красными сполохами огня.
— Мама, я боюсь, — снова начала хныкать маленькая Аня и попыталась упираться, хватаясь тоненькими ручками за все, что попадалось…
Но сестра не дала продолжить жалобы, она закрыла ей голову своей потрепанной кофтой, и вся группа втиснулась в людской поток, спускающийся, как лавина с гор, к спасительному подножью…
— К перилам! Жмитесь к перилам! – выкрикивал Карл, активно двигая локтями.
— Есть! Там выход! —Поток свежего воздуха стал осязаем и вместе с ним близкое спасение из ада.
«Что это было?!» - Перекрикивали друг друга люди, стекающие к выходу из концертного зала.
Пространство вокруг здания мерцало голубыми огнями скорых, полиции, пожарных служб. Бойцы с автоматами вбегали внутрь здания, окружали площадь, кружились вертолёты.
— Мама! Мы убежали! — Катя пыталась быть радостной, но истеричные ноты в ее охрипшем голосе брали верх.
— Да, дочка, но, вон… скорые…, пойдем туда, быстрее, у тебя плечо ранено.
— Да, мама, и твоя ладонь кровит. Аня, ты в порядке?
Аня только всхлипывала в ответ. Эмма быстро осмотрела дочку, лицо, руки. прижала к себе. На головке девочки, держась на волосах, играла светом синих огней всеобщего хаоса шапочка из бисера.
— Ты, цела…. Слава Богу! А ты, Карл?
Юноша безмолвно стоял рядом с новыми знакомыми по несчастью. Словно, именно сейчас его сковало оцепенение от осознания происходящего.
— Карл?
— Да, в..в…роде, все цело … ура… —тихо прошептал он – Все будет хорошо…
— Ты был один? —спросила Эмма, ставшего сонным храброго юношу. — С кем ты пришел?
— Я был с девушкой… моей девушкой… я не знаю, где она. Когда все это началось, мы потеряли друг друга… Надеюсь, с ней все хорошо… — стараясь быть уверенным в надежде, тихо ответил Карл.
— Доченьки, Карл, пойдемте вперед, видите? К нам бегут медики. Они нам помогут!
С десяток мужчин и женщин в белых халатах поверх одежд бежали в сторону толпы, которая, словно паста из тюбика, выдавливалась из дверей комплекса с торжественным и загадочным названием:
«НИРВАНА! ЗДЕСЬ МИРАЖ СТАНОВИТСЯ ЯВЬЮ!»
— Мы здесь, мы здесь, спасшиеся! —закричала Эмма, пытаясь приблизиться к бегущим в их сторону медработникам. Ноги ее сделались как бы ватными.
—У нас тут раны, …лёгкие… — добавила Эмма, словно извиняясь. Она с удивлением, какое только было возможно в данных обстоятельствах, заметила странную вещь — что, ими особо не интересуются … Врачи тащили на носилках тяжело увечных, некоторые уже были под капельницами, в кислородных масках.
— Да… мы легко ранены… —на нисходящей ноте закончила свое обращение Эмма. Ей захотелось сесть прямо здесь, на асфальт и больше не двигаться. Но, девочки… они в стрессе, ранены…
— Девочки, Карл! Вон, машины скорой помощи, пойдемте туда, они нас отвезут в больницу!
— Мы надышались газом, ранены и в стрессе, … они нам помогут. — повторяла женщина, ускоряя шаг и крепко держа за руки двух девочек. Карл семенил рядом.
— В-вв-се будет хорошо…, – словно, некую тайную мантру, повторял он хриплым голосом.
Первая машина с красным крестом, которая была перед ними, быстро наполнялась ранеными. В центр кабины четыре санитара вкатили носилки, на которых лежала женщина с трубкой в горле, она была укутана серебряной простынею.
«Это же инопланетный космонавт», — мелькнула странная мысль в голове у Карла.
«ЗАПИСЫВАЙТЕСЬ В КРУЖОК ЮНЫХ КОСМОНАВТОВ! ТОРОПИТЕСЬ, МЕСТ МАЛО!» «Что за чушь в моем мозгу?!» – Карл отмахнулся от странных неадекватных мыслей…, зажмурился, словно, стараясь проснуться.
