльная и худая, но я обняла её, стыдясь того, что не справилась толком о её судьбе. Я-то устроилась, а она? Впрочем, разве должно было бы мне быть дело до неё? Кто она? Наёмница, всего лишь сотрудник.
Но жалость побеждает. Я привязалась к ней, хотя это и смешно.
–Как ты? Как твоя жизнь? – она зачастила вопросами,  хотя я бы на ее месте давила бы на жалость и сыпала упреками.  Да и любая ведьма бы тоже тянула одно: спаси меня, повинись передо мной!
–Всё хорошо, Габи, лучше расскажи как ты? Почему сюда? Неужели…
–Не могла, – она знала что я хотела спросить и поторопилась ответить, – родители не примут. Они радовались, когда я нашла работу у тебя. А теперь я что, приду и скажу, что, мол, всё?
Это всё Ричард! Он нас лишил всего! Злость бросилась в голову, но тут же её выхолодило ненавистью, и тихий голос разума едко спросил:
–А ты так, в стороне стояла и совсем не при деле?
Чёрт. При деле, конечно. Я его подставила, откровенно говоря. А до того он – меня. Как-то всё мы перепутали. А страдает Габи.
–Я привезла тебе кое-что, – я потянула из сумки свёрток, – здесь хлеб, варенье, малиновое, кстати, шоколад…
–Спасибо, – Габи печально улыбнулась, принимая свёрток.
Меня кольнуло подозрением:
–Тебе нельзя что ли?
–У меня скоро испытание другим зельем, мне нужно быть на диете для чистого результата. Но у нас есть девочка, ей всего двенадцать. Её пока не поставили никуда в очередь, если ты не против, я отдам ей. Она ещё растёт, мне её жалко.
Меня замутило. Габи, бледная, худая, серая, не имеющая никакого шанса на будущее, сломанная и доживающая до какого-то убийственного эксперимента, заботилась и жалела кого-то! Как она могла? И почему я не могла? Почему я ныла на свою жизнь, когда был и был рядом тот, кто хуже.
–Конечно, – хрипло отозвалась я, – Габи, ты прости меня, если сможешь.
–За что? – удивилась она и удивилась искренне. – Ты дала мне столько возможностей. У меня была самая лучшая работа!
Самая лучшая работа, которая стоила мне убитого сна, съеденного нервами желудка, унижений и пепелища в конце. Но, похоже, это мелочи. Я, хотя бы, была пристроена.
–Габи, – позвала я, с трудом справляясь с собой, – я пришла сказать, что я вытащу тебя отсюда. Мы поставим новое дело. Веришь?
Я не знала ничего о новом деле. Вообще ничего. Я не имела душевных сил, да и физических тоже, а до встречи с Габи и вовсе полагала, что я самая несчастная и Ричард меня может прибить меньше, чем через час, но сейчас я отчётливо поняла: есть у меня силы, я ещё встану, ничего, и никакой Ричард меня не убьет. А вот я его убить могу сегодня. А потом, чем бы ни кончилось, я действительно задумаюсь и займусь возвращением прежней жизни. Нашей прежней жизни.
Потому что я в ответе не только за себя, а за доверившуюся мне неприкаянную душу. Она здесь сгинет, точно сгинет, а я? я-то устою, я ведьма.
–Верю! – Габи даже не колебалась. То ли глупа, то ли и впрямь верит в меня. И так и эдак плохо.
–Скоро! – пообещала я, – а сейчас мне надо идти. Не раскисай, ладно?
Габи закивала. Она широко улыбалась и была так счастлива, что её счастье шло в упрек мне.
–Дай-ка метлу, – попросила я. Внутри рождалось что-то новое, бунтующее и безумное. Какая-то новая сила, которая жаждала лиходейства.
Габи покорилась.
–Жди! Я скоро всё изменю, – пообещала я, и вскочила на метлу, которая рванулась ко мне сама, словно измучалась по полету. Нет, конечно, метла была простой, но вот некоторые вещи в руках ведьм теряют свою простоту и могут происходить казусы: то чайник гимн свободы напевать станет, то метла полететь захочет, то утюг замурлыкает.
