Младший Анисимов часто входил в палату, садился рядом с Таней, гладил её по волосам, смотрел в её бледное лицо, а потом тихонько ступая, выходил во двор. Лена следовала за ним везде по пятам, потому что ей было страшно. И вот теперь она сидела рядом с Татьяной, смотрела на Павла, который держал медсестру за руку, и тихо шептала:
- Как это, что это? Ну, почему всё так? - она тёрла кулачками глаза, по-детски шмыгала носиком и закусывала губки.
Они вместе вышли во двор из палаты и сели у тёмной стены на бревно. Павлик притянул к себе Лену и усадил на колени.
- Ты будь с ней рядом пока, ладно! - попросил он, поправил под косынкой её волосы, аккуратно подбирая выбившиеся каштановые пряди за ушки.
Она тоже потрогала пшеничные колечки на его висках своими тоненькими пальчиками.
- Ты куда-нибудь едешь? - спросила девочка с тревогой в голосе.
- К себе в деревню сегодня поеду, дедушку проведать и лекарство для малыша Пелагеи отвезти. Прохор вечером обещался быть и меня с собой заберёт.
- Что с малышом?
- Заболел, чегой-то... Татьяна отвар приготовила ещё до того, как... - он резко себя оборвал, опустив голову.
- Я посижу с ней конечно, но... мне так страшно после того, что с Таней случилось! - она прижалась к Павлику и обняла его за шею. - Паша, а может дядя Прохор и меня с собой возьмёт? Я в его доме заночую, а то здесь ночью теперь не усну... С Танечкой Матрёна будет... Под окном теперь охранники не остаются на ночь, все в Коптелово уезжают. А мне спать боязно в санитарной комнате одной, в палате с больными не положено, врач гоняет и ругается.
Павлик посмотрел на девочку с улыбкой:
- Ой, трусиха ты моя!.. Ну ладно, Прохор только рад будет. Приедет, быстренько соберёшься и отправимся к нам в деревню, хоть молока там напьёшься и тётке Пелагее поможешь.
Лена заулыбалась и чмокнула его в щёчку, ласково заглядывая в его серые, искрящиеся глаза.
В Ровенках прошли дожди и туманная хмарь к полудню окутала город своей серой пеленой. У дверей в здание ЧК на высоких ступеньках шёл спор молодого часового с худеньким старичком, который рвался войти и доказывал парню необходимость посещения начальника Жукова или кого-нибудь из его помощников. На шум и крики вышел Сомов и, увидев эту потасовку, и то, как старик размахивает руками перед его лицом, решил всё-таки провести его к Жукову в кабинет.
- Господин начальник, - начал старик с порога, - меня не пускают с самого утра. А я пришёл вам рассказать кое-что, - он обернулся к стоявшему в дверях Сомову, - но без посторонних.
- Сомов, выйди отсюда! - приказал Вениамин Сергеевич. - Слушаю вас, уважаемый!
- Меня давеча опрашивали про одно базарное утро, показывали человека на карточке, которого требовалось опознать и спрашивали, с кем он был тогда. Я приблизительно описал второго, но в тот раз я не видел его вблизи, а теперь... - старик подвинулся на стуле к Жукову.
- Что же теперь? - спросил тот с интересом.
- Теперь я смогу это сделать подробнее!
Жуков насторожился: - Вы снова его видели?
- Представьте, да! Видел, когда стоял и разговаривал со своим давним приятелем. Я сразу узнал того, второго, по походке и по его высоким, чёрным сапогам. Он остановился прямо около меня, а потом перешёл через площадь и долго у магазина разговаривал с молодым человеком в чёрной шляпе и дорогом костюме, а потом быстро развернулся и пошёл к центру города... Так вот, он был среднего роста в военном френче, в кепке с широким козырьком, круглолицый и, главное, он постоянно поджимал губы...
Жуков резко поднялся из-за стола:
- Вот что, уважаемый, опишите приметы этого неизвестного во всех подробностях, а так же те обстоятельства, при которых вы его видели, - он достал из папки лист бумаги и протянул его старику, подвинул к нему чернильный прибор с перьевой ручкой.
- На чьё имя писать? - деловито спросил дедушка.
- На моё имя, начальника ЧК города Ровенки Жукова Вениамина Сергеевича, - ответил Жуков и пошёл в аппаратную.
Через несколько минут он связался с квартирой Каретникова, и секретарь ему ответила, что Роман Григорьевич находится в Слободке на переговорах с левыми эсерами, а потом останется там на митинг.
Каретников и лояльно настроенный представитель левых эсеров Злобин медленно шли от здания городской управы на фоне митингующих и проявляющих протестные настроения граждан, которые вышли с требованием к властям объяснить ситуацию, сложившуюся вокруг пребывания белоказаков на территории Ровенского уезда и прилегающих к нему районов, а так же прояснить международное положение к этому моменту. Среди выступающих были докладчики с обеих сторон, они говорили в основном набор избитых и уже всем известных фраз, поэтому Каретников и Злобин отошли в сторонку, чтобы сообща обсудить некоторые вопросы, затронутые сегодня на только что закончившихся переговорах.
- К окончательному решению так и не пришли, но подвижки имеются, - говорил Злобин. - Если аргументировать вашу позицию, то получается, что мы можем вот так спокойно отпустить этих людей на свои исконные территории и предоставить выбор между эмиграцией и службой России, но уже советской. Я не уверен, что все согласятся.