— Торопитесь! Мест мало в ближайшей больнице, возможно, придётся везти раненых в другой центр скорой…— слова санитара заглушил шум вертолета, который до невозможности низко кружил над площадью перед концертным залом с многообещающим названием:
«НИРВАНА! ГДЕ МИРАЖ СТАНОВИТСЯ ЯВЬЮ!»
— Возьмите и нас! Мы ранены! … правда…, легко, по сравнению … — причитала Эмма, пытаясь за халат схватить врача, который суетился над носилками с «инопланетянином». Он словно не хотел слышать о легких ранениях матери, двух ее дочек и юноши.
Эмма, невзирая на комплект пассажиров в машины, подняла дочек, одну за другой, в салон скорой, и достаточно ловко запрыгнула сама, хотя, трап для поднятия людей был убран. Карл уже был внутри. Он сел прямо на пол, втиснувшись между баллонами, возможно, с кислородом.
Машина рванула с места под вой собственных сирен и мерцания синей вертушки, будто подстегивая сама себя: «Давай! Ты можешь! Приз будет твой!»
— Доктор, – опять пытаясь быть услышанной суетливым врачом, начала Эмма, – мои дочки…, вот, одна ранена, плечо, у меня порезана ладонь, отвезете и нас в больницу, ведь мы уже едим, да? — убеждающее понизила голос женщина.
Но, упрямый доктор не реагировал, он проводил какие-то хитрые манипуляции с трубками и болонами над носилками, укреплял маску на бледное, в черных разводах лицо несчастий женщины, в то время как медсестра устанавливала капельницу, вздувая сильными ударами торца ладони вену больной.
— Они пока-что не хотят с нами говорить… — вздохнула Эмма, — ничего, сейчас приедем.
— Мама, я хочу пить, – Аня, словно пробудилась от короткого забвения и опять начала хныкать…
— Сестричка, все позади, все забудется и все будет хорошо, сейчас приедем, будешь и пить, и есть. — понижая голос, закончила успокоительную речь Катя, так тихо, словно сама не верила в свои слова.
— У вас сильно идет кровь из руки. – сказал Карл, кивая Эмме. Сам он охлаждал себя, рукой вздымая майку на груди. Вся остальная одежда куда-то делась. Ему было жарко, несмотря на холодное время года.
— Что это у тебя, Карл?! – Эмма смотрела на колышущуюся майку юноши, которой он пытался охладиться, как мехами для раздувания ветра.
— У тебя вся майка в крови!
— Это н.. н..е моя кровь…. Не знаю, где испачкался. Да везде там мог! Я в порядке. — в голосе юноши послышалось легкое раздражение,—и, надеюсь, это не кровь моей девушки… я не помню, откуда она, кровь, но… не моя.
Он продолжал охлаждать себя майкой. Эмма немного приблизилась к нему, внимательно, насколько это было возможно для нее сейчас, разглядывая майку юноши.
— Карл! В майке дырки! Что это?! – Она почти взвизгнула и протянув руку, резко подняла майку парня до самой его шеи.
Весь живот, грудь молодого человека были в дырах… небольших, с красными и черными краями… Из некоторых отверстий сочилась темная жидкость.
Юноша посмотрел на свою грудь и резким движением опустил майку, словно сердясь на любопытную женщину, которая разглядела что-то секретное на его теле, о чем он сам не догадывался до сих пор….
— Карл… – простонала Эмма, ничего не понимая… ей даже показалось на мгновение, что, она маленькая девочка и едет с мамой на море, где будет очень весело играть в пистолеты и красной краской оставлять пятна на майках друг друга……
Эмма резко вскинула голову, и пристально посмотрела на дочек.
Скорая летела стремительно, подскакивая на лежачих полицейских, где они были, и сильно раскачиваясь, словно космический корабль, преодолевающий стратосферу.
Маленькая Аня так же внезапно успокоилась и даже начала дремать, убаюканная качкой.
— Катя, покажи мне плечо. – Эмма смотрела на дочь широко открытыми глазами. Губы ее дрожали.
— Мама, да все почти зажило, доктор посмотрит в больнице, ведь мы приедем, наконец… Да?
