Буран и Рыжая

- Раньше это был фабричный Клуб, - сказал Пётр, открывая старую кованную дверь. Это всё что осталось от барской усадьбы помещицы Баташовой, а тогда во времена моего детства это был Клуб фабрики им. 1 Мая.

          Пётр и Маша, пара средних лет, случайно встретились в соцсети, вернее, как случайно… Она его нашла. Пётр и Маша раньше работали вместе в одном институте, на соседних кафедрах, в годы своей бесшабашной юности. И это первая их живая встреча спустя долгие годы. В Клуб они решили заглянуть спонтанно. На баннере, растянутом на высокой черной решетчатой ограде, было написано, что в Клубе, то есть сейчас это был местный Центр Культуры и Творчества, проходит выставка ретро-фотографий про город, в котором родился и вырос Пётр.

- Какое интересное здание, - сказала Маша.
- Это бывший каретный сарай, - улыбнулся Пётр. Выезд на самом деле был устроен с левой стены здания. А через эти двери заводили лошадей.

          На самом деле, на сарай это здание совсем не походило. Это был практически мини дворец с колоннами между которыми были встроены распашные двери со стеклянными световыми рамами, заботливо восстановленными реставраторами уже в наше время.
Они вошли теперь уже в «бывший» Клуб.

- Можно мы на фотовыставку пройдем, - спросил Пётр у женщины-администратора.
- Пожалуйста, - приветливо ответила пожилая женщина. Днём в Клубе было особенно тихо, кроме администрации и работников, которые располагались на втором этаже, никого не было. А стены были настолько толстые и выложены из красного кирпича, за которыми даже если очень сильно закричать никто не услышит. На полу был кое-где виден дубовый паркет, поскрипывавший при каждом шаге. Сам звук шагов гулко отдавался в купольный потолок на высоту почти шести метров. Маша молча проходила вдоль стен, где были развешаны архивные фотографии из фондов краеведческого музея города…

- Раньше в этом зале в зимнее время проводились танцевальные вечера. ВИА из местных музыкантов играли популярные шлягеры… Талантливо, надо сказать играли, - голос Петра, звучал эхом как будто в церкви на клиросе.

          Во всю восточную стену было вставлено световое окно, высокое, как и сама стена как в школьном спортивном зале, сверху до низу занавешенное шторами в стиле Версаль. Пара разбрелась по залу рассматривая старые документальные свидетельства ушедшей эпохи. За окнами стояла солнечная погода. Конец февраля и канун Масленицы.
Маша обошла все экспонаты, у некоторых задерживалась подольше. И обратила внимание, что Пётр остановился у одной из фотографий. Она подошла к нему и тоже стала её рассматривать. На фотографии, вставленной в простую тонкую раму со стеклом, была запечатлена картина катания на санях.

- Проводы русской зимы, - сказал Пётр, не отрывая взгляда от фотографии. Это в Парке Культуры и Отдыха им. Ленина, на другом конце города. Видишь вот то круглое здание с куполом вместо крыши. Это бильярдная. Фотография сделана зимой.
- На санях дети, - сказала Маша.
- Да, дети… Я тоже на этих санях катался, - ответил Пётр.
- Ты?
- Я. И я даже знаю кто на облучке лошадью управляет…Хотя лица и не разобрать.

Маша вопросительно посмотрела на него.

