ревели.
Малька схватил первоклашку и вытолкнул в окно. Поймали. Следующую. Поймали. Он хватал детей и выталкивал в окно. Мальчик. Мальчик. Девочка. Мальчик...
Дым ел глаза. Рвался клубами из окон на улицу, и в дыму уже не видно было землю. Только крики: ловим, поймали, ловим, поймали.
За Малькой уже утробно гудело пламя, врываясь в пустые кабинеты. Языки огня тянулись по полу к окнам, чуя вкусный кислород. Дым. Огонь. Вонь. Треск. Были ещё дети или нет, Малька уже не видел. Огонь добрался до него и схватил за старые спортивки с вытянутыми коленками. Мальчик пробовал его сбить, обжёг руки. Снизу орали: "Прыгай!" Малька из последних сил неуклюже перевалился через подоконник. Услышал далёкие сирены. Подавился последним вздохом. И горящим факелом в полном беспамятстве рухнул вниз.
Погибших на пожаре не было.
Жизнь продолжалась.
Школа выгорела сильно. Восстановлению не подлежала. Школьников раскидали по ближайшим школам и ни шатко, ни валко на новом месте начали строить новую школу.
Выздоравливал Малька, нет, уже Мишка, так как в больнице его звали Мишкой, тоже ни шатко, ни валко. Почти сорок процентов ожогов давали знать о себе долго. Было тяжёлое медленное заживление, много операций по пересадке кожи. Ожог лёгких, отравление дымом. Седьмой-восьмой класс Мишка закончил в больнице, а в девятый пришёл в новую, только построенную школу. Стал он ещё выше, ещё худее. Выросший, возмужавший, повзрослевший, много узнавший в этой жизни и пересмотревший свои цели и планы на жизнь. В больнице Мишка получил и свою первую медаль.
Первым наставником мужеского пола для Мишки стал обгорелый на учениях танкист. В больничке, так называл больницу танкист, было скучно. У больных, полностью лежачих, одно развлечение – разговоры. Сосед по палате щедро делился с Мишкой всеми нюансами жизни, травил байки, подбадривал и просвещал в вопросах, обошедших Мишку стороной. Так что парень, пришедший в девятый класс, уже понимал, что такое залетела, кто такой Старый Пер, когда это было в Союзе и про папашу, сгинувшего в степи. А также просветили его и про армию, честь офицера, и про Родину, которая порой дороже матери.
После девятого класса Мишка поступил в лётное училище, потом в высшее лётное училище, потом... Потом стал военным лётчиком.
Отшиб, где они жили, стал районом города. В старые бараки сейчас стекаются вполне приличные люди, надеясь при скором сносе бараков получить квартиру. На месте сгоревшей школы стоит обелиск. Нет, он посвящён не пожару, в школе во время Великой Отечественной войны был госпиталь. Обихожены кладбища времён войны, где покоятся умершие раненые бойцы. Поставлены памятники, разбиты скверы, парки, активно строятся дома. Район теперь гордо носит имя Краснозвёздный.
Липы изредка роняют начинающую желтеть листву на асфальтированные дорожки. Ярко светит солнце, совсем ещё по-летнему тепло. Только цветущие астры на клумбах напоминают, что сегодня наступила осень, да нарядные первыши с букетами астр, спешащие с мамами-папами в первый раз за знаниями.
Мишка с Калякой-Малякой, бывшей Алкой Калякиной, а ныне Аллой Васнецовой ведут старшенькую в первый класс, в школу, с недавних времён носящую имя дважды героя России военного лётчика Михаила Васнецова.
Жизнь продолжается.
Ну, чтоб сыграть царевну-лягушку не обязательно рождаться лягушкой...
Здравия, Александрина. Напомнила. Я барачный.
Маленькое чудо уже выросло. Это уже большое чудовище. 
