Оленька услышала волшебные звуки из радиоприёмника в шестилетнем возрасте. Мама сказала, что это «Лунная соната». Заметив у малышки такой интерес, родителя отдали первоклассницу в музыкальную школу. Как раз тогда в доме появилось пианино. Его коричневая блестящая поверхность сияла радостью от того, что инструмент обрёл дом и маленькую хозяйку.
Обучение девочке давалось легко. Когда пришло время выбирать жизненный путь, девушка без раздумий поступила в музыкальное училище, окончила его с красным дипломом. На выпускном экзамене в белом облаке кружевного платья, сшитого мамой, девушка будто парила руками-крыльями над клавиатурой, извлекая чудесные звуки, тонувшие в аплодисментах. Это была заслуга и домашнего пианино.
На этом беззаботная жизнь тихой домашней девочки в родительском доме закончилась. Распределение в далёкий донской хутор на смешную ставку учителя музыки лежало в кармане. Родители тайком смахивали слёзы, собирали дочку в дорогу.
Старый автобус по пыльной степной трассе увозил юную пассажирку всё дальше от города. За окнами поля сменялись сёлами, речушками, перелесками. Сердце Оли замирало в тревоге.
Наконец, добралась до места назначения, хутора Забазного. Невзрачное название, унылая картина.
В сельской администрации долго рассматривали её направление. Повели в деревянную хибару: «Вот и рабочее место!»
На постой молодого специалиста определили к нестарой ещё женщине Степаниде. Та оглядела хрупкую Олину фигурку, слишком открытый сарафан. Вздохнула: «Проходи, знакомиться будем!». Отвела постоялицу в крохотную, но светлую, чистую комнатку, стены которой были покрашены масляной краской, окошко выходило в палисадник.
Хозяйка вышла, а девушка сидела, опустив голову на руки. Не было сил даже плакать. Вот и конец её прошлой жизни.
А Степанида уже заглядывала в дверь: «Это что за сырость в доме? Бегом на двор, там, в углу душ, уборная, осваивайся, а я жду за столом!»
Вечером Оленька сидела на крыльце своего нового временного дома, смотрела на пух облаков в небе цвета полинявшего ситца. Городские постройки не скрывали его высоты. Казалось, мир тонул в тёплых ласковых ладонях, подсвеченных пурпурным золотом заходящего солнца. Ветви дерева качались над плетнём, висящие на них тёмные вишни казались огромными загадочными шарами. Ольга поняла, что её городское жилище осталось очень далеко, в другом измерении, где нет этого простора и пронзительности. Будто музыка развернула вселенную над головой.
Она очнулась от звука шагов и ощущения, что на неё смотрят. Перед ней стоял высокий худощавый парень. В обрамлении заходящего солнца лица его было не видно, оно казалось тёмным пятном, подсвеченным сзади.
– Мишка, сынок, заходи скорее, у нас гостья! – пропела Степанида.
Незнакомец взбежал по ступенькам, остановился рядом с девушкой. Глаза их встретились, и оба поняли, что пропали. В тот вечер ни говор матери, ни звуки засыпающего сада, ни шум работающего телевизора не заглушали музыку, звучащую для двоих.
На следующий день Ольга принялась отмывать и обустраивать свой сельский музыкальный класс. Пыталась настраивать дребезжащее пианино. Тщетно. Позже, перевезённое с оказией, за хозяйкой сюда переселилось любимое домашнее пианино. Учеников почти не было. Малочисленная ребятня набивалась в комнату. Учительница ставила пластинки. Рассказывала о произведениях и композиторах. Пыталась создать вокальную группу.
Хуторяне любили казачьи песни, собирались на крыльце своего «клуба», пели под аккомпанемент приезжей девчонки, хватавшей с лёту мелодии. Вскоре на музыкальные «сходки» стали приезжать жители соседних сёл. Вечерами разносилось над рекой : «Ой, при лужке, при лужке…»
Мама Ольги названивала в сельсовет, просила позвать дочь, волновалась. В ответ на свои вопросы слышала неизменное: «Нормально!». Звонкий голос на другом конце провода, удивлял, но и радовал. Неужели, их городская принцесса заделалась селянкой?
Ольга купалась в звуках музыки и любви, исходивших от Мишки. Грубоватый деревенский тракторист с незаконченным средним образованием влюбился в юную учительницу музыки. Для местных девушек, имевших виды на знатного жениха, он пропал окончательно, чем вызвал их нелюбовь к приезжей. Страсти разгорались нешуточные. Точку в этой истории поставил Михаил, сделав предложение Ольге. Та согласилась. Пианино тихо радовалось счастью хозяйки, перебиравшей тонкими пальцами клавиши, наигрывая мелодии всё больше о любви.
Городская родня с трудом смирилась с сельской свадьбой. Мать сдерживала слёзы, думая, что не такую судьбу хотела бы для любимой дочери, но не перечила.
Гости со стороны невесты нагрянули на хутор шумной толпой в заказном автобусе. Их встречали селяне, размещали по своим домам. Хутор превратился о одну большую ярмарку.
Молодым перед свадьбой пришлось ночевать под разными крышами, таков порядок.
