Забытый лётчик, который воевал без лица

на очищенный от сгоревшей кожи участок лица. Потом 12 часов Леонид держал палец на этом месте. Чтобы кожа прижилась, нужна была температура 36,6 в этом месте. Иначе – возможно отторжение. И так 32 раза! Свою кожу срезают со спины и – на лицо.

Всё без наркоза, терпи, истребитель!

Муки адовы он перенёс. Веки у него сгорели почти полностью. Их ведь не восстановишь кожей со спины…С тех пор Леонид спит с открытыми глазами. Больше всего он боялся, что ослепнет и не сможет больше летать. Врачи долго не разрешали снимать ему повязку с глаз. Однажды Леонид не выдержал и сорвал её сам. И – закричал от радости. Он видел!!! А значит, смог вернуться в строй.

Началась финская война. К ним в госпиталь приехали Ворошилов и Жданов. Белоусов, чьё лицо всё еще покрывали повязки, обратился к наркому, умоляя разрешить ему отправиться на фронт. И получил это разрешение. Вернулся к себе в полк. Морозы в ту зиму стояли сильные, до 35-40 градусов, а кабина «чайки», на которой летал Белоусов – открытая. В ней и здоровое-то лицо страшно мёрзнет, а сгоревшее?! Чтобы смягчить боль Белоусов обмазывал лицо (и бинты на нём) толстым слоем жира и так летал всю финскую кампанию. Был награждён орденом Красного Знамени.

С началом Великой Отечественной – Белоусов командир эскадрильи на Ханко. Друзья в шутку за глаза называют его «несгораемый».

Затем – воюет в 13 ИАП. Этот полк прикрывает «Дорогу жизни» в осаждённый Ленинград. В декабре 1941 года в воздушном бою он был ранен, к тому же отморозил раненые, потерявшие чувствительность ноги, пока сажал самолёт. Врач поставил диагноз: спонтанная гангрена.

«Я вернусь!» - пообещал он своим боевым друзьям, когда У-2 увозил его в тыл…

Началась его долгая эпопея по госпиталям. После многих переездов он попал в алма-атинский госпиталь. Долго не давал согласия на ампутацию ноги. Но всё-же врачи вынуждены были это сделать. Правую ногу пришлось ампутировать выше средней части бедра. («Почти по самые яйца – понял»?! – мрачно подчеркнул рассказчик).

Беда не приходит одна. Спустя некоторое время страшный диагноз был поставлен и второй ноге Леонида Белоусова. Тут уже он не стал затягивать с операцией, и у левой ноги была ампутирована «только» ступня.

В 32 года Леонид стал инвалидом 1-й группы, без обеих ног и даже без лица…

Многие – спивались и погибали и от меньших увечий...

Белоусов же мечтал только об одном: вернуться в строй, ЛЕТАТЬ, БИТЬ ненавистного врага. Ему помогли достать хорошие протезы «подарок Рузвельта», которые он сам усовершенствовал. Освоил их. За счет долгих изнурительных и мучительных тренировок научился ходить: сначала на костылях, а затем и без них, только с палочкой. На это ушло больше года.

Наконец, он почувствовал, что сможет летать. Сможет освоить не только У-2, но и новейшие истребители. Осталось убедить в этом своих врачей.

( Книги-то то тогда про Маресьева «Повесть о настоящем человеке» - ещё не было. Дать разрешение безногому летать, было для врачей – немыслимым делом).

Белоусов добился того, чтобы его судьбу решала военно-врачебная комиссия (ВВК) под руководством главного хирурга Балтийского флота легендарного И.И. Джанелидзе.

В залу, где заседала ВВК он вошёл во флотской шинели (в помещениях осаждённого Ораниенбаума уже было прохладно). Четко подошёл к столу, стараясь не хромать. Доложил, как полагается. Решение членов комиссии, ознакомившихся с историей болезни и записями в его медицинской книжки было однозначным: «Ни о каких полётах – не может быть и речи, товарищ майор!» - строго сообщил Белоусову Джанелидзе. «Не просите и не уговаривайте нас, не поможет!!! Мы не имеем права это делать! Вы же, извините – инвалид!!!».

