Глава 1 «Катька»
Катьке двенадцать лет. В районном центре под названием «Закиваевка», где она обитает, у неё нет ни дома, ни родителей, она даже не ходит в школу. Катька - сирота и бомжиха. Нет, конечно, когда-то районные власти и милиция пытались её упечь в детский дом, но она сбежала оттуда уже через неделю. И если кто-то спрашивал, почему она не захотела там остаться, то Катька отвечала просто: «не «климатило». Потом всё изменилось. У местных властей появилось дурацкое слово – перестройка, оно было написано практически везде: на плакатах, на стенах. По сто раз в день Катька слышала его из динамика, висевшего у местного клуба. А у ментов назрели какие-то свои проблемы, личные. Катька мельком слышала, что зарплаты якобы у них убавили. Вот они и забегали словно взмыленные кони, кто на рынок, кто по коммерсантам. Конюх дед Матвей, почему-то называет их бандитской крышей. Почему именно крышей, да ещё и бандитской, Катька сначала понять не могла, а уж потом кто-то ей объяснил, что крыша это типа, как оберег. Вот по этим-то причинам, её жизнью, больше никто особо не интересовался. Сбежав из детского дома, она занялась своим нехитрым бизнесом. Набирала в полях семена подсолнуха, выбирала из них самые крупные, жарила их с солью и продавала на улице у рынка. Поначалу, постовые милиционеры прогоняли её, но потом сказали ей, что она может торговать, если каждый вечер будет отстёгивать им двадцатку. Катька, конечно же, согласилась, учитывая, что к вечеру семечек продавалось рублей на пятьдесят. Ментов на их узловой станции было очень мало, ну хорошо, если наберется с десяток. Из них: один гаишник, одна «малолетка», это которая по делам несовершеннолетних, один опер, два участковых и пять тех самых постовых. Последние постоянно ходили бухие. Местные барыги, торговавшие спиртом роялем, Катьку за конкурентку не считали, потому и не обижали. Чтобы купить хлеба, пачку чая и сахар, Катька зарабатывала без сильного напряга. Её жилище своеобразное, обычный, старый, наполовину разломанный строительный вагончик, стоящий на свалке. В нём когда-то обитал сторож со стройки. Раньше вагончик стоял на автомобильных колёсах. Но в одну из ночей Катька проснулась от того, что вагончик стал вдруг раскачиваться, а за его стенами стали раздаваться пьяные мужские голоса. Разумеется, она побоялась выйти в ночную темноту и посмотреть, что там твориться. Когда всё стихло, Катька заметила, что её домик потерял горизонтальность и немного покосился на бок. А утром она обнаружила, что вагон попросту стоит на кирпичах. Вот такое было у Катьки горе.
Глава 2 «Родители»
Катька жила с родителями в двухкомнатной квартире. Их трёхэтажный, многоквартирный дом располагался прямо в центре районной станции и почему-то назывался «хрущёвским». Кто такой Хрущёв, она естественно не знала, но судя по тому, как отец Катьки часто упоминал эту фамилию, она решила, что Хрущёв — это талантливый строитель. Квартира была большая, с высоким потолком и даже с балконом. Всего в нескольких метрах, практически под их балконом располагался фонтан, который после войны соорудили пленные немцы. И, как ни странно, фонтан безотказно работал, но вот воду он брызгал, как говорила бабушка, уже не так, как в том далёком сорок шестом году. С её слов, первые два года после войны, начиная с весны, возле фонтана собирались безногие и безрукие инвалиды-калеки, бывшие солдаты и офицеры. Часть из них, к фонтану приезжали на самодельных тележках, кого-то приносили на руках добрые люди. И весь этот контингент, по ночам беспробудно пьянствовал. Огрубевшие от войны, бездомные и никому не нужные, они, размахивая культяпками пели матерные песни, после чего засыпали в цветочных клумбах. Милиция поначалу