На балу

                          Бал был в разгаре. Дворжецкий с любопытством высматривал барышень, не чопорных и не претендующих на замужество. Но те, которых он записывал в подходящие, были неприглядны на лицо или отталкивали неказистой фигурой. Шампанское делало своё дело, и чем дальше, тем больше стирались грани намеченных параметров. Скорость опьянения  объяснялась тем, что лакей, заведовавший разносом увеселительного напитка, был быстр и уместен, чёрт его дери.
                       Александр Сергеевич Дворжецкий был не из простых. Дворжецкие, с их уходящей в далёкое прошлое родословной (по словам Сергея Павловича Дворжецкого, его отца), были выше всех тех, кто кичился сейчас бриллиантами, выправкой и умением танцевать этот дурацкий танец — вальс.
Саша упёрся плечом о косяк, красиво украшенный резьбой,  и искусно позолоченный давно умершими мастерами. Саша и косяк смотрелись здорово.
Чувствуя это, Дворжецкий даже чуть привстал на носочки. Шампанское мешало сосредоточиться, но зато придавало глазам значимость, а щекам здоровую розовость.
– Месье, вы один?
Дворжецкий замер, пытаясь фразу, принадлежавшую ему на балах и званых вечерах, применить к себе. Медленно, подобающе офицеру и человеку, знающему себе цену, он повернул голову. О бог, девица была хороша. Красивое лицо, открытое, умное и как показалось Саше приветливое, располагало к общению. Припухлые губы, жаждущие поцелуя, приглашали. Пронзительный взгляд карих глаз обещал нетривиальное продолжение вечера. Фигура, излучающая контакт и как бы просящая, прикоснись ко мне, и не там, где талия, а там, где я тебе милей всего, возбуждала некие инстинкты, которые молодому человеку были не чужды и приятны. Дорогое колье, поблёскивающее на её шее, и гордая осанка подсказывали молодому человеку, что он не зря задержался на данном мероприятии.
– Простите?
Девушка вздохнула, как бы собираясь с мыслями.
– Я наблюдала за вами со стороны. Ваше аристократичное поведение выдаёт в вас человека, знающего свет и могущего увлечь такую женщину, как я.
Это было настолько неожиданно, что Саша не сразу нашёлся, что ответить.
– А вам, как я понял, нужен кто-то особенный?
Она посмотрела ему в глаза.
– В общем, нет. Достаточно молодого красавца офицера, явно скучающего в одиночестве.
– Позвольте, почему вы решили, что мне скучно?
– Не знаю. Может быть ваш взгляд, явно ищущий кого-то, кто поможет развеять эту вашу скуку, подсказал мне об этом?
Она снова вздохнула:
– Простите меня, если я ошиблась. Мне, наверное, лучше оставить вас в одиночестве.         
Дворжецкий почувствовал, что эта девица задвинула его в самый непрезентабельный угол. Он судорожно подбирал слова, чтобы выбраться из этого дурацкого положения. И даже не заметил, как врос спиной в позолоченный косяк, возле которого стоял. Но девушка настолько его заинтересовала, что Саша, быстро мобилизовав весь свой такт и обаяние, заговорил:
– Позвольте. Вы явно подошли ко мне не случайно, это во-первых. А во-вторых, вы правы, до вашего появления я действительно скучал. – Схитрил Дворжецкий, дабы удержать свою собеседницу. – И коль случай распорядился именно так, давайте, хотя бы, познакомимся, для начала. Хотя я подозреваю, что меня вы откуда-то знаете.
– Вы — Александр Сергеевич Дворжецкий. Я видела вас с вашим отцом в здании парламента. Вам двадцать восемь, и вы самый молодой капитан в русской армии. Я давно хотела познакомиться со столь молодым героем и настоящим участником военных действий.
Сказав эту длиннющую фразу, дева зарделась и потупила глаза. Надо было что-то ответить, но все слова русского языка собрались в Сашином горле в один огромный ком. Не дав молодому человеку опомниться, она продолжила:
– А я —  Наталья Фёдоровна Разбегаева. 
