хватает. Ты же никогда не писал про заграницу. Ты там был не сосчитать сколько раз, а не пишешь об этом. Напиши про какой-нибудь Стокгольм. Про конференцию. Про то как задержался в магазинчике колониальных товаров на Карлаплане, едва не опоздав на паром и запрыгнул, когда тот уже отходил от пирса. И всем станет понятно и забавно. Ты и архитектуру знаешь, и даже уже что-то писал про каких-то шведов, - ошарашила меня осведомлённостью собеседница, сложив руки. Правая ладонь её при каждом слове поглаживала предплечье, вторя каждой фразе гостьи.
-Я тебя разочарую. Для всех, и даже для большинства, не пи-шу. Я пишу для избранных, точнее- для тех, чьи души я хотел бы тронуть, тронуть своим пером. И потому-то и пишу для соотечественников. А шведы, о которых ты вспомнила, те полегли в Выборгском морском сражении 1790 года. Почти наши уже. Предельно понятно, - отбивался я.
-Понятно, -согласно протянула мягким голосом она, вытягивая ноги.
-Слушай, ты бы помял мне ступни. Нет, вру! не ступни. Вот тут, сделай как когти кошки,- она взяла мои пальцы и стала показывать, как нужно мять ей одновременно и плечи, и под ключицей, будто была моей близкой подругой.
Я не заставил себя ждать и как можно нежнее проделал приятную для обоих про цедуру.
Фея закрыла свои очаровательные глаза, что не скрыло от меня её желания сказать легко предсказуемый комплимент.Так и случилось.
-Блаженство, - отдавшись истоме произнесла она всё тем же лукавым тоном и ещё больше откинула голову на меня.
Неведомая сила заставила меня впиться в её чудесное лицо. Оно и без ужимок было восхитительно коварным. Но совсем удивительным сделали её облик тонкие брови, рисунок которых непрерывно менялся.
Перебирать пальцами её плечи доставляло непередаваемое удовольствие. Чувство усиливала открывшаяся возможность без особого стеснения разглядеть её лицо.
“Надо же!”-в изумлении рассуждал я,- “Лицо вовсе не правильных и не рекламных форм, а как сладко его лицезреть”.
-Как ты выразился? Лицезреть? - вмешалась в мои мысли незнакомка, чем невероятно смутила меня.
-Ну надо же! Ты умеешь читать мысли? Да ты опасна для мужчин, - только и нашёлся что сказать я.
-Вовсе нет, вовсе нет. Я просто так играю. Если захочу. А играю не со всеми, - подчёркнуто медленно протянула она.
Между тем касания моих пальцев видимо перестали доставлять ей наслаждение, что не могло не расстроить меня. Всё же мужское желание и любопытство разгорелись ещё сильнее и я, делая вид, что не могу совладать с молнией её платья, без излишнего стеснения коснулся её маленькой упругой груди дрожащей ладонью. Шёлк её груди парализовал и без того мои неловкие движения. Перехватило дыхание.
-А ты хитёр, - нехотя, с сожалением отреагировала она и медленно наклонив тело, освободилась от моих ласк.
Наступило замешательство. Ни фея, ни тем более я, не брали больше на себя инициативу продолжить разговор. Мне было досадно и за поражение, и за гостью, подавшую было надежду на сокровенное завершение вечера. Пауза становилась невыносимой.
-Пойду вниз за чаем, -соврал я, заведомо зная, что в это время кафе гостиницы уже закрыто.
Вместо кафе я вышел на балкон в полной растерянности. Южная бархатная ночь опустилась на город, сверчки и крупные звёзды вернули меня к мысли, что я далеко от дома. Откуда-то взялись усталость и вялость.
Когда я вернулся в номер гостьи уже не было. Грусть почти всецело захватила моё бестолковое сердце. Едва осознав, что не понимаю, куда деть себя, медленно подошёл к окну. Вдруг взгляд мой приковал кувшин на подоконнике, в котором недоставало одной ветки белой акации. Тут же лежал маленький листок с одним единственным словом, написанным красивым женским почерком: “робиния”.
-Робиния, -зачем-то вслух прочитал я, и к моей неожиданной грусти примешалось что-то ещё.
Захотелось взглянуть на небо. Наверное, в желании попрощаться на ночь со звёздами. Вдруг мне показалось, что откуда-то издалека в комнату с тёплым ночным ветром проникла предательская печаль барочной музыки . Как же эта музыка была некстати! Совсем, совсем некстати.
***
Город А., 07.07. 2022 г.