их не трогала, но однажды, приблизительно в году сорок седьмом, за день до праздника Победы, к фонтану рано по утру подъехали несколько полуторок с милиционерами. Довольно быстро загрузив полусонных бедолаг в кузова машин, милиционеры увезли их в неизвестном направлении. Бабушка сказала, что после этого случая, местная детвора находила в фонтане ордена и медали за мужество, за взятие и освобождение разных иностранных городов. Возможно, награды случайно оторвались, когда захмелевших мужичков грузили в машины, либо кто-то специально срывал их с пропотевших и пожелтевших гимнастёрок. Больше на станции этих горемык никто не видел и их дальнейшая судьба никому неизвестна. Бабушка также рассказывала, что родители Катьки любили свою квартиру и за её толстые стены называли её «Брестской крепостью». Зимой там было всегда тепло, а летом прохладно. Отец работал в ЖКО слесарем, кроме работы он подрабатывал тем, что чистил канализацию в квартирах у людей. Зная его, как человека пьющего, за шабашку ему платили редко, в основном расплачивались разведённым спиртом. Приходя домой мертвецки пьяным, он завсегда скандалил с матерью, бил её, выгонял из дома. Мама в то время работала уборщицей в продуктовом магазине, а по ночам мыла полы на вокзале. Очень уставала. Катька хорошо помнит, как мама приходила домой очень уставшая, садилась на стул и с грустью смотрела в окно. А ночами, когда пьяный отец, перевернув в доме всю мебель засыпал, она заходила в чулан и закрыв платком рот, рыдала навзрыд. Однажды, к ним пришли два каких-то мордоворота, на вид довольно крепкие, со страшными чертами лица. Они стали о чем-то разговаривать с родителями на кухне, а Катьку же, на время разговора закрыли в другую комнату. После того, как эти двое ушли, отец и мать долго о чём-то спорили друг с другом. Из обрывков фраз Катька поняла, что говорили они о каком-то переезде. Мама тогда плакала и кричала отцу, что никуда из этой квартиры и шага не сделает. А через месяц…через месяц их обоих нашли мёртвыми в каком-то притоне. После смерти родителей её забрала бабушка, которая и сказала Катьке, что папа и мама отравились паленой водкой. Почти полгода, пока Катька прожила у бабушки, она не могла смириться с этой бедой. Часто ревела по ночам. Но на этом, беды не закончились. Весной бабушку положили в больницу, а вскоре не стало и её. Деньги на похороны, соседи и подруги, с кем она поддерживала хорошие отношения, собирали буквально по крупицам, обходя все дворы. После похорон Катька вернулась в квартиру, где жила с родителями. Школу она забросила, стала повсюду собирать пустые бутылки и сдавать их в пункт приема стеклотары. Деньги за это были не ахти какие большие, но всё же. Однажды в один из дней, рано утром, в дверь квартиры постучали. Катька открыла. Вошли двое мужчин. Катька их узнала. Именно они приходили за месяц до смерти родителей. Один из них, у которого на лице имелся хорошо видимый рубцеватый шрам, грубо приказал Катьке, чтобы она быстро одевалась и собрала в мешок необходимые ей вещи. Глядя на их бандитские рожи, Катька не стала с ними пререкаться и внутри себя надеялась, что, выйдя на улицу ей удастся убежать прочь. Однако она просчиталась. От двери квартиры до машины, стоящей у подъезда, тот, что со шрамом, своей рукой, словно железной клешнёй, крепко обхватил запястье её тоненькой ручонки и тащил Катьку в неизвестность. Вот так и оказалась она в старом вагончике на свалке. Уезжая, один из громил присел перед ней на корточки и противно жуя жвачку, промямлил:
- Если не дай боже, я увижу, что ты шлынгаешься возле квартиры, то засуну в мешок и отвезу за сто первый километр. Ты меня поняла?!
Ей ничего не оставалось, как молча согласно кивнуть.
