Леонар шел за своими спутниками в ярко-голубом пульсирующем полумраке, сердце колотилось, дыхание сбивалось, здесь было холодно, хотя за пределами катакомб царила удушливая августовская жара.
Коридор показался Леонару неестественно прямым, ему случалось и раньше заглядывать в катакомбы, впрочем, совсем не глубоко, но тогда всё внутри выглядело совершенно иначе.
Куда девались извилистые ходы с осыпающимися стенами и потолком? Как так?
- Как же никто из местных вас случайно не обнаружил? Чего стоит только этот ярко-голубой туман...- сорвалось с пересохших бледных губ.
Вадье, который шел впереди, повернул голову в его сторону:
- То, что вы видите и ощущаете сейчас это темпоральный "туннель"... он "свернется" вслед за нами и всё здесь станет, как обычно, но на дальнейшие технические вопросы "почему и как" я не отвечу... никаких подробностей, ведь вы отказались стать сотрудником Станции, вам эта информация совершенно ни к чему...
- Мне впервые самостоятельно удалось ввести данные на центральном пульте, месье Вадье... - подал голос Сен-Жермен, шедший чуть позади Дюбуа, будто конвоировал его - я выставил точное время и дату.. всё, как вы учили, сударь, не извольте беспокоиться...
- Готовы к переходу? - вопрос Вадье адресовался Леонару, тот неуверенно кивнул, не представляя совершенно, как это должно выглядеть.
Было очень холодно и плащ оказался очень кстати, дыхание было сдавленным, будто на грудь положили плиту.
Минут через двадцать они остановились перед глухой стеной, которой неожиданно завершился туннель.
Тупик?! Леонар с ужасом покосился на своих спутников, их спокойствие было ему непонятно. И что теперь, куда дальше?!
Серая стена вдруг заискрилась, заколыхалась, будто это был не камень, а легкая полупрозрачная шторка под дуновением ветерка... и наконец начала исчезать...
Люди оказались внутри пульсирующей воронки, яркая вспышка, как при взрыве, только совершенно бесшумная ослепила людей, Дюбуа зажмурил глаза и сжался в комок.
... ... ...
Леонару было плохо, сказались тяжелые переживания прошедшей ночи. Он с трудом избежал ареста, трибунала и казни в двадцать четыре часа... затем прерванная вмешательством извне попытка самоубийства, и наконец, ЭТО... то, чего никогда не забудешь, но никому не расскажешь...
В голове слегка прояснилось, окончательно пришел в себя на лавке в тени платана, с губ сорвался тихий стон, прижал пальцы к вискам и пригнул голову к коленям.
От звука знакомых голосов невольно вздрогнул и открыл усталые глаза с покрасневшими белками, он был не один, рядом сидели Вадье и Сен-Жермен.
Поднял глаза к ярко-голубому летнему небу и с минуту молчал, наблюдая за ленивым движением перистых облаков. Жаркий ветер слегка шевелил листья платана, которым была усажена аллея. Огляделся, поблизости кроме них никого.
На некотором расстоянии от сквера, по другую сторону дороги, традиционно вымощенной камнем, в разных направлениях ходили необычно одетые люди, мужчины, женщины, дети. Четырехэтажный дом напротив, прямо у входа украшала яркая вывеска. Что там? Может кафе?
- Где мы? - облизнув пересохшие губы, Леонар решил уточнить обстановку.
- Я рад, что вам лучше, за эти сутки вы пережили слишком много... Мы там, где должны быть. Это всё тот же ваш родной Аррас... без четверти девять утра, четырнадцатое июля две тысячи восемнадцатого года... - дружелюбно отозвался Вадье.
- Ваш праздник, якобинец... - не удержался от легкого ехидства граф Сен-Жермен - четырнадцатое июля... и одеты вы... революционный ГРАЖДАНИН, подходяще...
Ехидство этого несносного аристократа Дюбуа оставил без внимания, а свой костюм внимательно осмотрел.
Темно-синие кюлоты и сюртук такого же цвета, опоясанный трехцветным национальным шарфом... высокий белый галстук и манжеты... пригладил длинные черные волосы, связанные в хвост.
Шляпы не было, конечно же, он бросил её на пол в катакомбах, когда хотел застрелиться. И да...под плащом нащупал два пистолета. Подумалось невольно, если что, оба заряжены...
- Зато ваш костюм, ГОСПОДИН граф, совсем не соответствует ни ЭТОМУ времени, ни ЭТОМУ празднику... - буркнул Леонар, впрочем безо всякой злобы.
Сен-Жермен был одет в вишневый сюртук по моде тысяча семьсот восьмидесятых, последних предреволюционных лет, с пудреным париком он тоже не расстался.
- Отчего же...- насмешливо улыбаясь, Сен-Жермен откинулся на спинку скамьи и вытер батистовым платком пот с влажного лба - у них здесь еще не закончилась реконструкция, осталось дней десять или чуть больше...попробую сойти среди них за своего...тем более что не в первый раз...
- "Господа" и "граждане", успокойтесь... - обратился к ним молчавший до тех пор Вадье - у вас Дюбуа впереди новая жизнь... у нас с вами, Сен-Жермен здесь работа... И да, граф, сходите...прошу... по известному адресу, узнайте, когда будут готовы новые документы для нашего друга?
Когда Сен-Жермен, кивнув в знак согласия, куда-то неспешно удалился. Было заметно, что он в Аррасе не впервые и неплохо знает старый центр города.
Вадье и Дюбуа молча наблюдали, как к лавке, на которой они сидели приближались двое молодых людей. Юноша был одет в чёрный старинный костюм конца восемнадцатого века, явно один из участников реконструкции, его спутница была одета по современному, в узкие синие брюки и голубую кофточку с короткими выше локтя рукавами.
