Грутсланг

горке, неслабо приложив пару раз и головой, и всем тем прочим, чем так дорожит человек.
Незапланированный спуск кончился также быстро и лих, как и начался. С кряхтением, стоном и шипением они, держась друг за друга, поднялись на ноги.
–Сломано что-нибудь? Двигаться руками-ногами можешь? – Альбер встревожился не на шутку. Что может быть хуже перелома руки или ноги в пещере?
–Н…ну кажется…– Эгон пошевелил руками – перчатки его знатно ободрало при спуске, пальцы просвечивали, но хотя бы были подвижны. Ногам пришлось тяжелее, но вроде тоже обошлось.
–Ну хорошо, – Альбер знал как губительна паника и изо всех сил сохранял разум. – Видишь, и такое бывает. Похоже, пещера старая, вот и выросла в ней поверх  ещё одна. Такое бывает. ничего страшного. На картах не отмечено, конечно, но…
–Альбер! – в голосе Эгона сквозил ужас. Впрочем, его можно было понять.
На ближайшем к ним каменном выступе Эгон выхватил фонариком чешуйку. Змеиную чешуйку. Ну змеиная да змеиная –  мало ли змей в пещерах? Вот только чешуйка эта была с ладонь самого Эгона, и он невольно представил, каким же должно быть существо, если одна только чешуйка такого размера?
–Без паники, – велел Альбер, мгновенно собравшись с мыслями. – Без паники, всё нормально. Мы не знаем, как давно этот след здесь. Может это не змеиная. Может это от чего-то другого, ты же не в лаборатории!
Но он уже и сам заметил, что эта пещера оказалась хоть и ниже предыдущей, но заметно просторнее. Тут не было обрывистых острых камней, в которых можно было застрять, это было похоже на круглое, практически ровное отверстие в самой земле. И воздух здесь был другой – более свежий и как будто бы солоноватый, так пахло у морей.
Но не могло же?..
Может подземный какой-то источник? Что ж, если это так, то здесь можно жить.
–Альбер, что делать? – Эгон дрожал. Первое задание и такие вещи? Ему можно было бы только посочувствовать. Но сочувствовать сейчас – это совсем расклеить Эгона. Поэтому Альбер ответил резко:
–Работать будем! Держись за мной.
Он пошёл вперёд, выхватывая фонариком то одну сторону, то другую пещеры. Путь не имел ответвлений, вёл строго в одну сторону, и это было хорошо, не нужно было запоминать дороги.
И это было плохо – от погони по одной стороне не очень-то убегать.
А в погоне можно было уже почти и не сомневаться. Альбер видел, что чешуек по выступам – редким, сглаженным, чешуйки. Одна, другая, третья… это уже было системой. Но что хуже – так это то, что под ногами у них было гладко отшлифовано, словно что-то мощное и гладкое здесь проезжало.
Или проползало.
Альбер спиной чувствовал страх новичка. Что делать? работа у них такая! Кто-то должен быть сильнее своих страхов, кто-то должен влезать туда, куда разумный человек не полезет.
Они свернули в очередной раз, всё по тому же круглому лазу, когда Альбер увидел впереди что-то большое, походящее на гору, и успел погасить фонарик. Дрогнул позади него ещё один лучик – Эгон понял, что надо замереть и выключить свет.
Может быть это камень. А может спящая тварь. Может слепая, а может…
Проверять все возможности не имелось желания, но было всё-таки поздно. Что-то зашевелилось во мраке, Эгон, уже не гонясь за стыдливостью, схватил за руку Альбера, точно искал защиты, но, благо, удерживал себя от возгласа и шумных вздохов.
В темноте сверкнули огромные глаза и тихий, вкрадчивый голос, в котором легко можно было разобрать свист и шипение, спрятанное за звуками, спросил:
–Кто пришёл в мои владения?
***
Первый порыв был почему-то дурацкий: закричать «это я, это я!2 и побежать назад, задыхаясь от восторга. И эта тяга к дурацким порывам, к слову, была ещё одной причиной, по которой Альбер любил работать в одиночку.
Но первый порыв прошёл. Эгона трясло так, что, наверное, и существо это ощутило. Или увидело.