Утром по традиции, невеста с подружками, которыми были все девушки и девчонки хутора, отправились в баню, готовить будущую молодую жену к брачной ночи. Среди веселья, разноцветных брызг, смеха и суеты, Оленька чувствовала на себе не всегда дружелюбные взгляды товарок. Те, крепкие, сбитые, кровь с молоком, с сожалением посматривали на худенькие, как веточки, руки городской, её маленькую грудь, плоский живот и выступающие щиколотки.
В светёлке Степаниды мама Оли плакала над готовой к свадьбе красавицей дочерью. Поправляла фату и прическу. Гладила руки: «Девочка моя!». Пианино тоже взгрустнуло, но только чуть чуть.
Свадебный кортеж двигался к сельсовету. Каблуки городских гостей проваливались в грунт, платья собирали придорожную пыль. Искусственные цветы украшали старые стены. Плакаты сулили «Совет да любовь!». А молодым было весело. Они смотрели друг на друга счастливыми глазами. Это был их день, самый радостный день в жизни. Когда церемония регистрации закончилась, Мишка шепнул: «Мне понравилось жениться! Я счастлив! Давай повторим!». А новоиспеченная молодая жена громко заиграла на любимом инструменте марш Мендельсона.
И они повторяли: «горькие» поцелуи, весёлые конкурсы, фотосъемки на роскошной донской природе. Городские гости восхищались окружающими красотами. А к вечеру, скинув тесные наряды, бросились в тёплую речную воду купаться. Свадьба удалась.
А молодых отправили на первую брачную ночь в отдельный пустой дом, где был накрыт стол, приготовлена постель с пуховой периной и такими же подушками. Таков порядок!
Ольга отработала положенное время, как молодой специалист. Не смотря на протесты Степаниды, дети переехали в город. Михаил оказался ценным специалистом-механизатором. Устроился на высокооплачиваемую работу. Получил небольшую квартирку. Ольга работала в музыкальной школе. Подрастал сын Славик. Он любил слушать, как мама играла на пианино, которое, конечно, занимало почётное место в их доме.
Думалось, что их донская мелодия, подходила к своему спокойному завершению, впереди не ждали опасные сюрпризы, повороты. Но, оказалось, это была только середина. Концовка предполагала неожиданный пассаж.
Тяжело заболела мама Ольги, таяла на глазах. Дочь рассчиталась с работы, чтобы подольше побыть с мамой, ухаживать, заботиться.
Михаил один содержал семью. Постоянно был в командировках. Дома появлялся редко, стал молчаливым, отстраненным. Ольга расценивала такое поведение, как проявления такта, желание помочь в трудной ситуации. Муж, когда бывал рядом, старался подержать супругу.
В день похорон матери Ольги, вечером, когда они вернулись с кладбища и поминок, муж будничным голосом объявил жене, что уходит. Прямо сейчас. Что давно решился на такой шаг, но не мог сделать его, пока тёща умирала. Это бы убило Олю. Что давно полюбил другую женщину, что надеется на прощение.
Удар судьбы был неожиданным, диссонансным, оглушительно трагическим. Ольга подумала, что это финальный аккорд. Конец музыки жизни. Она часами сидела в тёмной комнате, уронив голову на клавиши пианино. Ни хозяйка, ни инструмент, не издавали ни одного звука. Спасал только Славик, который тоже переживал уход отца. В заботе о сыне оттаивало сердце.
Она ошибалась, думая, что жизнь кончилась! Пьеса продолжала звучать: еле слышно, «пиано», тяжело, «адажио», медленно. Пианино чутко подхватывало настроение Ольги, отвечая звуками в нужный тон. И всё чаще в доме зарождалась музыка. Мелодия жизни в новой данности, жизни другой, но всё-таки продолжающейся.
Рядом был сын, переживавший потерю бабушки и уход отца. Мать должна быть сильной, мать должна быть рядом, стержнем и опорой ребёнку.
Ольга продолжала жить. Заботиться о Славике. Поддерживать стареющую Степаниду, к которой Михаил наведывался всё реже и реже. На какое-то время он вообще пропал. Ходили слухи, что уехал на заработки за границу.
Однажды, раздался звонок домашнего телефона. Незнакомый женский голос сообщил:
– Это вторая жена вашего бывшего мужа. Миша в больнице. У него инфаркт. Я, к сожалению, не могу быть рядом. Вы ему нужны. Он ждет. Больница такая-то.
Морзянка отбоя. «Крещендо» в висках. Миша!
Вторая супруга Михаила больше не объявлялась.
Ольга дежурила у постели больного до последнего. Перед самой кончиной он посмотрел на неё, прошептал:
– Оленька! Помнишь нашу свадьбу на хуторе? Как пели! «Ой, при лужке, при лужке…»
Закрыл глаза.
Музыка смолкла. Осталась внутри пыльного пианино, хранящегося в дальнем углу дома и памяти.
Пианино оказалось заброшенным. Оно молча хранило в себе музыку прошлой любви. Воспоминания о тёплых пальцах хозяйки. О времени, когда они бодро стучали по клавишам, выводя донской мотив их счастья. Инструмент ждал своего часа, когда мелодия жизни возвратится. Зазвучит сначала робко, тихо. Потом наберётся сил и грянет напористо и мощно, обещая новое будущее. И это будет не конец, а только начало пьесы под названием «Жизнь».
