Было это в то лето, когда наши с «Локомотивом» Московским играли. А это, оказывается, событие!
Все началось с того, что мне позвонил муж моей сестры. Позвонил, что бывает очень редко, и попросил купить билеты на футбол. Конечно, я согласилась. Во-первых, мне это, действительно нетрудно, - мы с мамой живем рядом со стадионом. А, во-вторых, он никогда меня ни о чем не просил. Так что мне стоит выполнить его единственную просьбу?
Пошла я к стадиону около 12. Мне даже в голову не пришло, что я там зависну более чем на полчаса. Пришла и ахнула. Народу полно… и начал собираться, видимо, уже с утра. И кого тут только не было, - и мужчинки, и тетеньки, и парнишки, и мальчишки, и девчонки, и дедуськи, и бабуськи... Короче, публика разношерстная и разнокалиберная… Кассовых окошек было несколько и почти столько же организовалось очередей. Я не долго думая, пристроилась к хвосту, на мой взгляд самому короткому, наивно полагая, что билеты уже продаются, и что через полчаса я, конечно, не освобожусь, но уж через час - это точно. Не колбасу же там взвешивают, а только билетики отрывают да сдачу отсчитывают... Однако, поведение всего этого сборища меня как-то насторожило. Уж как-то не правильно многие себя вели. Не так как-то должны вести себя люди, стоящие в очереди. Некоторые, вроде меня, конечно, стояли почти на месте, слегка поворачивались, оглядывались, присматривались, вполголоса переговаривались по телефону, или с соседями по очереди. Ну, все как обычно в любой очереди. Но большая часть как-то странно мигрировала, перетекая маленькими волнами то к кассам, то от них. Потом я обратила внимание, что люди подкатывались только в одно место и, постояв там минуту-другую, откатывались, не торопясь, со странным разочарованием на лицах. Некоторые откровенно выражали свое недовольство громко и ярко. Понадобилось немного времени, чтобы до меня дошло, что источником такой реакции была крохотная бумажка, криво прилепленная на одной из колонн у касс. Я, естественно, тоже поковыляла поглядеть, что там. Объявление гласило, что продавать билеты будут с 14. Ну, как быть? Стоять? Стоять, конечно... делать нечего, - обещала ж зятю... А раз обещала, надо выполнять... Стою. В голове мысли разные, типа, - вот попала! Как же это меня угораздило-то... И что это я пораньше не пришла... Но, с другой стороны, что толку. Все равно до двух не освободилась бы. А маму кормить в два. И что же мне делать?!... Как я теперь её покормлю? Да, неприятная история... Возможно, зять бы не обиделся, если бы объяснить ему ситуацию, но, с другой стороны, это его единственная просьба, по сути пустяковая, а и ту я не смогла выполнить... Нет. Надо стоять.
Стою.
До паники, конечно, далеко, но мурашки неприятные ползали по спине и молоточками начали бить в затылок... А тут еще и солнце стало вытапливать мозги и пот...
Тем временем, за мной уже заняли очередь несколько человек. Слышу, как пара мужичков, те, что за мной, обсуждают что-то с озадаченными лицами... Им, оказывается нужно в автосервис, масло менять и еще что-то по мелочам. А тут, мол, застрянешь не на один час. Потом парни стали вспоминать, как стояли в очереди за водкой в горбачевские времена. А я им говорю, — хорошо, что вы не помните хрущевские, когда мы с раннего утра стояли за хлебом. Да и тот был пополам со жмыхом. А белые булочки выдавали поштучно в школах только учащимся младших классов… Так что, сейчас хорошо живем! Удивились, мальчики, - неужели было такое?
Так слово за слово, разговорились, потом они спрашивают у меня, буду ли я здесь стоять. Я ответила, мол, да, буду стоять до упора, но мне бы хорошо было б через часок отлучиться, маму покормить, - она у меня лежачая. На этом и сговорились - я держу их очередь час, потом - они мою столько же. Обычное дело. Довольные таким простым решением сразу двух проблем, мы расстались.
