— Это кто там самый умный? Выдь из строя, я хочу на тэбэ подывиться. Шо ты там за спинами ховаешься? Думаешь, я твой голос не узнал? Рядовой Капустин, два шага вперед!.. Я оценил твою шутку, Капустин. И то, что ты вступился за своего товарища, тоже заслуживает вознограждения! Объявляю вам обоим по два наряда вне очереди!.. Что нужно ответить?.. Не слышу!..
— Есть, два наряда вне очереди!
— Молодцы! Становитесь в строй!.. Я же не зря вас мучаю, хлопцы. Объясняю еще раз для самых непонятливых: С такой портянкой уже через пять минут ногу натрешь. И неважно, где ты служишь. В артиллерии или пехоте. С такой ногой ты не боец, потому-что ходить уже не сможешь.
Старшина Екименко был строг, но справедлив. Спорить с ним — себе дороже! Вот и приходилось каждый вечер перед сном раз по десять ложиться-вставать! Все это у ребят, изрядно вымотавшихся за день, отнимало последние силы. И потом, когда эта вечерняя процедура заканчивалась, каждый из них моментально засыпал крепким сном.
Пашка Анохин вообще не понимал, как можно ухитриться за сорок пять секунд добежать до своей кровати, раздеться, аккуратно сложить свою одежду на стуле, успеть лечь, да и еще укрыться одеялом. И очень удивлялся, как легко это делал Геныч. Он пожалуй единственный в карантине с самого начала все успевал, хотя, казалось, не очень-то и спешил. Все тяготы армейской службы его совсем не изнуряли. Наоборот! Он получал от этого удовольствие. В минуты отдыха, когда остальные ребята устраивали себе длительные перекуры, он шел к гимнастическим снарядам и активно разминался. Его тренированное тело постоянно требовало физической нагрузки, и если для кого-то занятия на перекладине и брусьях были в тягость, ему это придавало дополнительные силы. Пашке иногда приходила в голову просветленная мысль: уж не в этом ли кроется секрет удивительной работоспособности его друга. И тогда он тоже вставал и вместе с ним шел тренироваться.
В общем, служба не напрягала. Напрягало другое. В конце тяжелого рабочего дня перед отбоем солдату полагается личное свободное время. Где-то часа два с половиной. В это время он может подшить чистый подворотничок, написать письмо любимой девушке, наконец, просто отдохнуть. Именно в это время новобранцы из карантина подвергались насилию со стороны старослужащих. Те считали своим долгом нанести визит в карантинное отделение, чтобы поучить уму-разуму "зеленых салабонов" и где-то даже использовать их в своих личных интересах. Например, заставить постирать им гимнастерку или портянки. Ну в самом деле, не дембелю же этим заниматься?
В число интересов солдат последнего года службы также входило новое обмундирование новичков. Тут все понятно! У дембеля его личная верхняя одежда за три года совсем пообтерлась. А ему скоро домой ехать!.. Не в этом же!.. В старой шапке и дырявой шинели домой не поедешь. Да и ремень уже потерял свой товарный вид. Вот и заходили "деды" на территорию карантина чтобы обменять все это на новое обмундирование. Салабону без разницы, он и в старом походит. Поэтому обмен всегда происходил "добровольный" по обоюдному согласию. А как же иначе?.. Будешь сопротивляться?.. Так за это можно и по башке схлопотать, чтобы другим неповадно было!.. Повторялась та же ситуация что и в крепости. Кажется, большие армейские начальники когда-то этот вопрос до конца не продумали. Дедовщина, которая начала расцветать в армии в шестидесятые годы, зарождалась не на пустом месте — её к этому принуждали обстоятельства. (примечание: Указ о сокращении срока службы до двух лет вышел только в 1968-м году. До этого военнослужащие сухопутных войск срочной службы служили три года.)
* * *
Но было насилие совсем другого толка. И это насилие угнетало больше всего. А многих ребят откровенно ломало! Речь идет о психологическом давлении со стороны лиц кавказской национальности, которых в этой части было подавляющее большинство. Есть такое расхожее понятие: "Лица кавказской национальности". И неважно кто ты: грузин, армянин или аварец. Много народностей проживает на Кавказе. И все они подпадают под это определение. Вроде бы! Кавказцы всегда славились своим гостеприимством, Геныч об этом много слышал и читал в книгах. В этой воинской части все выглядело по-другому. Здесь они смотрели на прибывших из России совсем не дружелюбно! Все знают: кавказцы — народ горячий! Им свойственно мгновенно воспламеняться по любому поводу и проявлять при этом удивительную жестокость. Как оказалось, им свойственно еще враждебно-пренебрежительное отношение к русским.
Удивительное дело! Проживая в России, они это враждебное отношение не показывают. Здесь же, находясь на своей территории, относятся крайне агрессивно. Считают своим долгом оскорбить, унизить. Пользуясь численным преимуществом, навязывают свои взгляды и традиции. Особенно ярко это проявляется у молодежи.
Будников никогда раньше не имел дела с кавказцами. Как-то так случилось, что вездесущие люди кавказской национальности, заполонившие все российские рынки, не дошли до Замежья. И Геныч впервые столкнулся с ними вплотную только здесь, на территории воинской части. Первые впечатления были не из приятных.