Боги небесные! Теперь, после её слов, Дворжецкий медленно, но неумолимо рисовал образ того, чьей дочерью было это прекрасное создание. Она была похожа на отца, как две капли воды. И как он этого сразу не заметил. Чёртов лакей со своими подношениями...
Девушка поняла, что её узнали. Она подошла к Дворжецкому поближе и, привстав на цыпочки, прошептала ему на ухо: 
– Вы мне нравитесь.
Это признание совершенно выбило Сашу из колеи. Тем временем девушка, как ни в чём не бывало, сделала шаг назад и присела в лёгком поклоне: 
– Как я могу вас называть, мой герой? –  продолжила она.
– По имени, если вам угодно. Да, и насчёт героя, вы слегка преувеличиваете, – выдохнул Саша, пытаясь хоть как-то взять положение в свои руки.
Но её атака не кончалась, не давая ему ни малейшего шанса.
– Александр Сергеевич, потанцуем?
– Да, – ответил Саша, сдавленным голосом. А потом хрипло и как бы нехотя продолжил:
– А я могу называть вас Наташей?
– А почему нет? –  ответила она вопросом на вопрос, и, взяв его за руку, потащила к танцующим.
Саша пытался не отставать от своей избранницы. Хотя кто кого выбрал, вопрос был ещё тот. Чуть проглядывающие через плотное и объёмное платье бёдра, сводили с ума всех этих безусых корнетов, да и их усатых папаш, стоящих шеренгой вдоль танцевального зала. Граф Воздвиженский подбирал слюну, понимая, что девушка не в его статусе. Граф Вяземский сально и безнадёжно улыбался, точно зная, что этот точёный стан никогда не будет ему принадлежать.
Вдруг Дворжецкий как будто очнулся:
– Наташа, простите.
Она остановилась и вопросительно посмотрела на него.
– Я совершенно не умею танцевать.
Она вздохнула:
– Это и не нужно.
Теперь он смотрел на неё вопросительно.
– Идите за мной, мне кажется, вам будет интересно, – и она потащила его дальше.
Они прошли через зал с танцующими и вышли в соседний, практически сразу наткнувшись на группу беседующих людей.
Всех их Дворжецкий конечно же знал.
Спиной к ним стоял генерал Боголюбов. Рядом действительный статский советник Коробов, прибывший из столицы. Но Наташа обратилась именно к третьему собеседнику, чем развеяла все сомнения Дворжецкого, кои оставались у того до последнего мгновения.
– Папа. Можно тебя на минутку. Простите, господа. Я не займу много времени.
Для Саши довольно странно и неестественно прозвучало обращение «папа», ведь оно было адресовано человеку, который в этом городе был слишком известен.
                       Князь Разбегаев Фёдор Михайлович. Меценат. Дворянин до мозга костей. Богат он был просто до неприличия. Но справедливости ради надо добавить, что этот человек и был тем градообразующим фактором, который позволял городу существовать и развиваться. Гимназия, больница, пара доходных домов, гостиница были построены не без его участия и, соответственно, не без его щедрых пожертвований. Бесплатные обеды для неимущих, которых кормили в специально построенном для этого здании, названным «Галерея», тоже с его подачи. И даже приглашение в город столичных артистов было его рук дело. Впрочем, и здание, где всё это сейчас происходило, строил известный архитектор-итальянец, по приглашению того же князя. Князь Разбегаев довольно часто уезжал в столицу и практически после каждого его возвращения в городе происходило что-то хорошее, или что-то менялось в городском облике. Поэтому слово «папа», сказанное вполне домашним тоном, могло быть обращено к кому угодно, но только не к этому человеку. Ещё удивительней для Дворжецкого было то, что князь живо отреагировал на зов.
                    Дворжецкий, князь и Наташа отошли в сторону. Втроём, потому что она упорно не выпускала Сашину руку.
– Пап, ты жениха хотел. Пожалуйста! Александр Сергеевич Дворжецкий. Он мне нравится. Я ему, если я не ошибаюсь, тоже. Кстати, офицер, как ты и мечтал.