Но а я полечу. Меня ждут. Не Ричард, а будущее.
***
–Убей, – соглашается Ричард, – и удивишься, как тебе не полегчает.
Вот теперь он был прежним. Сбил с толку. Всё-таки ловушка!
–А тебе не полегчает, – продолжает Ричард, – поверь, я знаю.
Я молчу. Он тоже. Не молчит только ветер, рвётся над нашими головами, врезается в деревья, те шумят, гнутся, точно подслушивают.
Лес – это славное место для драки. Лес – это хорошее место для смерти.
–Зачем звал? – спрашиваю я, устав без слов.
–Хочу предложить сделку.
–Не убивать?– я смеюсь. – Ричарду, ну ты же…
–Убивай, – возражает он и тоже смеётся, – но говорю – не полегчает. А вот помощь могу предложить. Ты хочешь вернуть своё агентство?
–Из пепла?
–Да хоть из небытия! – огрызается он. – Почему надо всегда уточнять, Магрит? Ты хочешь или нет?
–Я должна. Я видела Габи.
–И я видел. Я не имею привычки терять из виду своё окружение, – Ричрад меня не удивляет, но укоряет ещё сильнее. А мне и без того стыдно. Отряхиваюсь от его слов, словно от грязи:
–Зачем звал?
–Давай договоримся, – предлагает он, – я даю тебе возможность вернуть своё агентство, даже часть своих клиентов отдам…
–А взамен? – Ричарду нельзя верить. Но, с другой стороны, мне тоже нельзя, а я себе верю.
–Ты убьёшь меня тогда, когда я скажу.
Под ногами качается земля. Я готова ко всему – так мне казалось. Но я ошиблась. Я ничерта не готова!
–О чём ты? – из моего голоса уходит ведьминское ехидство, остаётся лишь непонимание. – Что это значит – когда ты скажешь?
–Это значит, что такой день придёт и я попрошу тебя меня убить. И ты это сделаешь. Так ты выполнишь свою клятву. По рукам?
–А почему ты так скажешь? – я не могу понять, меня тревожат и речи, и его отвратительное спокойствие. Я ничего не понимаю, а он не спешит мне объяснить.
–А мы с тобой не друзья, чтобы я тебе душу выворачивал, – он улыбается. – Хочешь, клятву дам, что так и будет?
Теряюсь, слабею, но киваю. Дай клятву, Ричард, я тебе не верю. Он вздыхает, но покорно проводит по своему запястью рукой, лопается кожа, проступает кровь.
–Я, Ричард из рода Хауард, потомок третьей ветви Серебряного Дома, клянусь Магрит…
–Эрше, – шепчу я. Я верю и не верю в происходящее.
–Магрит Эрше, в том, что не буду чинить ей зла и попрошу её о убить меня в нужный мне день, а до того я обещаю помочь ей в восстановлении её дела. И пусть тьма покарает меня, сделает меня пеплом и низвергнет в забвение, если я нарушу клятву.
У ведьмы контракт с силой – слово, у мага – кровь, сила не верит магам на одно слово.
–Да что с тобой? – клятва принесена, Ричард залечивает рану, а я всё-таки не выдерживаю. – Я не…
–Ну и не надо, – советует он, – завтра встретимся в городе. На пепелище. Посмотрим, что осталось.
Он идёт от меня прочь – гордец, сильный и непонятный мне маг. Впрочем, недолго ему таким оставаться. Он оборачивается и вдруг робко просит:
–Магрит, только прошу тебя, не подпускай ко мне Габи, ладно?
И исчезает. Тает, как положено магу, прямо в воздухе. Я смотрю на метлу – единственную свидетельницу моего триумфа и моего позора:
–Довольна? – ворчу я. – Ну и что всё это значит?
Метла не знает, но на всякий случай её прутики – уже посохшие и слабые, обвисают, как бы унывая вместе со мной.
(*)(История Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины»,  «Руины», «Неудачница», «Искушение», «О терпении»)