- Лошадей на празднование Проводов русской зимы всегда предоставлял лесопитомник. Это предприятие такое в городе есть. Голубые ели что вдоль кремлёвских стен посажены, выращивали здесь. Предприятие лесного хозяйства владело землями в пригороде и имело свою мех.колонну, легкие трактора, два бульдозера, гараж, а при гараже небольшую конюшню. В разные годы, а фотография 1969, в этой конюшне было от 3 до 5 лошадей. И они ещё иногда жеребят давали. Так вот, за лошадьми ходил конюх дядя Коля Старков, были ещё над ним старшие конюхи, наверное, но я помню только дядю Колю. 
Работали в лесопитомнике семьями. Женщины работницы в полеводческих бригадах, зимой они плели корзины, и разные изделия из ивы, или ухаживали за растениями в теплицах, летом опалывали саженцы. Мужчины в основном либо в бригаде разнорабочих, либо механизаторы. Даже династии были.
Я помню особенно хорошо проводы зимы 1971 года. Мне 4 года, мы с отцом пришли в Парк на гулянья. А там катания на этих лошадях. Две упряжки саней розвальней, устланных сеном. Запряжены были в первую гнедой конь, во вторую серая в яблоках лошадка с длинной светлой гривой. Отец посадил меня в первые сани, и со мной ещё было несколько детей, сани были полностью заняты. Тогда-то я впервые и увидел его.
Правил упряжкой дядя Коля Старков, наверное, ему было в тот год не более 45. Одет он был черный тулуп из овчины, подпоясанный красным кушаком на праздничный манер, и шапка ушанка, уши у которой были подняты вверх, но не завязаны, а смешно растопырились в разные стороны. Когда все мы уселись, он сердито оглянул нас, деловито щёлкнул в воздухе кнутиком, и шлёпнув вожжами по заиндевевшему крупу коня покатил сани по белым сверкающим от февральского солнца заснеженным аллеям парка.
Конь от легкого галопа разгорячился, шкура его засверкала на солнце, из-под копыт вылетали хлопья снега, и снежная пыль переливалась всеми цветами радуги обдавала наши лица и покалывала лёгким морозцем. Дядя Коля покрикивал или посвистывал коню. И сани летели по залитым солнцем, берёзовым аллеям парка с ветерком. Это был, наверное, самый счастливый момент моего детства… От лошадей очень приятно пахло на морозе, чем-то тёплым, деревенским… Домом…

- Красиво рассказываешь, - улыбнулась Маша.
- Воспоминания приятные…

Дядя Коля очень любил лошадей. Он сам чистил им конюшню при гараже лесопитомника. Сам подковы им ставил. Копыта обрезал. Ветеринару помогал если животное болело или кобыла жеребилась. Сам сбрую чинил. Хомуты. Хотя крив был на один глаз, и от этого всегда в кепке ходил с козырьком и никогда её не снимал. Невысокого роста. Но всё в его маленьком хозяйстве было ладно. Чисто. Лошади накормлены и ухожены. Даже старый директор, Владимир Францевич, сильно уважал дядю Колю Старкова и всегда с ним заговаривал, если по какой-либо надобности приходил в гараж.
Старый директор очень доволен был тем, что в его хозяйстве есть лошади. Не везде можно на узкой просеке трактором проехать, саженцы можно попортить, а на телеге, их в хозяйстве было две, одна на деревянных колёсах, другая на резиновых, можно было проехать. Особенно в лесопосадке. И инструмент рабочим подвезти и мелкий груз какой. Владимир Францевич, всегда интересовался у дяди Коли хватает ли фуража, хорош ли овес. А дядя Коля всегда благодарил старого директора.

- Откуда, ты так хорошо об этом знаешь? – удивленно спросила Маша.
- Видел. Матушка моя, работала в этом питомнике главным инженером, когда я учился в школе, на лето, она меня пристраивала, то в полеводческую бригаду, то помощником какому-нибудь рабочему.
Лет с 10 она меня приучала деньги честным трудом зарабатывать… Так я и узнал дядю Колю Старкова. И поближе с ним познакомился. И директора, Владимира Францевича, тоже помню.

Однажды был такой случай. В энский лесопитомник должны были приехать японцы из компании Кубота. С презентацией своих минитракторов для прополки и разных полевых работ. Вот, директор у зав.гара спрашивает, Владимир Францевич у Михал Михалыча:

- Как думаешь, на счёт японцев?
- Техника, конечно, у них надежная… Но за валюту. А если запчасть какая понадобиться? Это в Японию за ней ехать? Она золотая нам выйдет. Да и не для нашего климата…
Разговор этот дядя Коля услышал, да и говорит:
- Саженцы, они как дети малые, им воздух свежий нужен, вода… А трактор, хоть и мини, он всё равно землю трамбует, да выхлоп на землю ложится, и молодую поросль попортить может. Колесо от телеги, оно хоть и не современное, да землю не давит, а лошадка ещё и удобрит…
Шофера, кто был рядом ухмыльнулись. А Владимир Францевич ответил:
- Дело говоришь Николай, так и решим. Японцев примем. Хлебом солью. С подарками. А на счёт их минитракторов отложим…
Вот так вот.