Увидев Леонара, они приняли его за одного из "своих", девушка улыбнулась ему, вежливо поздоровалась и оживленно спросила:
- Месье, вы слышали о той сенсации, что сегодня случилась в катакомбах на окраине города?
Вадье и Дюбуа переглянулись и пожали плечами.
- Как же так! Считаю, что вам... как любителю истории и участнику реконструкции это будет крайне интересно! Там откопали старинный схрон, что поразительно, в одном пакетике лежало пожелтевшее от времени свидетельство о крещении середины восемнадцатого века и рядом, тут же, порядком испорченный смартфон и флэшка, а еще сохранившаяся фотография молодой женщины! Как такое возможно!
Как вещи конца восемнадцатого и начала двадцать первого века могли оказаться вместе, если схрон не вскрывался!
Специалисты и утверждают, что схрон не вскрывался добрых лет двести или чуть больше!
А неподалеку... нашли скелет...и полуистлевшую шляпу с остатками трехцветных перьев...Такие носили чиновники в годы Революции. Вот же настоящий сюжет для романа или фильма! Что скажете? Ну, интересно же!
Вадье и Леонар снова переглянулись.
- Да... это крайне интересно... и необъяснимо, много нераскрытых тайн еще осталось в мире... - вежливо улыбнулся Вадье, при этом он упрямо косился на Дюбуа.
Когда молодые люди, наконец, отправились по своим делам, Вадье насмешливо заметил:
- Так...
- Ну... да... - Леонару не оставалось ничего, как сознаться в том, что автор схрона он сам - да... там МОЁ свидетельство о крещении, смартфон и прочее мне отдала Анжель... И да... её фотография, она была при мне все эти шесть лет... с тысяча семьсот восемьдесят восьмого по девяносто четвертый...
- А скелет... - задумчиво поднял глаза к нему Вадье - это еще откуда... На этот вопрос я и сам не знаю ответа...
У Леонара вырвался нервный смешок:
- Скелет не мой... мои кости при мне... Но... если бы не вы с Сен-Жерменом... там должен был лежать я... Кто же тот несчастный, убили его или сам умер, никто уже не ответит...
Вадье вдруг обратился к Леонару:
- И да...месье Дюбуа... если позволите... можно просто на "ты"? И по имени? - осторожно протянул Леонару руку - или... вы ненавидите меня за то, что я... не желая вам зла, из чувства долга...все-таки украл у вас шесть лет жизни, отправив назад в родной вам 1788 год?
На минуту Дюбуа хмуро и сосредоточенно молчал, опустив голову, но затем сдержанно кивнул и принял протянутую руку:
- Хорошо... Марк. Пусть будет так. Действительно... буду честен...за насильственное расставание с Анжель... я никак не мог быть вам благодарен...
Эти годы для меня были наполнены искрой веры... я не о религии... веры в святую правоту нашего дела... в то, что победа Революции и молодой Републики важнее прочего... в том числе и собственной жизни...я пережил многое... в силу должности мне приходилось и приносить смерть и ждать смерти... испытывать уважение одних и плохо скрытую ненависть других...
Мне было РАДИ ЧЕГО жить... а вот РАДИ КОГО... увы... дома меня ждало только ледяное равнодушие пустой комнаты... ну и хватит об этом - сдержанный в проявлениях эмоций Леонар решил, что и так сказал чрезмерно много.
Минутное молчание обоим показалось неудобным, поэтому Вадье снова принял деловой тон:
- Леонар... скоро будут готовы... если уже не готовы, ваши новые документы...у вас будет своя "легенда", будто вы потеряли память и не можете вспомнить своего прошлого...но записаны вы будете под собственным именем и конечно же, уроженцем Арраса.
Вам тридцать четыре года, поэтому ваша новая дата рождения шестое мая тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. Активно изучайте новую реальность...ваш архаичный лексикон и манеры тоже неизбежно со временем изменятся... найдете работу и новая жизнь постепенно наладится... Я сделал что мог, Леонар...
Леонар кивнул и некоторое время помолчал, его вдруг озарила новая идея:
- Я вот тут подумал...а что если кто заметит идентичность музейного портрета 1785 года и моей физиономии, а если еще узнает, что мое имя также полностью совпадает с именем на портрете "Леонар Мари Дюбуа"... Что же будет?
Вадье слабо улыбнулся:
- Я тоже об этом думал. Но поверьте, абсолютное большинство людей не обладает таким мелочно цепким вниманием, они поглощены собой и своей будничной жизнью, ну взглянули на старинный портрет и забыли.
В Аррасе население примерно сорок тысяч человек, да, не Париж, не Марсель и не Лион, но и не деревня, где все знают друг друга в лицо.
А если бы даже такое и случилось... подумайте, как проще всего объяснить это чудесное сходство, ну? А вдруг вы... потомок того самого Дюбуа, вот вам и внешняя идентичность, генетика тонкая штука!
Даже у самого Робеспьера еще живы какие-то родственники по линии матери... И что? Да ровно ничего...
- Что ж... благодарю вас, Марк... - теперь Леонар сам порывисто подал ему руку - если вы будете пока здесь, оставьте мне свой адрес... а я... я пойду к Анжель... теперь я боюсь только одного... чтобы она не выставила меня с порога... не решила, что исчезнув... я ее бросил... Я иду к ней... не провожайте... я помню адрес... центр города с моего времени почти не изменился...
Вадье хотел что-то сказать, но Леонар остановил его жестом руки и поднялся со скамьи.
... .... ....
|