Парни ушли, а я осталась "дежурить". Пока основной неприятностью была только жара несусветная. Небольшая площадка перед кассами не прикрывалась ни единым деревцем и дышала снизу еще и раскаленным асфальтом. Под навесом у касс в спасительной тени спрессовались плотной кучкой опытные товарищи, пришедшие с утречка. Мы же, наивные, что пришли позже, жарились в центре асфальтированной сковородки.
Народ прибавлялся...
Некоторые особи мужеского полу оголились до пояса и, пользуясь возможностью, ловили ультрафиолет верхней частью организма, одновременно охлаждая внутреннюю часть его - пивком... Ну им-то хорошо, в случае необходимости избавиться от лишней жидкости, стен в округе было предостаточно. Слабый же пол изнемогал и вялился под светилом, бесполезно обмахиваясь платочками и газетками, и ограничивая себя в удовольствии охладиться глотком хоть какой-то живительной влаги, уж не говоря о холодном пиве... В соседнем киоске реализовали месячный запас напитков, - два раза подъезжал минифургончик и разгружался за считанные минуты.
Время, разогретое солнцем, тянулось нудно и бесконечно. Разноцветная толпа разрасталась и, пульсируя, спрессовывалась. Теперь уже и поворачиваться было сложнее. Со всех сторон народ подпирал, только и гляди, чтоб не вытолкнули...
А малышня гоняла, несмотря на жару и тесноту... Вот уж кому все нипочем!
Разговоры со всех сторон создавали почти монотонный гул, из которого изредка вырывались восклицания разной силы и содержания...
- Алё... Ну ты чё не идешь? Я уж тут запарился, блин... Принеси пивка, а то у меня монет только на билет, - бубнил полноватый парень с бритой головой, прикрытой грязной футболкой, от которой запашок распространялся, я вам скажу, сногсшибательный...
Вообще, жару, тесноту и шум можно было бы перенести гораздо легче, если бы не пото-перегарное амбре... С ног сшибает однозначно...
- Ну, долго я тут буду с тобой торчать? - ворчливо нудила дамочка под зонтиком своему благоверному, - Оно мне надо?
- О, какие люди! Здорово, братан! Давно стоишь?
- Маааа, дай сто рублей... вон там автомат есть, я поиграю?
- Да, на, иди, только не ной...
Или о жары, или от старости, но напрочь забыла, как выглядят мужчинки, что оставили мне свою очередь... Ну, просто, ужас какой-то... Поглядывая на часы в телефоне, я мучительно пыталась вспомнить хоть какие-то приметы парней. Ничего... И роста, ни одежды, ни цвета волос, ничего... Час, который тянулся целую вечность, заканчивался, лиц парней я так и не вспомнила и начала смотреть по сторонам, чтобы выбрать хоть какое-то приличное и, главное, запоминающееся лицо, чтобы договориться принять меня через час...
- О, вы еще тут? Ну, ладно! - почему-то не очень обрадовались мои сменщики. На моё счастье, они сами нашли меня. Слава Богу! Я галопом побежала домой кормить маму.
Таким же галопом, только еще резвее прискакала обратно, чтобы покончить с этим делом и не опозориться перед единственным зятем. Торопилась очень...
И вот я вклинилась в толпу, пытаясь найти тех, кто, якобы, держал мою очередь. Я на это очень надеялась. Запомнила чернявого в кепочке и, страшно волнуясь, вглядывалась в лица потных и раздраженных людей. Несмотря на то, что людей стало еще больше и толпа спрессовалась еще плотнее, мне удалось-таки найти своих соседей по очереди. В отличии от них, я обрадовалась. Они же, наоборот, встретили меня еще кислее, чем прежде. Вообще, я обратила внимание, что настрой очереди слегка (или не слегка) изменился. Интересно, что роптали те, кто «после» на тех, кто «перед»… Но все было еще в пределах нормы... На часах 13.30. Ещё стоять и стоять...