А ещё конокрады, цыгане, к дяде Коле подходили, предлагали коней продать:

- Мы тебе бутылку водки дадим, или хочешь деньги заплатим. Тебе ничего делать не придётся. Мы сами коней уведём. А дядя Коля им ответил тогда:
- Я татарин, водку не пью… А денег мне ваших не надо. И ещё что-то им невнятное шепнул. Только конокрадов-цыган в Энске никто больше не видел…

- Интересно, а сейчас существует этот лесопитомник? Есть ли там лошади? И что делает теперь твой дядя Коля? – улыбнулась Маша.

- Лесопитомник есть, но лошадок уже нет… За несколько лет до горбачёвской Перестройки умер старый директор, Владимир Францевич… Перестройка ещё куда ни шло, выживали как-то. Но в 92-м гиперинфляция, экономика рухнула, особенно в таких маленьких хозяйствах. Продукция питомника больше была не нужна государству, и предприятие выживало за счёт частных заказов на озеленение дач олигархов или «новых русских» бизнесменов. Но зарплату рабочим платить было всё труднее. У лесопитомника образовались долги. Да тут ещё риэлторы активизировались, в Энске начинался строительный бум. Возводились новые дома, целые многоэтажные районы, и земельные участки вокруг города взлетели в цене… 
С этой точки зрения маленькое предприятие, которое держало в руках большие участки земли представляло собой Эльдорадо.
Нужно только обанкротить его и пустить угодья с молотка, предварительно взять в долю руководство, чтобы не было лишних проблем.

Всё шло по этому сценарию. Рабочим задерживали зарплату. Многие уволились. В том числе и моя матушка. Не сошлись с новым директором характерами, да и задача была у него, наверное, развалить предприятие. И под девизом выживания стали сдавать гараж в аренду, технику почти всю списали мастерские разграбили. Оставалась ещё конюшня, и дядя Коля, который официально был на пенсии. 
Новый молодой зав.гар устроил небольшой автосервис через подставную фирму арендаторов, сторожа, и иногда сами арендаторы, кто ставил свои личные авто под охрану, за железные ворота на территории гаража.

На конюшне доживали свой век пара лошадей. Кобыла по кличке Рыжая и конь по кличке Буран. Назвали так в честь советского космолёта. Три года назад Рыжая ожеребилась, но как только жеребёнок подрос его продали соседям по земельным участкам, в совхоз им. Ленина, тогда у них водились ещё средства. Остались эти лошади на попечении дяди Коли.

И вот однажды, солнечным летним утром, когда дядя Коля задал лошадкам овса, зашел на конюшню новый зав.гар:

- Привет дядь Коль…
- Привет, коль не шутишь…
- Да какие тут шутки, - тяжело вздохнул мужик. Разговор к тебе есть…
- Чего за разговор такой, что так вздыхаешь?
- Был я у директора…
- И чего?
- Да, это.., - мялся зав.гар. С этого месяца фураж сказали не закупать…
- Как это не закупать? А лошадей чем кормить? Сена им только на зиму и то…
- А лошадей, - вдохнул воздуху побольше зав.гар, … а лошадей, это… Списали…
- Как списали? – удивился дядя Коля. Куда списали?!
- На мясокомбинат…

Дядя Коля стоял спиной к зав.гару, он никогда с ним особо не разговаривал, здоровался как с начальством и только… Он так и стоял с минуту, а руки его медленно опускались…

- Как на мясокомбинат, нельзя на мясо комбинат, это же лошади … 

Он медленно обернулся и посмотрел своим кривым глазом прямо в