Тайные тропы Бездны. Книга первая.

    - Андрей Тарасович, - сопротивлялась Алла Леонидовна. – Что-то многовато пунктиков получается.
        - Побойся Бога, Леонидовна, - цепляя на вилку кусок сочащегося соком балыка, отвечал подполковник. – В других школах не акт, а целая простыня, а у тебя всего немножко пунктиков, которые для тебя устранить, раз плюнуть. Я тебе помогу…..буду теперь чаще приезжать в школу и помогать. Въезжаешь в тему, дорогуша? Выдающиеся у тебя, Леонидовна эти…..глаза, доложу я тебе. А руки? В такие руки упасть и не встать. Давай ещё по стопочке за твои…..глаза и за всё народное образование. И не забывай регламентировать приказом порядок уборки горючих отходов и пыли, а также порядок обесточивания электрооборудования в случае пожара и по окончании рабочего дня. А то вжих и сгоришь к ё**** бабушке.  А пожаров нам не надо, поэтому обрати своё пристальное внимание на порядок и сроки прохождения противопожарного инструктажа и занятий по пожарно-техническому минимуму, а также о назначении ответственного за их проведение. Представляешь, душа моя – встречаются ещё на Земле люди, уклоняющиеся от занятий по пожарно-техническому минимуму, поистине у них не осталось ничего святого.
          - Вы закусывайте, Андрей Тарасович, закусывайте, - улыбалась ему Алла, ведь правила обжорства никто не отменял.
          - Я тебе про большую любовь толкую, а ты всё мне о закусках, - со значением поводил широкими плечами Цвирко.
          - Всё в мире взаимосвязано, - отбивалась от него Аллочка. - Обо всём можно договориться. Только после хорошей закуски можно совершать безумие.
          Цвирко знал, как завоевать сердце женщины. Надо признаться, что ты был неправ. Даже если ты прав. Вот и приходилось ему вычёркивать пункты из предыдущего предписания, чтобы понравиться драгоценной Алле Леонидовне и совершить с ней безумие. Он знал из своего богатого личного опыта, что женщину можно завоевать настойчивой осадой. А если попытаться разом, то непременно подавишься. Женщина, она как неразделанная свиная туша: целиком её и волк не съест. Женщины проблемны. Их, как и проблему, надо разбирать на кусочки, а потом, каждый кусочек надо жевать вдумчиво и со вкусом. Для завоевания женщины надо потратить время. Ведь женщины похожи на печку, они медленно нагреваются. А мужчины, они как микроволновка: кнопку нажал - они готовы к употреблению.
          Так как Алла Леонидовна считалась замужней дамой, то подозрительно частые загулы посчитала несколько предосудительным занятием. Поэтому она вместо себя на такие мероприятия направила своего зама по воспитательной работе Суворову Инну Валентиновну. Мудро поступила начальница, ведь один из важнейших талантов - не озадачиваться вопросами, которые тебя лично не касаются или вопросами, которые можно переложить на плечи ближнего. Я и так вся на нервах от решений этих комиссий: как придумают что-то, что в одной голове не укладывается.
          Инна Валентиновна дама холостая и незамужняя, следовательно,  ей сам  Бог велел ходить на пьянки, то есть на ответственные мероприятия, крайне необходимые школе, ведь по-другому не получалось найти взаимопонимание с проверяющими школу чиновниками. Не все чиновники белые и пушистые. У многих очень мутная биография, если взболтать и на свет её вынести. Странно, но не очень симпатичная тётка зам директора на таких мероприятиях стала пользоваться среди мужиков большой популярностью, да и голос её мужикам нравился – выдающийся голос, когда все вместе пели застольные песни. Песни пели странные, как будто кошке на хвост наступали, но, как могли, так и пели. Душа требовала, и народ хором выводил:
        - Я сегодня налью в свой гранёный стакан из бездонной российской бутылки. Буду с водкой глотать сигаретный туман я на пьяные, глядя ухмылки. А за тёмным окном моя бедная Русь. Время вышло, осталось немного, я сегодня опять, как скотина, напьюсь перед этой последней дорогой…. 