Князь, уставший от дочерних выкрутасов, тихо спросил:
– Дворжецкий, вас-то как угораздило?
Саша был шокирован таким поворотом настолько, что некоторое время молча смотрел то на князя, то на Наташу. Она по-прежнему держала его за руку, как будто боялась, что он убежит. Князь нахмурил брови:
– Наташа, это не смешно.
– Я и не шучу. Может, спросим капитана, что он думает по этому поводу?
Лицо князя покраснело, то ли от бесцеремонности дочери, то ли от бессильной злости на ситуацию, в которую его поставил несносный ребёнок. Тем не менее он сделал усилие и, уставившись в пол, произнёс:
– Молодой человек, приношу вам свои извинения за бестактность моей дочери. Но не смогли бы вы составить ей пару сегодня, и завтра, на званом приёме в честь дня рождения моей жены?
Его вид не вызывал сомнений в том, с каким трудом дались ему эти слова.
– Почту за честь, – поспешно ответил Дворжецкий, пытаясь быстрее прекратить эту нелепую ситуацию.
Князь кивнул и медленно отошёл к собеседникам.
Наташа стояла, открыв рот. По всей видимости, она такого не ожидала.
Было видно, что ей есть, что ответить отцу на такую заботу. Но видимо и её бестактность имела границы.
Она внимательно, как бы изучающе, посмотрела на Сашу. Дворжецкому показалось, что до этого момента, как мужчина, он для неё не существовал. И притащила она его сюда лишь для того, чтобы подразнить отца. Ему сразу захотелось уйти, но обещание, данное князю, обязывало остаться и, мало того, провести с несносной девицей два вечера. Наташа отпустила его руку и обречённо произнесла:
– Зачем вы согласились? Вы же меня совсем не знаете.
Дворжецкого уже перестало удивлять поведение мадемуазель, и он твёрдо ответил:
– У нас предостаточно времени, чтобы познакомиться поближе. А пока пойдёмте в зал и попытаемся изобразить пару, дабы избежать ненужных пересудов.
Она послушно взяла его под руку и молодые люди не спеша вернулись к танцующим.
За весь вечер они не сказали друг другу и пары слов. Если к ним подходили Сашины знакомые, то беседу вёл он. А она в это время загадочно улыбалась. Когда подходили знакомые Наташи, всё происходило с точностью до наоборот.
В какой-то момент девушка сказала, что ей надо отлучиться. Саша понимающе кивнул и проводил свою даму до двери в коридор.
Оставшись один, Дворжецкий выдохнул. Очень хотелось выпить, тем более что лакей с шампанским то и дело оказывался в поле его зрения. Но теперь он был в статусе кавалера, и положение обязывало оставаться в здравом уме. Благодаря Наташе он из обычного офицера превратился в центр внимания всех дам, присутствующих на балу. И не только дам. К нему подошёл граф Вяземский. Молодой и амбициозный франт. Вечный соперник Дворжецкого в любовных похождениях.
– А вы, я вижу, делаете успехи. Сама дочь князя.
Саша, собрав весь сарказм, на который был способен, выпалил:
– Да уж точно не гувернантка, – намекая на недавнее приключение собеседника.
Вяземский, обиженно фыркнув, поспешил удалиться.
Медленно, как бы из глубин мозга, к Дворжецкому пришло странное чувство. Ему не хватало этой взбалмошной девчонки. Да они не разговаривали, и даже не смотрели друг на друга. Но ощущение, что она рядом придавало ему уверенности и какого-то непонятного спокойствия.
«Что-то она долго... Не натворила бы эта эпатажная дама чего-нибудь эдакого».
С этой мыслью он вышел в коридор. Здесь было безлюдно и прохладно. Дамская комната была в конце коридора и Саша, не зная, что предпринять, решил подойти поближе. Коридор украшали глубокие ниши с вазами для цветов. В одной из таких ниш он и нашёл Наташу. Она плакала, закрыв лицо руками.
– Что с вами?