Но время шло и обида постепенно забывалась. Я простила Андрею всё: и ту афганку, и Юрия, и вечную свою женскую неудовлетворенность. У нас уже подрастал сын, он теперь занимал все мои мысли. Иногда, когда уж совсем становилось невмоготу, я запиралась в ванной и потихоньку мастурбировала. И тогда в голове возникали удивительные фантазии, которым я старалась придать видимость пристойности. Как Ассоль грезила о принце и Алых парусах. Смешно, не правда ли?.. Где я, а где Ассоль! Но мысли об Алых парусах не отпускали, они становились уже навязчивой идеей. А где искать эти паруса, как не на корабле?!
И вот я на теплоходе. Вместе с Андреем — куда же без него! Да он меня бы одну и не отпустил... Сашеньку оставила у своих родителей. Здесь я почувствовала себя вольной птицей. Путевку взяли по максимуму — на целый месяц. Я решила: если не найду своего принца, то хотя бы оторвусь по полной. Реализую все свои самые сумасшедшие фантазии. И буду каждый день рассказывать мужу о своих похождениях. Он такое любит, я давно это заметила. Ты извини меня, Витя. Каждый раз после встречи с тобой я такое ему рассказывала — он с ума сходил! Он стонал, извивался в своей коляске. Однажды чуть не выпал из неё... А потом приходит в себя и просит, чтобы я продолжала.
Смешно! У нас же ничего с тобой тогда не было. Конечно, я хотела бы. Я провоцировала тебя, как могла. Но чтобы сделать первый шаг?.. Это только в мыслях я такая смелая, в реальности — полная трусиха! Ну скажи мне. Ты хотя бы понимал, чего я от тебя ждала? Ведь стоишь, смотришь, никуда не уходишь. Значит, я нужна тебе зачем-то?!
— Это моя последняя ночь на теплоходе, — неожиданно сказал он. — Утром мы остановимся в Ульяновске и я сойду...
— Жаль! Расскажи мне немножко о себе. Кто ты по жизни, чем занимаешься?
— Я художник. Пишу картины.
— Хороший художник?
Он улыбнулся:
— Ну, это решать уже не мне. Если интересно, приезжай в гости. Сама увидишь. Я живу в Тетюшах. У нас маленький, но очень красивый городок. Стоит на самом высоком берегу Волги. Это уже точно установлено! И лестница, что ведет от пристани в город, там тоже самая высокая. Целых четыреста ступенек! А вокруг такие места!.. Очень жаль, что этот теплоход обходит наш город стороной. У нас есть на что посмотреть.
— Какое смешное название. Тетюши!.. Ты зря разбрасываешься такими словами. Я ведь могу и приехать.
— А я и не разбрасываюсь. Я тебя приглашаю. Приезжай вместе со своим сыном. Только мужа, пожалуйста, оставь дома. Я сейчас напишу на бумажке свой адрес.
— У тебя в доме наверное полный кавардак. Все художники такие! У них в квартире просто так не пройти. Везде стоят картины, незаконченные холсты...
— Да, кавардак ещё тот! — согласился он. — Но ты же приедешь и наведешь у меня порядок?..
Она долго смотрела на него исподлобья. Потом ответила:
— Я приеду. Ты не сомневайся!
Вместо эпилога.
Он сидел за мольбертом. В левой руке палитра, в правой — тонкая колонковая кисть. Ещё несколько прикосновений и портрет будет закончен. Труднее всего дались её удивительные глаза. Очень сложно поймать выражение тихой грусти всегда присутствующей в её взоре. Эта грусть до сих пор его не отпускает. Снится по ночам... Если бы она находилась рядом и позировала... Вздохнув, он отложил в сторону кисть. Нет! Он не будет больше ничего добавлять. Иначе можно всё испортить. Здесь главное: вовремя остановиться.
И тут в прихожей раздался звонок. Он встал, вытер руки тряпкой, пошел открывать дверь. За порогом стояла Елена. Рядом мальчик лет десяти.
— Здравствуй! Ты помнишь, я ведь обещала. Мы можем войти?.. Ты прав, у вас действительно на причале очень длинная лестница. Мы несколько раз отдыхали, пока не поднялись наверх. А сверху вид просто потрясающий!.. У вас здесь такая природа! Ты наверное пейзажи пишешь?
— Не только. Я ещё и портреты пишу.
— Правда?.. Дашь посмотреть?.. — она прошла в комнату, взглянула на стены. — Да у тебя же сплошь портреты. И на каждом одна и та же женщина? Кажется я догадываюсь — это твоя жена! Я права?.. Она везде разная и везде — красивая! Наверное ты её до сих пор ещё любишь... А вот тут она не совсем похожа... — Елена подошла к мольберту...
— Мама, - сказал мальчик, - это же твой портрет.
— Помолчи пожалуйста! — попросила его Елена — Я и сама уже это вижу!
По её щекам текли слёзы...
* * *
