Произведение «Русский лесник» автора Алексия Зубова

У трёхлитрового эмалированного чайника, зависшего над горевшим костром, был цвет копчёной колбасы. Из его длинного носа вместе с паром выходил вопль: "Эй, люди, я уже киплююююю!". Неподалёку на дорожном стульчике восседал пожилой егерь в одежде то ли цвета травы, то ли цвета сена, то ли цвета земли - в темноте было не разглядеть. Над задумчивым егерем и его окружением зависла желтоглазая ночь, которая явила милость и появилась, хотя ей не особенно и хотелось. Но всегда находились такие существа, которые слёзно просили: "Желтоглазая ночь, свою милость яви." И поэтому она стабильно свою милость являла, появляясь.
Круглая луна, должно быть, смотрела со своей высоты на землю. А маленькие звёздочки, находившиеся дальше луны на тысячи и тысячи километров, смотрели на землю со своей высоты.
Этот баламут егерь, который нещадно баламутил воду своей рыболовной сетью, за день поймал больше сотни речной рыбы. И при воспоминании об этом его лицо выражало самодовольство.
Он так нагло рыбачил, что некоторые его манатки промокли. Поэтому, пожевав вареной рыбы и передохнув, он разложил тут и там вокруг костра вещички, чтобы просохли.
Удобно расположившись, лесник пил из кружки брусничный отвар, лениво пожалев, что не добавил в него сухого шиповника для лучшей пользы.
Прислушиваясь к однообразной речи реки Глухой, он время от времени бросал любопытный взор в темноту противоположного берега, надеясь разглядеть хоть что-нибудь. Но там была непроглядная тьма, в которой скрывался непроходимый лес. И только опытные охотники знали тайные тропы, пробираясь по которым они бесцеремонно стреляли в диких зверей и убивали их наповал ради наживы.
Зверьё убивало зверьё. Так было, есть и будет.
Егери из службы государственного надзора были призваны охранять лес и его диких обитателей, попутно ведя непримиримую борьбу с жадными браконьерами.
Заповедные места нужно было беречь, и Иван Менялов, старший оперативной группы, выполнял свои обязанности, как мог, а более того, что мог, он не мог.
Река Глухая богата рыбой, записанной в Красную Книгу. Ондатра, рогатые лоси и олени и иные лесные твари хотели жить, ёлки зелёные. Однако возникали ужасные хищники. На колёсах приезжали в неповторимые заповедники и, наплевав на законы и секьюрити, прибирали к рукам всё, что хотели.
Недавно ушлые стражники сумели поймать целого военного полковника, прибывшего с друзьями на двух вездеходах. Более пятидесяти бочек они заполнили дорогой икрой, олениной и лосятиной. Этот эксклюзивный груз у них конфисковали. Самих озорников разместили в доме для гостей по распоряжению начальника РОВД. Но те не долго думая сбежали. И никто не знает, куда.
В начале сентября Иван Менялов, отпустив подчинённых на выходные домой, в одиночку отправился по оленьей тропе в горы. Ходили слухи, что некто Олег, один из самых опытных добытчиков, удалец, каких поискать, прогулялся по лесу и поставил где нужно петли на лосей. Иван Менялов решил проверить, так ли это. Возможно, что это были пустые слухи и Олега кто-то ложно обвинял.
Он долго возился, ничего не обнаружил и в сумерках сделал привал. Подкрепившись супом из картошки с тушёнкой, Менялов прилёг на спальный мешок и стал смотреть на то, как горит огонь. Слева возникла какая-то тень и он повернул голову, что посмотреть, что за херня. Он увидал мужика, который подошёл и присел рядом. Одежда на нём была скорей цвета травы, чем земли. Хотя в темноте было не разобрать. Он, кажись, был худой и лицо его было морщинистым. Но Менялов не был в этом уверен, поэтому спросил пришедшего:
- Эй, мужик, ты кто такой и чего бродишь тут?