          Душа требовала песен, поэтому пели, как могли, но проникновенно до слёз. Добавив рюмочку коньячка, коллективно пели:
          - ….. я сижу на тротуаре ничего не замечаю, даже ваших ног. Я для вас почти ничто и звать никак и без пальто! – получалось душевно, но с каким-то смутным подтекстом по Фрейду и несколько надрывно.  Впрочем, старина Зигмунд Фрейд сам люто ненавидел музыку и пение под неё. Он выбросил пианино сестры и не посещал рестораны с оркестром. Наверное, даже он не мог объяснить, что движет людьми петь песни в ресторанах, какие такие психокомплексы.
          Самой Инне Валентиновне такое к себе внимание со стороны мужиков вообще-то нравилось, но воспитательную работу в школе она раньше воспринимала несколько иначе. А тут больше пей, строй глазки мужикам, и следи, чтобы кто-нибудь из них не затащил тебя под лестницу заведения, с целью более близкого налаживания контактов. Но это тоже опыт, и надо постараться, чтобы даже пьянки стали  положительным опытом. Вот только количество спиртного надо ограничивать, а то получится, как в той присказке: «Пьёшь до дна – проснёшься не одна». Подпустишь мужика близко - обязательно жди беды.          Впрочем, Инна Валентиновна смиренно несла свой крест. Вслушиваясь в себя, она отправляла воспоминания о некоторых эпизодах пьянок в глухую несознанку:
        - Иногда в жизни случается, что нужно рискнуть выйти за рамки. Обстоятельства требуют от меня всё новых личных жертв, и я несу их, не ропща, мысля лишь о процветании своей средней школы. Приходится привыкать к ресторанам и ночёвкам в гостинице. Помни Инночка, на педагогическом поприще надо выглядеть внешне мягкой, но внутри твёрдой. Зато водка, находясь внутри организма, позволяет сглаживать внешние шероховатости жизни – научно доказано.
          За то, что Инна Валентиновна безропотно несла свой крест, директор доплачивала ей 0,5 ставки педагога-организатора. Всё равно на эту должность никто, пребывая в здравом уме, не просился. Пока Инна кроме «воспитательной работы» ничего не организовывала, даже пьянки, и те, организовывал математик. Единственно, что удручало Инну Валентиновну, что трудно скрыться от пристального взгляда своих учеников: посёлок ведь не большой, тут все и всё на виду.
          В квартале, где находился ресторан и гостиница, только напротив, располагались дома, где проживали ученики школы Сеня и Федя, пострадавшие от произвола математика. Конечно, ребята могли неоднократно видеть, как заместитель  директора тащит в ресторан представительного вида мужиков или тёток, здесь же, в их тёплой компании чёртом крутился и математик. Наверное, его брали для массовости, раз никого не нашлось более солидного, чем он. Ребята давно изучили алгоритм посещения ресторана их педагогами и солидными городскими. К удивлению ребят на своих ногах никто из городских из ресторана не выходил: через несколько часов после начала пьянки, к ресторану подгребали завхоз и трудовик и на себе тащили солидных дядек и тёток в гостиницу, которая находилась довольно близко, всего квартал пройти.
        - Смотри друг Сеня, - философски говорил своему другу Федя. – И эти люди нас учат!
        - И не говори, друг Федя, а Инна Валентиновна нас ещё и воспитывает, - так же меланхолически комментировал уже привычную картину друг Сеня. – Куда мир катится? Точно Земля скоро наткнётся на мировую ось, и все помрём. Как говорится – Сеня перешёл на непередаваемый сленг: «Ай бьёханабаден! Томас каронораль! Бьёнрадо колоссален джевито горелла! Лунхадомарен цигель, цигель! Ай-лю-лю!.. Лючипарон ай-лю-лю!»
