Лед и пламень

Красиво как про друзей у Пушкина сказано: «Лед и пламень». Глаза закрой и видишь двух молодых аристократов. Один порывист и возвышен, другой хладнокровен и мизантроп в придачу. Само собой не отнимешь у них, тот и другой обаятельный чаровник, к тому же и все остальное у них с иголочки: усадьбы, одежда и даже дуэльные пистолеты.
Конечно, Бодров и Косенко не чета им. Оба слесарями в цехе у нас работают. Однако, пусть и лыком шиты они, но тоже лед и пламень.
Косенко, тот без царя в голове и говорун безответственный. Бодров иначе: слово уронит, будто отрежет, весь обстоятельный, но, чтобы добрым был, то не очень.
Нынче, к примеру, сидит Бодров в курилке. Косенко вдруг влетает туда и ему с ходу:
- Что скажу! Идет сейчас мне навстречу парень с пачкой бумаг в руке. Нет, - озадаченно почесав в затылке, поправляется он, - папкой мужик помахивал. Короче, рулон он под мышкой держал и это была женщина, - сказал и молчок, будто споткнулся, потом махнул рукой и дальше не сморгнув глазом. – Сбился я. Лучше про девушку с греческой фамилией расскажу. Недомолчала она где надо и нате…
- Как это, недомолчать? – перебивает его Бодров.
- Неважно, - раздосадованно морщится Косенко. – Вечно ты с заморочками своими, а нет бы до конца выслушать.
Тут в разговор вмешивается пожилой наладчик Петров:
- Женится тебе пора, дури бы в голову меньше лезло.
- Так не на ком.
- Как так?! Вон, нормировщица наша Оля. Девка как раз на выданье.
- Она для души только годится.
- А Сметанина из диспетчерской…
- Вот только ее не хватало замуж брать. Нет, пусть уж лучше заначкой на черный день числится.
- Пустомеля ты, - покачал головой Петров и опять уставился угрюмо себе под ноги.
- Какая ж супруга тебе нужна? - поинтересовался Бодров.
- Какая? – переспросил Косенко и мечтательно зажмурился, а потом принялся загибать пальцы. – Во-первых, чтоб образованная была; во-вторых, играть умела на каких-нибудь музыкальных инструментах; в-третьих, родители ее чтоб не бедными людьми были; в-четвертых, сама не обиженна красотой, в-пятых…
- Не забудь, что она еще должна быть напрочь отбитой дурой, - саркастически хмыкнув, вставил Бодров.
- Это почему же? – опешил его приятель.
- Так умная девка за тебя ни в жисть не пойдет.
У Косенко язык к гортани разом присох. Надулся он как мышь на крупу и вон из курилки, под раскатистый хохот Петрова, а, часа не прошло, смотрю, эти двое снова о чем-то между собой задушевно толкуют.