Сидевший чиркнул спичкой по коробку и закурил трубочку, по-видимому, никуда не торопясь. Открыв уста, он рёк. И речь его была приятней, чем речь реки Глухой. Сперва он похвалил Ивана за то, что он смелый егерь и надёжный командир. Поблагодарил за службу. И потом сообщил, что он послан для того, чтобы поведать Ивану, что да как. Менялов слушал с открытым ртом невероятную историю. Пожилой собеседник несколько раз назвал его отважным борцом за справедливость и рассказал о Защитниках жизни от вселенского зла. Грядёт последняя битва, которая всё решит. И он, Менялов, будет участвовать в этой битве, как лучший из людей и имя его Светляк.
Когда рассвело, Иван открыл глаза и вылез из спального мешка из верблюжьей шерсти. Хороший сон - признак хорошей работы. Вскипятив воду, он отварил целебные зёрна и расхлебал то, что получилось. После этого, надев на спину дорожный рюкзак и прихватив снаряжение, отправился, чтобы более тщательно обследовать местность на предмет капканов.
К полудню егерь вышел к подножью горы Юхаль и увидел, что на земле начертан квадрат, а в центре его выпуклая метка. Удивлённый, лесник подошёл поближе и вдруг узрел справа узкий вход в пещеру, из которого выскакивал свет и, постояв несколько секунд, пропадал, чтобы вновь появиться из расщелины.
Стражник соорудил из толстой ветки нечто, похожее на большую спичку, запалил её конец и вошёл в секретную пещеру. Побродив там, он ничего не нашёл, кроме каменных стен, пола и потолка. Не было ни одного следа, что тут когда-то жили люди. Поэтому разочарованный следопыт вышел из пещеры.
За небытностью там, Менялов был тут. Несмотря на неправильные преграды, быстро разработал в уме метод передвижения, приблизился к косогору и гибко сбежал вниз, потом повернул влево и, не останавливаясь, ловко обогнул туполобый пригорок. Впереди была не лёгкая прогулка по тротуару, а трудный путь с встречными препятствиями.
Под аккомпанемент ветра раскачивались ветви многолетних деревьев. Пройдя смешанный лес, егерь вступил в сплошной ельник и в уме произвёл подсчёты, сколько ему трястись, покуда не дойдёт до места, где начинался превосходный кедрач. Внимательно слушая, ухом улавливал птичьи голоса, которые были своевременным ответом на движение лихого человека. Птицы же не люди, и не понять им, что ведёт в даль далёкую этого серого путешественника. Птицам было невдомёк, почему он шёл на своих двоих, а не ехал верхом на коне.
Но Менялов не знал птичьего языка. На коне он не ездил по лесу, предпочитая ходить пешком с дорожным мешком. Многократно он созерцал окружавшую его природу, однако всякий раз привычный вид грел душу и успокаивал сердце. Это была такая красота, что ни в сказке передать, ни пером описать. Её любишь, и она в ответ тебя любит.
Даже не прихрамывая, он преодолел боковой склон горы Самеюль, заросший сизо-зелёным багульником.
Видавший виды ходок, напряжённо таращился, зорко высматривал, но не обнаружил свежие ловчие петли. И ему тогда на ум пришли добрые мысли, что несравненного добытчика Олега кто-то хотел оклеветать. А он оказался чист, как новенький бумажный лист.
Менялов поспешил и к вечеру добрался до охотничьей избы. Те, кто её когда-то построил, очевидно, далеко не ходили. Тут же присмотрелись, прикинули в голове и, шумя топорами и пилами, повалили несколько прекрасных деревьев. В новенькой избе трудолюбивые плотники застеклили окна, поставили стол, лавку и прибили полки, всё из добротного дерева. Из восточного окна было как на ладони лесное озеро Бирюзовое. Поэтому охотничью избу нарекли "Приозёрная гостиница".
Тут-то Менялов с удовольствием задержался и переночевал. С утра принарядился, одежда то ли цвета травы, то ли сена, то ли земли, по-видимому, всё же, цвета осеннего поля. Барахло в рюкзаке, рюкзак на спине. Предстояла дальняя дорога к реке Глухой, где была припаркована моторная лодка. На ней Менялов намеревался отправиться в посёлок Хасантю, где его ждали родные и близкие люди.