омерзительным скрежетом срываемых с окон решеток и звоном разлетающихся кривыми осколками стекол. Специальное подразделение милиции штурмовало клинику, словно террористическую базу, по всем правилам военного искусства.
В мгновение ока ворвавшиеся в здание до зубов вооруженные бойцы с лицами, скрытыми под черными масками, увели закованных в наручники дежурных врачей и медсестер. Остальных загнали в пустующую палату, и после формального допроса выкинули обратно на улицу.
* * *
Прислонившийся к грязной кирпичной стене, окружающей мусорные баки, Михаил едва держался на дрожащих, подгибающихся ногах. Как выяснилось в короткой беседе с откровенно зевающим от недосыпа следователем, под видом безобидной вакцины против гриппа, на нем и его товарищах по несчастью, незаконно испытывали лекарство от лихорадки Эбола.
Совершенно случайно вирус, предназначенный для заражения подопытных, был перехвачен на таможне. Если бы не бдительный инспектор, пеплом от сожженных в печах котельной клиники обескровленных тел, давно бы удобрили пригородные поля. Но и того, что успели вколоть нечистые на руку эскулапы, хватило для того, чтобы пустить организм Михаила в полный разнос.
С того дня, как он вновь оказался на улице, Михаил потихоньку сходил с ума от поселившихся в голове невнятных голосов и задыхался от невероятно обострившегося обоняния. А еще его донимал ужасный голод.
На эту помойку он приполз из последних сил, за два квартала унюхав скрытый в смрадной утробе бака пластиковый пакет, до краев набитый остатками деликатесов с недавнего банкета.
Собравшись силами, Михаил отлепился от стены и, с трудом сделав пару шагов, вцепился в холодное, залитое липкими нечистотами железо. Но, стоило ему запустить руку внутрь, как каменную клетку заполнило низкое угрожающее рычание.
Медленно обернувшись, Михаил заледенел, увидев прямо за спиной подобравшегося для прыжка крупного пса. Но, несмотря на то, что никаких шансов выстоять в схватке с таким конкурентом у него не было, вместо расслабляющего ужаса внутри всколыхнулся тяжелый гнев. Теперь он был готов лечь костьми, защищая свое право на трофей, от которого в прямую зависела его жизнь. Продавать ее даром Михаил не собирался.
Будто почуяв безрассудную смелость человека, поджарая овчарка со сломанным ухом, продолжая утробно ворчать и скалиться, припав к земле, медлила с атакой. И тут, готовые вцепиться друг другу в глотку противники, столкнулись взглядами.
Михаила окатила обжигающая волна. За доли секунды он впитал из горящих лютой ненавистью глаз собаки, всю ее недолгую жизнь и горло перехватило невольное рыдание. Ему, не имеющему ни кола, ни двора, опустившемуся на самое дно бродяге, остро, до невыносимой боли в сердце, до бесконтрольно хлынувших жгучих слез, стало жалко этого, не знавшего ничего, кроме адских мучений, могучего зверя.
Самопроизвольно разжались судорожно стиснутые в кулаки пальцы. Упали ставшие неподъемно чугунными руки. Мир поплыл, все быстрее закручиваясь в бесконечную спираль, и последнее, что успел ухватить Михаил, прежде чем соскользнуть во тьму беспамятства, был стремительный прыжок овчарки…
Привел его в себя вылизывающий лицо горячий, шершавый язык. Пес прыгнул не для того, чтобы прокусить горло. Он, подставляя себя под безвольно падающее тело, спасал единственного человека, который впервые искренне его пожалел. В самой сокровенной своей глубине кровожадный мститель так и остался беззащитным щенком жестоко преданным маленькой хозяйкой.
Михаил, сглотнув горячий комок, обхватил мощный загривок и благодарно прижался небритой щекой к мохнатой морде собаки.
* * *
Внизу, в долине, вольготно раскинулся никогда не знающий сна город. Ослепительно переливалась разноцветным неоном реклама. Дороги, сосуды города, набухшие от переполнявшей их механической крови – рычащих и беспрерывно сигналящих машин, вздулись пробками на перекрестках. По панелям тротуаров катился нескончаемый людской поток, вскипая и закручиваясь водоворотами возле призывно распахнутых дверей бесчисленных супермаркетов, ночных клубов и казино.
Одурманенный смогом из адской смеси выхлопных газов и винных паров, самонадеянный город не был способен учуять угрозы. А между тем его судья и палач в одном лице застыл на пологом, поросшим мелколесьем холме, смакуя последние секунды.
За спиной человека в черной бесформенной хламиде, шумно дышала, поскуливала, нетерпеливо переминалась, скалилась, вздымая шерсть на загривках, несметная армия безжалостных демонов. И, обмирая от обжигающе сладостного предвкушения мести, он скомандовал: «Фас!»