- Ну вот и молодчина! – криво улыбаясь сказал он, хлопнув напоследок Катьку пальцем по носу. Она конечно же испугалась и больше не появлялась у своего дома. Так и началась у Катьки её новая жизнь. Каждый свой день, проведённый на свалке среди всеобщего хлама и мусора, она изо всех сил старалась провести с пользой. Научилась готовить грибные супы в найденной измятой кастрюле, ловила мелкую рыбёшку на заросшем лимане, собирала в посадке смородину, которую потом продавала. Собранные пустые бутылки мыла до блеска речным песком и сдавала в пункте приёма стеклотары. На вырученные деньги покупала себе кое-какие продукты и дешёвую одежду. В общем, делала всё, чтобы выглядеть по-человечески. Один раз в неделю ходила в баню. Так и шли дни, недели и месяцы.
Глава 3 «Гаишник Леха»
С «гаишником» Лёхой, Катька познакомилась в середине мая, когда в один из дней возвращалась на свалку в свой вагончик. Высокий, худощавый, с веснушками на лице милиционер, облокотившись на переднее крыло старой «канарейки» покручивал от безделья деревянным полосатым жезлом и подозрительным взглядом наблюдал за идущей по обочине дороги Катькой. В обеих руках у неё были авоськи, доверху заполненные пустыми бутылками. Когда она поравнялась с ним, он строгим голосом спросил:
- Что это мы здесь бродим без родителей?
Катька остановилась и посмотрев на него, как обычно врачи в дурке смотрят на пациентов, иронично произнесла:
- Ах извините я не заметила, что зашла под «кирпич».
Милиционер оттолкнулся своей пятой точкой от машины и попытался схватить её за руку:
- Э…малолетка сопливая! Тебя, наверное, надо отвезти к твоему папе чтобы он всыпал тебе ремня за дерзость к представителю власти?
Катька резко убрала свою руку и скривила губы:
- Ты опоздал, он умер….
- Ну, значит к маме.
Катька, сдержанно дополнила:
- И мамы… тоже нет.
Милиционер, с увесистым значком «ГАИ» на форменной рубашке, неожиданно сдался, и после секундной паузы, растроганно спросил:
- Давно?
- А тебе какая разница? Что ты ко мне пристал? Я что, наступила на карбюратор твоего драндулета?
Видя, что Катька не по-детски взвинчена, тот очевидно почувствовал себя виноватым и до максимума смягчил тембр голоса.
- Ну, ты это…извини. Я же не знал. Тебе сколько лет?
- Двенадцать...
- А живёшь то где?
Катька кивнула головой в сторону свалки:
- А вон там. Видишь вагончик?
Он выловил взглядом виднеющуюся из лесопосадки плоскую крышу строительного вагончика.
- Вижу. Так ты бомжуешь?
— Это может ты «бомжуешь», а я там живу, - огрызнулась Катька.
Оглядев ещё раз Катьку и содержимое её авосек, милиционер мягко улыбнулся:
- А зовут как?
- Катька…
- Екатерина великая значит?
Катька молчала.
- А ну-ка садись. – Мент открыл ей заднюю дверь «канарейки».
Надув губы и холодно произнеся: «Спасибо, я как-нибудь сама», Катька засеменила в сторону свалки. Наполненные пустыми бутылками авоськи стукались о её худые ноги, отчего раздавался звон стекла.
Милиционер сел в машину и проехав несколько метров остановился, вышел из «канарейки» преградив собой ей путь.
- Говорю тебе садись, я довезу, - настойчиво, не превышая голоса сказал он.
Катька опустила авоськи на землю и встала в оборонительную стойку.
- Я в вашу ментуру не поеду!
Он опять улыбнулся:
- Да не бойся ты, не в отдел. До свалки подброшу. Слово даю.
Катька пристально посмотрела ему в глаза, словно давала служителю закона последний шанс не соврать:
- Офицерское?
Милиционер слегка смутился:
- Ну…конечно.
- А без ну?
Он выпрямился будто готовился к принятию присяги.
- Да. Офицерское.
Пока ехали он наблюдал за ней через салонное зеркало заднего вида. Эта худенькая чумазая девчонка, с растрёпанными на голове волосами, одетая в