- Я тоже, - Каретников говорил спокойно, прислушиваясь к тому, что было на митинге. - А если аргументированно... Они не должны не понимать, те, кто стоит сейчас под стенами наших городов и ждёт реванша, что правительства стран Антанты были вынуждены отозвать своих солдат из Советской страны, на фоне их поражения и нестабильного настроения в самих странах Антанты. 16 декабря 1919 года на Лондонском совещании представителей США, Англии, Франции, Италии и Японии было решено прекратить дальнейшую помощь антисоветским "правительствам". Верховный Совет Антанты 16 января 1920 года, разрешил обмен товарами с Советской Россией, фактически положив конец её блокаде. И вы, неглупый человек, понимаете смысл происходящего.
Злобин внимательно слушал и, казалось, делал выводы из того, чего раннее не знал.
- Это документально подтверждено? - спросил он.
- Разумеется!.. Уже октябрь месяц и вы до сих пор сомневаетесь? - с ухмылкой спросил Каретников и продолжал: - С поражением Юденича, Колчака, Деникина, Миллера и войск иностранных интервентов на всех фронтах Советская страна, наконец, получила передышку, но международный империализм снова не смирился и помешал нам налаживать мирную жизнь. Объявив о снятии блокады с нашей страны, правительства стран Антанты продолжают вмешиваться в её дела. Они изменили лишь методы интервенции, предпочитая теперь воевать руками русских контрреволюционеров и народов "буферных" государств. Они снабжают оружием окопавшегося в Крыму последыша Деникина - барона Врангеля, то же самое они делают для Пилсудского в Польше, подстрекая её на войну с Советской Россией.
- Вот потому мы и должны теперь договорится, чтобы всё это опять не перешло в кровопролитие. У нас много резервов для переговоров, не так ли? - Злобин поправил свою шляпу и улыбнулся, обернувшись к митингующим.
- Так! Сложившаяся обстановка вынудила и вас в мае месяце, левых эсеров, призвать членов своей партии выступить против сил врангелевцев и войск буржуазно-помещичьей Польши. От вас была создана активная группа и Штейнберг обратился в ЦК РКП(б) с просьбой разрешить ей активную деятельность. Просьба ваша удовлетворена, я сообщаю вам это официально. Мне сообщили, что в Москве возникло организационное бюро левых эсеров в составе Штейнберга, Фишмана, Бокалла, Рыбкина и Чижикова, оно провозгласило лозунг всемерной поддержки Красной Армии и Советской власти в борьбе с вооружённой контрреволюцией. Так вот, бюро предложило всем членам левоэссеровской партии принять энергичное участие в работе советских учреждений, о чём мы тут с вами и договариваемся сейчас на местах, и не превращать своей работы в исключительно политический фарс партийной борьбы, - Каретников кивнул на митингующих. - Если вы пришли на помощь только глотку драть, то какие могут быть с вами дальнейшие разговоры.
Каретников остановился и вынул из внутреннего кармана пальто сложенный вчетверо лист бумаги и протянул её Злобину: - Вот директива о вашем сотрудничестве, ознакомьтесь! Всё официально, не сомневайтесь.
Злобин прочитал и сдвинул шляпу на затылок:
- Это в том смысле...
- В том смысле, что на переговоры белоказаки и белогвардейские офицеры пойдут пока только с вами. А переговоры надо необходимо начать в ближайшее время, потому как больше тянуть нельзя. В центре России скопилось немало заблудших и обманутых солдат и офицеров которые уже не знают, как выйти из этой ситуации. В Крыму ещё идут военные действия, их вытеснили с театра войны они сложили оружие но в тылу их снова вооружают и агитируют к выступлению, есть и долг офицера, как вы говорите, который не предполагает к отступлению, а это значит, они просто погубят людей с ними пришедших, ведь всё-равно они понимают, что могут действовать лишь из-за угла, как воры. Необходимо, чтобы они сами без принуждения и кровопролития с двух сторон, разоружили своих людей и покинули места своих дислокаций. Мы вступаем с ними в переговоры, так как уверены в их здравомыслии. Или же вынуждены будем задействовать собранные войска и уничтожить их. Ваши люди состоят там, при этих отрядах в качестве консультантов, вот и доверьте им самые активные действия, какие возможны в данных условиях борьбы.
- Это очень серьёзно, многие полки уже повернули на Дон, но и те кто остался, тоже имеют ещё силу для внутренней борьбы, на которую надеются наши с вами общие враги, - Злобин немного нервничал, ему предстояла непростая миссия заставить отвести войска белоказаков с уже занимаемых позиций без боя. - Я попросил бы готовности к переговорам на их стороне, Калганов обещал.
- Если таковые возможны, мы дадим добро, но с гарантией неприкосновенности наших парламентёров, - Катерников остановился.
- Это само собой. Мы ждём теперь ответа через господина Сурина он капитана Еремеева, который возглавил казачьих сотников, и полковника Самарина. Но от того, есть какие-то условия, о которых он сообщит через своего представителя уже на этой неделе, - ответил Злобин.
- Хорошо, будем ждать, но только одну неделю, - Каретников снова пошёл вдоль площади и продолжил слушать своего собеседника.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.