Эмма, не слушая дочь, сдернула с ее плеча и без того рваный и окровавленный рукав ее кофты, затем, распахнула ворот голубого когда-то
платья (она покупала его дочке на двенадцатилетние), и откинулась назад, словно получила неожиданный удар прямо в лицо.
Кровь из ранки на плече дочери уже не сочилась, не стекала по руке, но запасы ее струек, красящих платье в их любимый цвет, пополнялись из черно красных точек на шее и груди девочки.
«Это же все ненастоящее… Это просто комната смеха! Да?! Помните, девочки, как мы смеялись там над нашими уродливыми фигурами в кривых зеркалах?!»
Эмма медленно расстегнуло платье Кати… пуговицу за пуговицей, словно пробираясь по минному полю. Через всю худенькую бледную грудку дочери пробежала цепочка кроваво черных точек, которые уже запеклись по краям, но, в некоторых еще пульсировала кровь, как лава затухающего вулкана. Она, эта лава, словно обещала: «теперь все будет хорошо, вулкан утих, и не потревожит безмятежного счастья ближайшие тысячу лет!» …
Эмма посмотрела прямо в глаза дочери, словно ища подтверждения тому, что, все это просто глупая шутка того рыжего парнишки, который постоянно подтрунивал над ее дочками, да и над ней. «Ты, противный мальчика! Что тебе надо?! —делая строгий вид, обычно кричала ему Эмма, когда он зеленкой разрисовывал куклы дочек, а иногда и носы их владелец. —Я все скажу твоему отцу!» Но, не говорила, а просто улыбалась, мальчик был веселым и добрым, в конце концов, он часто помогал девочкам с уроками… и носил их портфели, набитые учебниками, которые никто не хотел читать… Он…
— Мама…, это град мне постучал сюда, было не больно… —монотонно, кивая в такт движению машины, рассказывала Катя.
Карл, шевеля рукой под дырявой майкой, словно что-тот там придерживая у себя на теле, то, самое дорогое, что может исчезнуть, поднялся со своего места и, согнувшись, не глядя на остальных пассажиров скорой, двинулся к загрузочным дверям в задней части машины, словно намереваясь открыть их прямо на ходу.
— Карл! Куда ты?! Мы ведь едим, ты разобье…. – Эмма вдруг прервала сама себя…
Быстро повернулась к маленькой спящей дочери, и обеими руками крепко схватила ее голову. Бисерная шапочка слетела с ее головки… как-то слишком легко, будто ждала именно этого важного момента.
Эмма жадным взглядом осмотрела каждый фрагмент белой кожи дочки, ища…, она не знала, что… Подняв наверх спутанные нежные волосенки с затылка девочки, Эмма увидела…. На нее смотрела зияющая рана на затылке маленькой девочки, небольшая, но глубокая..., очень глубокая… Вокруг зияющего отверстия запеклась кровь… уже запеклась… Эмма машинально подняла шапочку с пола… и стала крутить ее дрожащими пальцами. Шапочка рассыпалась в ее руках, бисеринки застучали по полу, словно капель легкого дождя… «Как она держалась, шапочка? Как она…?..» — повторяла Эмма, будто ответ на этот вопрос был все объясняющим и самым важным в ее жизни.
— Все будет хорошо. – бросил короткую фразу Карл и, полусогнувшись, как метатель диска перед броском, приблизился вплотную к задним распашным дверям пикапа скорой и спокойно пройдя через них, скрылся из виду неподвижной, застывшей женщины, которая никак не могла понять —что это с ними?
Прошла секунда или тысяча секунд, Эмма не ощущала времени… наконец, она посмотрела на свою ладонь, медленно подняла рукав своей кофты до плеча... Кровь сочилась не из ладони.
Дрожащими пальцами, словно нажимая красную кнопку атомной войны, она ощупала плечо, шею…, подняла подол кофты… Живот был усеян, как бусами- бисеринками, ранами от града…пуль….
Она потрогала одну из них и не почувствовала ничего.
— Девочки мои, идем! – Крикнула Эмма так громко, что, колдующий над носилками доктор, вдруг поднял глаза. В его очках отражались кислородные баллоны и трубки на стене салона машины скорой