          - Наш-то трудовик, смотри какой орёл, - отмечал очевидное Федя. – Смотри, как ту тётку за её сиську  ухватил и тащит бедную, даже не вспотел, а тётка мясистая - точно кило сто на себе носит. Тётка Зинка, жена нашего трудовика, опять ему люлей выпишет, за чужую-то сиську.
      - Математик, как всегда, ты гляди, каким бодрым козликом вокруг них скачет, прямо электровеник, - уже без удивления отмечал такое дело Сеня. – Ему бы не математику нам впаривать, а работать профессором на факультете бухологии. Скажи, друг Федя, как можно столько пить?
      - Наверное, он уже так проспиртовался, что его и не берёт, - предположил Федя.
      - Я от тебя тащусь, сосед, - наставительно проговорил Сеня. – Просто он употребляет в меру, сам я слышал, как он трудовику втирал.
      - Ага, - проявил эрудицию Федя. – А мера в переводе со старорусского - это 26 литров. Вот здоровье у мужика.
        - Учителя, они такие, ничего с ними не делается – хоть дустом их трави, - обозначил свою позицию  Сеня. – Сосед, хохму слышал: Фрол заявил, что после школы пойдёт поступать в пединститут. Говорит клёвая профессия: бухай, чмори учеников – чем не жизнь. Идиллия… вот он рай на Земле.
        - Не, я лучше в армию пойду, - сплюнул Федя. – И забуду эту школу, как страшный сон. Мне к родной школе и приближаться не хочется – это тупо опасно для здоровья. Эх, года идут, а счастья нет!
      Друзья глубокомысленно помолчали, но продолжали вести наблюдение над передвижением учителей и проверяющих.
          - А вон с той бы тёткой, стройняшкой, что завхоз тянет, я бы  замутил, - признался Сеня.
        - Мутилка у тебя еще не выросла, коллега, - намекнул Федя. – Пойду я лучше уроки доделывать. Что на этих алкашей смотреть? И тебе советую, а то вон от твоих озабоченных взглядов уже Инна Валентиновна смущается, покраснела вся до пяток.
            Инна Валентиновна действительно смущалась от взглядов своих учеников, которым, как назло, пьяные компании с участием Инны попадались регулярно. Опять пересуды пойдут. Мамки именно  этих учеников любят доносы писать во все инстанции.  Пишут и пишут. Особенно они начали настойчиво писать после того, как их детки с какого-то перепуга выдраили до блеска туалет. По этому поводу даже комиссия из области приезжала, разбиралась, надувала щёки. Разобралась в этом же ресторане во всех вопросах. Сначала комиссия грозно сверкала глазищами, потом, после третьего фужера мнение комиссии резко изменилось:  дородная председатель комиссии заявила, что так и надо поступать с учениками - не хотят учиться и думать головой, пусть учатся работать руками и привыкают к мытью туалетов. Всё и всегда просто. Всё и всегда лежит на поверхности. К чему плодить сущности. А мамок, кто пишет такие доносы надо самих заставлять мыть туалеты. Математик, согласно покивав, заверил председателя комиссии, что сам лично займётся этим вопросом с мамками – станут они у него не доносы писать, а сортиры драить. Куда они нахрен денутся?
        Математик-то как разошёлся, развлекая тёток: договорился до того, что назвал встречу с ними «встречей с прекрасным». Это эти-то дородные тётки прекрасные!? После такой «встречи с прекрасным» надо долго приходить в себя, утром подлечиться пивасиком, чтобы руки трястись перестали и глаз дёргаться. А уж потом опять воспитывать подрастающее поколение. Эх, житие мое. Вот опять мы попались на глаза своим ученикам Караулову Фёдору и Бекетову Семёну. А мамка Бекетова Семёна любительница писать доносы. Председатель комиссии показала Инне ксерокопию письма мамки Семёна министру образования. Да, на такое письмо даже министру пришлось лично реагировать, о чём говорит