–А кто спрашивает? – спросил Альбер у темноты, слегка отталкивая от себя Эгона. Если чудище кинется на голос, есть шанс, что Эгон не пострадает, а Альбер по опыту знал, что с чудовищами надо вести себя необычно, сбивать их с толку.
Тварь шутку оценила, даже что-то шикнуло, видимо, усмехнулось, но ответило:
–Грутсланг. Великий змей, высшая сила, высший разум, хранитель сокровищ.
«На титулы падок?» – предположил Альбер и щёлкнул фонариком, показывая себя.
–Здравствуй, великий змей! А я Альбер. А это Эгон.
Эгона легко было не заметить. Его лицо было таким серым, что он мог легко слиться с пещерой. Но Эгон тоже щёлкнул фонариком, видимо, решив, что у Альбера есть какая-то тактика.
Тактики у Альбера не было. Зато был бешеный ритм сердца, готового выпрыгнуть из груди. Видеть большую змеиную тушу, уютно свернувшуюся в пещере, да ещё с головой слона. Да, настоящая слоновья голова – уши, во всяком случае, слоновьи, хобот тоже, вот только у слонов не может быть такой огромной пасти, которую охотно продемонстрировал Грутсланг, зевнув в ответ на слова Альбера.
–Мы просто заблудились, – вдохновенно лгал Альбер. Он знал, что однажды погибнет на своей работе, но он уже увидел куда больше, чем многие за долгую и скучную жизнь, от того и не жалел. – А вы? Заблудились?
–Я? – глаза сверкнули ярче, но снова стали прежними, болезненно-белыми, – я тут живу.
–Давно? – Альбер сам поражался тому, как в самые опасные минуты на него находит это желание покуражиться.
–Пожалуй что да, давно, – отозвался Грутсланг. Он не удивлялся. Он не нападал. Он просто вёл разговор, светскую беседу, чтоб его! – Когда человечество ещё было слизью и растекалось по миру, я пришёл. Пришёл по воле богов. Пришёл, чтобы хранить сокровища.
–Нам твои сокровища не нужны! – Эгон очень невовремя пискнул, напоминая о себе.
–А что тебе нужно? – Грутсланг перевёл взгляд на него, – что тебе нужно, раз не алмазы, смертный?
–Говорю же, заблудились! – Альбер честно попытался вернуть внимание Грутсланга на себя. Он уже оценил свои шансы – чешуя была тяжёлая, непробиваемая. Зубы в пасти острющие, каждые как кинжал в длину. Вероятность победы в случае прямого взаимодействия – ниже нуля. Значит, надо отбалтываться и уходить.
–А…– Грутсланг не повернул ужасной головы к Альберу, он продолжал смотреть на Эгона, точно видел в нём что-то, что доступно было лишь ему. – Ты хочешь выслужиться. Перед ним, перед «Центром…»
Альбера прошиб холодный пот. То, что Грутсланг знает про «Центр» приводило к нулю и шанс на выживание – древние твари не очень любят сдаваться на милость исследователей.
–Вижу, вижу… желание славы – это похвальное желание, но вот он я – перед тобой. И что ты сделаешь? – Грутсланг издевался и это было заметно. Альбер даже немного ободрился – тот, у кого ест эмоции, желание издеваться и насмешничать, ещё не потерян для переговоров.
–Слушайте, мы просто собираем для исследования. Мы вас увидели, вы увидели нас¸– он предпринял ещё одну попытку, но Грутсланг слегка передвинулся, но из-за его размеров это было очень заметно и вот уже Грутсланг нависает прямо над серым и трясущимся Эгоном.
–Вижу… всё вижу. Всю душу твою вижу, – ласково промолвил Грутсланг, – и не нравится мне она. Теперь ты!
Он переместился резче, чем Альбер мог ожидать, и теперь Альбер оказался прижат к стене. Можно, было, конечно, от стены отодвинуться, но тогда он оказался бы ближе к зубам, а этого Альберу было не надо.
–ты-ы…– шипел змеиный голос, и Альбер попытался зажмуриться или отвернуться, но свет, свет в глазах древней твари, не давал ему даже моргнуть. В глазах было больно, в глазах жгло.