В тот день они, все десять человек, постриженные под "ноль" и переодетые в новое воинское обмундирование, стояли у входа в казарму и решали задачу, поставленную перед ними старшиной Екименко. Требовалось за полчаса, пока он отсутствует, всем привести в порядок свои пыльные сапоги, чтобы они блестели, как котовы яйца! И никак иначе! Старшина сделал акцент именно на этой фразе: "Как котовы яйца!". Сам исчез, предоставляя новичкам решать проблему самостоятельно. Стали думать. Щетка нашлась, правда, одна... Но если шустро и по очереди, то успеют... Не было сапожного крема!.. Знающему человеку решить эту проблему несложно. В пяти минутах ходьбы отсюда находится магазин военторга, где было все, что нужно солдату. В том числе и сапожный крем. Но они-то этого не знали, а старшина им не сказал. То ли забыл, то ли хотел понаблюдать, как ребята смогут выкрутиться из этой непростой ситуации. И тогда проблему взялся решить Пашка Анохин. В казарме находятся двое дневальных, с которыми он уже успел завести дружеские отношения. Эти ребята служат не первый день, сапожный крем у них наверняка найдется.
Короче говоря, он убежал за кремом. А из казармы вышел ефрейтор весьма неординарной наружности. Прежде всего он был огромного роста, где-то под два метра, и очень широк в плечах. Гимнастерка и брюки галифе были тщательно подогнаны на его ладной атлетической фигуре. Довершали это великолепие сапоги, начищенные просто до зеркального блеска!
Великан являлся ярким представителем лиц кавказской национальности. Жгучий брюнет с выдающимся носом и орлиным взором. Когда он сдвигал брови, выглядело грозно! Не каждый осмелится перечить такому. Он был весьма доволен собой. На новобранцев поглядывал искоса, с презрением, как на людей низшей расы. Геныч сразу почувствовал: от этого красавца можно ожидать неприятностей. Слишком откровенно он проявляет свои намерения.
В это время появился Пашка. В руке он держал баночку с кремом, его глаза просто светились от счастья.
— Ну все, пацаны, полдела, считай, сделано. Крем у нас есть! Где щетка?
Ему подали щетку. Пашка поставил ногу на приступок, даже успел открыть баночку... Не тут-то было!
— Дай щетку сюда! — сказал великан и протянул руку.
— Зачем? — не понял Пашка.
— Сапоги буду чистить. Грязные... не видишь?
Пашка посмотрел на его идеально-чистые сапоги, но спорить не стал. Кавказец взял щетку и легкими движениями начал наводить блеск. Делал он это долго и очень старательно! Потом так же долго рассматривал свою работу... Снова наводил блеск и снова рассматривал... Щетку держал высоко, на излете. Наконец отдал её. Но не Пашке, ловко увернувшись от его рывка, а новобранцу Сырбу, небрежно поманив его пальцем. Тот словно загипнотизированный подошел...
Геныч молча наблюдал за кавказцем, едва сдерживая свое раздражение. Краем глаза заметил в казарме за оконным стеклом две неясные фигуры. За ними наблюдали! А между тем будущий повар со щеткой в руке стоял в растерянности. Он просто не знал, как ему теперь поступать. Потом все же решился и взял у Анохина крем... И снова кавказец протянул руку:
— Дай!
— Может, хватит! — не выдержал Геныч.
— Ара, что ты сказал! — грозно сдвинул брови великан. — Не видишь, у меня пыль на сапоге?
Геныч подошел поближе:
— Где пыль? Покажи!
— Вот пыль! — великан выставил вперед блестящий сапог.
Геныч посмотрел внимательно и наступил на носок. Сапог сразу же потерял всю свою привлекательность.
— Может, так будет лучше?
Лицо кавказца налилось кровью. Выпучив глаза, он закричал:
— Ара, ты что сделал?.. Я тебя...
Дальше пошла длинная тирада на армянском языке, смысл которой Будников не уловил. Но понял — это что-то очень неприличное! Чтобы прекратить непонятный монолог, он резко ударил пяткой по подъему выставленной ноги. Гигант рухнул на колени, как подкошенный, и взвыл:
— Нога... нога сломал!.. Сука!
"Вот это уже совсем другое дело! — удовлетворенно подумал Геныч и отступил назад. — Продолжай в том же духе, впредь ругайся только по-русски. А то ведь не поймешь ни черта, что вы там имеете ввиду?" Из казармы вылетели два кавказца. Те самые, что стояли у окна. Один из них, с тонкими усиками на холеном лице, опустился рядом с великаном и поднял на Будникова глаза:
— Что с ним? Почему он упал?
— Не знаю, — ответил Будников, — поскользнулся наверное.
— Как он мог поскользнуться? Здесь не скользко!
Будников только пожал плечами, мол мне-то откуда это знать... Кавказец недоверчиво посмотрел на него, но смолчал. Долго слушал сбивчивый рассказ поверженного великана, постоянно прерываемый стонами, и бросал в сторону Геныча недобрые взгляды. Геныч терпеливо ждал. Раз пошла такая пьянка, он будет биться до конца!.. Но, обошлось. То ли кавказцы решили не поднимать шума, то ли просто банально испугались. Они подняли своего травмированного земляка и с большим трудом уволокли его в казарму.
Вечером в помещение карантина вошла группа молодых кавказцев в гражданской одежде. Впереди шел человек в шерстяном спортивном костюме и кожаных мягких ботинках. Его легкая расслабленная походка указывала на то, что этот человек в серьезной схватке может быть очень опасен. И, безусловно, среди вошедших он был главным. Рядом с ним шел солдат-армянин с тонкими усиками. Увидев Будникова, он указал на него пальцем. Человек в спортивном костюме подошел почти вплотную:
— Кто ты? Как тебя зовут?
Будников сидел на кровати и пришивал к гимнастерке белый подворотничок. Не прекращая своего занятия, он тихо ответил:
— Геныч.
— А меня зовут Сурен. Слышал про меня?
— Нет, не слышал. У тебя ко мне дело? Или ты просто так решил познакомиться?
— Смелый, да?.. Короче, вставай, пошли!
Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел к выходу. Но, пройдя несколько