В сознании человека, пребывающего в норме, есть кривое и прямое, и другие сочетания противоположностей. Но у героя этого рассказа кривое довлело над прямым, а тёмное над светлым.
Коренной москвич, Митрофан Шерстнёв, держа в руках коричневый портфель с важным барахлом, в числе которого были дневники Пришвина в бумажном переплёте, возвращался с работы по рельсам.
Электричка привычно остановилась. Кто хотел выйти, тот вышел. Отделившись от поезда, Митрофан пошёл восвояси. Нужно было преодолеть метров триста, то и дело спотыкаясь на колдобинах, чтобы наконец добраться до восвояси, которое выглядело, как кирпичный домишко, окружённый деревянным заборчиком со скрипучей калиткой.
Где-то на середине пути кривое в сознании Митрофана зашевелилось, чтобы начать движение. И человек с портфелем увидел, что тёмный переулок неожиданно набросился на него, как какой-то громадный зверь, и проглотил, не разжёвывая. Обеспокоенный Шерстнёв, прижав к груди дорогой его сердцу портфель, скользил по мёрзлой дороге, чувствуя, как холодный ветер медленно проникает сквозь драповое пальто. И в его голове каждую секунду вырастала мысль, что он попал в страшный лабиринт, из которого ему уже никогда не выбраться.
Он открыл рот, чтобы выпустить жуткий вопль: "Помогите!" Сперва ему показалось, а затем это быстро пререросло в уверенность, что за каждым углом его караулят вооружённые кривыми ножами местные бомжи.
Преодолев чёртов переулок без приключений, мужик оказался на кривой дорожке, вдоль которой ветвистые тополя медленно качались и едва слышно шептали: "Митрофан, шуш-шуш-шу, уходи шуш-шуш-шуш".
Возле одного тополя на задних лапах сидела грязная дворовая собака и внимательно взглянула на прохожего, который, пытаясь рассмотреть цвет этой бездомной шавки, споткнулся обо что-то и выронил из рук драгоценный портфель, который наполовину открылся и оттуда выглянула книжечка с серым фасадом, "Дневник Пришвина". Митрофан уже раз пятьдесят перечитывал эту книгу, наслаждаясь высоким слогом писателя природоведа.
Дневники Пришвина были опубликованы много лет спустя после его смерти. Шерстнёв, прочитав их, сразу решил, что эти поразительные строки - лучшее из всего того, что было написано русскими прозаиками.
Подняв с земли портфель, путник поспешил прочь, чувствуя спиной, что беспризорный пёс провожает его недоверчивым взглядом.
От поблизости стоявших домов резко выпрыгивал мрак, молча стоял несколько секунд и уходил в неизвестность. Низкие дома воровским взглядом следили за человеком, шедшим с работы домой.
Митрофан продолжал одинокую прогулку. На крышах домов крепко стояли старые горбуны. Они покачивали головами, и их длинные чёрные бороды летели по ветру, указывая путь.
Но вот глухие шаги Митрофана достигли подъездной дорожки к родному дому, справа от которого готовился ко сну облетевший яблоневый сад, а слева, неподалёку от занесённых снегом грядок, стояли стройные берёзки, имея робкую надежду через полгода вновь облачиться в зелёные сарафаны.
Владелец жилища приблизился к калитке, чтобы войти...
Электропоезд снизил скорость и притормозил. С шипением открылись двери. Которые хотели выйти, стали быстро выходить. Шерстнёв, сидевший на твёрдой лавке, очнулся и закричал: "Где мы?!"
- Тебе куда надо, мужик? - спросила скуластая баба в чёрном полушубке.
- Где мы?! - возопил неугомонный пассажир.
В итоге Митрофан покинул электропоезд и, прижимая к груди коричневый портфель с дорогими его сердцу манатками, отправился восвояси. Нужно было оставить позади себя метров четыреста, осторожно обходя рытвины, спотыкаясь на ухабах, чтобы добраться до восвояси, которое выглядело, как кирпичный домишко, окружённый деревянным заборчиком со скрипучей калиткой.
Наконец, милый дом с берёзками и яблоневым садом встретил Митрофана, а он встретил милого и родного.
Возле собачьей конуры, звеня цепью, скакал лохматый охранник и радостно лаял, приветствуя хозяина.
Митрофан Шерстнёв, не обращая внимания, открыл дверь ключом и вошёл в дом.
Эй, чтецы! Вот рассказ!
Пусть у каждого автора этого сайта будет прекрасный и совершенный литературный стиль. И в 24 году и всегда.