- А вот интересно, вы кому билеты брать собираетесь? - вдруг обратился ко мне чернявенький в кепочке, - Себе или еще кому? - с ехидцей уточнил он. Тон мне не очень понравился, но я сделала вид, что не заметила пренебрежительного и высокомерного обращения и сказала, что зятю беру билет.
- Видно, хороший зять у вас, раз мучаетесь тут..., - с ухмылочкой проговорил мужчина постарше.
- Да, - вступил в разговор третий товарищ, - любите вы своего зятя... - не то завидуя, не то осуждая сказал он...
- Везет же некоторым, - прозвучало сбоку. После этих слов интерес к моей особе пропал и мужчины стали между собой обсуждать проблемы отношений с женской половиной человечества.
Как я говорила уже раньше, кассовых окошек было несколько и столько же организовалось очередей. Эти очереди еще как-то просматривались вначале, теперь же это была сплошная толпа... В моем расплавленном мозгу всё это сборище представлялось то огромным чудищем, которое жадно присосалось кирпичной головой к кормушке, нетерпеливо, подергивая и хлопая своими хвостами... то чьим-то гигантским уловом, который жарится на раскаленном асфальтовом противне... то роем глупых пчел, жужжащих перед летком, замазанным какой-то вязкой массой, в которую эти глупые пчелы и впендюривались, все сильнее и глубже в ней завязая...
Ох! За что я себе придумала эту муку?!
Чем ближе время подбиралось к 14.00, тем напряженней становились лица и взгляды, и громче звучали голоса. За время вынужденного совместного пребывания на этой жаровне, в, казалось бы, бессистемной толпе образовались клубы и партии со своими лидерами, президентами и вожаками. Где-то жарко обсуждалась недавняя игра городской команды, где-то шли горячие споры о перспективах предстоящего мачта. Молодежь то дружно, то в разнобой подростковым дискантом выбрасывала кричалки, вперемежку с ритмическим топаньем и хлопаньем. Весело...
Два часа!
- Что ж так баб-то и малышни набежало, - возмущенно воскликнул брюнет в кепочке и злобно посмотрел почему-то на меня. Однако я никак не успела ответить и даже отреагировать, потому что...
Потому что меня понесли... Что происходило у касс, я не видела, - ростом не удалась, - зато всем своим телом почувствовала мощь толпы. Меня подняли и потащили. Наученная горьким опытом очередей 60-х и 90-х годов, я не сопротивлялась, а только прижала, согнутые в локтях руки, к груди, удерживая хлипенький рюкзачок. В считанные секунды меня доставили почти вплотную к портику с кассовыми окошечками. Как утрамбовались сотни, а, может быть, и тысячи человеческих тел на паре-тройке десятков квадратных метром, я представить себе не могла, зато очень хорошо прочувствовала. Дышалось с трудом. О том, чтобы двинуть ногой или рукой даже думать не стоило. Хорошо, что я догадалась несколькими минутами раньше достать из кошелька сотенную и, свернув, зажала в руке. О том, чтобы сейчас вытащить кошелек из рюкзачка, открыть его и что-либо взять оттуда, не могло быть и речи. Толпа спеленала меня, как мумию и теперь обжимала и спрессовывала безжалостно...
Честно признаюсь, - за всю свою жизнь, постоявшая в десятках, а, может быть, и сотнях различных очередей, ничего подобного я не видела. Да, собственно, понятие - очередь - совершенно не подходило к тому, что происходило на площадке у касс. Напирали со всех сторон. Все "хвосты" мгновенно слились в один плотный, бесформенный и перекатывающийся из стороны в сторону клубок. Выбраться из него было невозможно. И это почувствовал каждый, кто смог каким-то образом протиснуться к какой-нибудь кассе и получить заветный кусочек цветной бумажки, наивно полагая,