И тогда Леонид быстро обошел длинный стол, за которым заседали члены ВВК и рывком распахнул створки балконных дверей. Выйдя на балкон, он скинул свою шинель, перемахнул через его перила и прыгнул в холодную воду пруда, со второго этажа! Переплыв пруд, он выбрался на берег и снова зашел в здание, где сидела потрясённая комиссия.

Никто из её членов, не мог промолвить ни слова.

Поднявшись на 2-й этаж, Белоусов, в мокром насквозь обмундировании, опять зашёл в залу и подошел к столу ВВК:

«Вот вы – все здоровые, а я – больной, инвалид. Пусть кто-нибудь из вас сделает то, что сейчас сделал я!!!» - бросил он врачам.

Взволнованный до глубины души Джанелидзе, не говоря ни слова, схватил медицинскую книжку Белоусова и написал в ней свою резолюцию: «ЛЕТАЙ, ОРЁЛ!!!».

После чего вышел из-за стола, обнял и расцеловал мокрого лётчика. Путь в небо для него был открыт.

Потом была тяжёлая боевая учёба по освоению «строгого» в управлении ЛА-5. Освоив его, Леонид Георгиевич стал совершать боевые вылеты и на перехват врага и на штурмовку его позиций и на сопровождение своих бомбардировщиков. Всего он совершил более 300 боевых вылетов и сбил 7 вражеских самолётов, в том числе - 2, летая без ног.

В начале 1945 года его ампутированные «культи» снова воспалились от огромных нагрузок и довоевать до победы в лётном строю Белоусов не смог. Пришлось снова долго лечится. После войны он долго работал: сначала начальником аэроклуба в Озерках, в Ленинграде, затем директором таксопарка. Сейчас, когда здоровье позволяет выступает с рассказами про войну», - так и закончил своё повествование о Леониде Георгиевиче его друг.

На моей памяти мы ещё пару раз сумели пригласить Белоусова к себе в гарнизон…

И каждый раз он выступал также блистательно, отдавая рассказу всего себя, весь жар своей души, будто шёл в яростную атаку. И всегда его слушали все «затаив дыхание», спящих и равнодушных в зале не было.

И каждый раз он, в кульминационный момент выступления, срывал свои очки, вызывая стон зала и обмороки слабонервных. Предвидя это мы организовывали дежурство медицинской бригады (с нашатырём) для слушателей на его выступлениях.

Закончить рассказ о Белоусове надо стихотворением, написанным его другом, ветераном-гангутцем Михаилом Дудиным:

               Глаза Л. Белоусова

Живет Герой Советского Союза

На старой Петроградской стороне

На пенсии,

Отяжелев от груза

Годов и славы, правильной вполне.

Жизнь - не орел,

А смерть в бою - не решка.

Под Выборгом в сороковом году

Он, сбитый, обгорел, как головешка,

Потом промерз на лютом холоду.

Он на протезах выбрался, хромая,

Из госпиталя.

Яростью грозя,

Глаза его глядели не мигая-

Не закрывались веками глаза.

Сгорели веки,

Мужеству,

Усилью

Предела нет.

И был переполох,

Когда он возвратился в эскадрилью

Как бог отмщенья,

Беспощадный бог.

Доверить истребитель инвалиду?

Доверили.

Поверили.

Пиши.

И крылья, поднимавшие обиду,

Как бы срастались с яростью души.

Об этом помнят небеса Гангута

И Ладоги седые облака,

Где поединка

Каждая минута

Была равна векам

Наверняка.

В бою есть тоже мастерство.

Полета

Особый почерк

И особый класс.

Мгновенная

Работа

Пулемета -

И падает, зажмуриваясь, ас.

А он глядит,

Как свастика кривая

Ломается от взрыва и чадит,

Не отводя лица

И не мигая -

Так мужество в грядущее глядит.

Что видит он?

Огня и крови реки,

Семирамиду в розовом саду,

Мор или мир?

...Спали мне, время, веки,

Дай разглядеть Победу и Беду!

……………