А перед глазами Альбера стали всплывать против его воли какие-то смутные образы. Он ребёнок, он не сделал домашнее задание, он пытается ответит у доски, он куда-то бежит, ему холодно, он поступает в «Центр», он убивает…
–Всё ясно! – боль ушла. Альбер смог выдохнуть. В голове безумно пульсировало, как при мигрени, но хотя бы Грутсланг отодвинулся.  – Вы очередные скучные болваны. Вы также алчны, как и те, кто идёт ко мне за алмазами. Только вы идёте за сказками. В которые не верите. Ну что ж, дурная беседа – это всё-таки беседа. Что вас интересует?
Альбер ещё морщился от головной боли, но он понимал, что медлить нельзя, а то кто знает что в следующую минуту ему взбредет в голову? Ему даже нападать не надо, так, посмотрит также и они сами скончаются от головной боли.
–Ну и откуда ты? – спросил Альбер, сползая на пол. То же сделал и Эгон, но сейчас Альбера больше волновал он сам.
–Отовсюду, – ответило чудовище, – меня создал мир. До людей.
–Ты один? – это был важный вопрос. Если таких как он много, то Альбер начинает копить деньги на экспедицию на Марс.
–Когда-то нас было много, – ответил Грутсланг, но никакой грусти Альбер в его словах расслышать не смог. – Весь мир водой и пустыней, мы ползали где хотели, меняли земной рельеф по своему усмотрению и пожирали ничтожную слизь, из которой пришло человечество. Но высшие силы прогневались на нашу независимость и отняли наши силы. Мы были сильны и умны, а они отдали наш разум слонам. Мы стали пожирать слонов, чтобы мстить им, а слоны стали нас вытаптывать…это были другие слоны, на нынешних непохожие. Я остался один и я загнал слона, и тут он сказал мне, что я могу вернуть себе отнятый разум, если проглочу его не с местью, а со смирением.
–Чего? – поперхнулся Альбер. Слова Грутсланга были лишены смысла и вызывали в нём отвращение. Слоны, змеи… Альбер зарекся возвращаться в Африку.
–Так мы стали едины, – Грутсланга шок Альбера не смутил. – И останемся. Люди не лезут ко мне, а я не лезу к ним. Я охраняю сокровища.
–Зачем?
Грутсланг помолчал, точно размышлял стоит ли давать смертному столь ценную информацию? Наконец что-то решил:
–Алмазы не для людей.
–А для кого? Для кроликов? – поинтересовался Альбер, жестом велев Эгону отползти подальше. Надо было уходить отсюда.
–Кролики вкусные, – одобрил Грутсланг и его глаза полыхнули белым, – я люблю кроликов. У них нежное мясо, но попадают они редко. А алмазы не для людей. Но для кого – тебе, смертный, лучше не знать. Ты, если хочешь, такой же кролик, а кролику всё равно в какой желудок его положат.
Альбер отвлёкся, чтобы посмотреть, как там Эгон? Убедившись, что новичок отполз в сторону, Альбер хотел расспрашивать дальше, но Грутсланг потерял интерес и прервал его жёстко и холодно:
–А теперь я спрошу! Ты хочешь жить, смертный?
–Пожалуй – да, но недолго, – честно ответил Альбер.
–А ты? Второй? – Грутсланг видел. Конечно, Эгона и ни разу не забыл про него.
–Д-да…– выдохнул Эгон, и надежда сверкнула в его глазах.
Альбер покачал головой – не нравилась ему подача! Что-то было не так.
–Тогда пусть один убьёт другого, – Грутсланг подтвердил сомнения Альбера. – А другого я отпущу. Даже дам ему алмаз за победу.
–Зачем тебе это? – спросил Альбер и почувствовал, как завибрировал от движения воздух рядом. Рефлексы оказались быстрее логики. Он перехватил руки Эгона, когда Эгон уже был рядом.
–Что ты делаешь! Остановись! – рявкнул Альбер, в сотый раз обещая себе, что работать будет один и точка! У новичка сдали нервы. Он даже думать не стал, даже не допустил, что Грутсланг может его обмануть или может быть другой выход.
–Мне просто скучно, я развлекаюсь, – объяснил Грутсланг, – с людьми не поговоришь, бегают. Я узнавал, да. А тут сами пришли. Но за всё надо платить, и я готов. А