Вирус

служебной машиной полицейскую машину. Окно двери переднего пассажирского сиденья было опущено, так что человека, осматривавшего стройку, легко было узнать. Это был не кто иной как Папа, начальник молодого Пронина. Наблюдение продлилось недолго, как только строители обратили на него внимание, он рукой подал знак своему шофёру, и машина резво сорвавшись с места, помчалась дальше по шоссе.
      Вдруг отец Тихон встал, положив бутерброд на бревно, и быстро подошёл к взрослому Пронину, взяв его за плечи. Тот растерянно смотрел на него, не понимая, что происходит.
      — Антон? — серьезно произнес священник.
      Пронин хотел ответить, но не мог. Слова были забыты, только мычание в ответ. Отец Тихон продолжал настаивать на своем, все больше прилагая сил тряс мужчину за плечи и повторяя громко его имя. Антон пытался отстраниться, но выбраться из нечеловеческой хватки было невозможно. Вскоре от непрекращающейся тряски его начало тошнить, в горле стоял рвотный ком. Затем голос священника изменился и стал больше походить на женский. «Ирина?», — догадавшись, проговорил про себя Пронин. Но этого не может…
      Глаза мужчины резко открылись, окружавший его нарисованный мир исчез. После этого Антон пару секунд находился словно в прострации, возвращаться обратно в настоящую реальность становилось все сложнее. Дальше спазмы резко усилились и он, успев, повернулся на бок, изрыгнул содержимое желудка прямо на пол. Пушкина, испугавшись, соскочила с его кровати и вызвала медсестру. Пока та убирала рвоту, друзья Пронина прибывали в замешательстве, все время, переглядываясь друг с другом.
      — Антоха? Может, тебе не в эту больницу надо? — спокойно спросил его Кобелев. Поправив эластичный бинт, обматывающий его туловище он, кряхтя от боли, повернулся набок. — Странный ты в последнее время какой-то.
      — Ой, заткнись, Алексей! — резко и грубо отреагировала Пушкина. — Беспокойство в нем проснулось. Помолчал бы.
      — Че завелась-то? — немного осадив свое любопытство, спросил Кобелев.
      Пушкина еще раз строгого посмотрела на своего коллегу и повернулась к Пронину, присев обратно на край его кровати. Ее лицо в мгновение изменилось, приобретя дружелюбную улыбку. Антон тоже немного повеселел, хоть и находился в задумчивом состоянии. Может быть, это было связанно с его снами, а может быть, от того, что его ладонь соприкоснулась с чем-то мягким, теплым и гладким. Обратив на это внимание, он обнаружил, что поглаживает колено Ирины. Смутившись, Антон убрал руку, спрятав ее под одеялом. Но девушка этого даже не заметила, и как ни в чем не бывало, продолжала смотреть на него. Расстегнув пуговицу на воротнике выданного ей белого халата, и поправив резиновые голубого цвета тапочки, она переложила ногу на ногу и искренне спросила:
      — Ну, ты как?
      — Как после «стрелки» по малолетке, — отшутился тот. — Ну, а ты?
      — Пара синяков, да ушибов, — анализируя свое состояние, посмотрела она в окно, — врач сказал, что жить буду.
      — Как здоровье, Алексей? Да ничего, нормально, только ребра сломаны, в общем, выживу. Выздоравливай, ты важный член нашей команды, от тебя многое зависит, — сам с собой громко, вслух, демонстративно разговаривал Кобелев.
      — Алексей, и так видно, что с тобой все в порядке, ты ж здоровый как бык! — оценила кривляния Алексея Пушкина.
      — Быку иногда тоже важно общение и забота, — обижено ответил тот и отвернулся к стенке.
      — А я не твоя корова, чтобы за тобой ухаживать.
      — Ну, я бы не сказал, что ты на нее похожа…
      — Ребят, да хватит вам уже, — решил выступить миротворцем Пронин. — Уже прошло три дня, за нами придут со дня на день.
      — Папа нам предоставил охрану, — уверенно ответила Пушкина, — вон какие «лбы» стоят в коридоре, — указала она на дверь.
      — То, что мы выкрали у Генерала, стоит больших денег, — настаивал Пронин, — нам нужно приготовиться.
      — Так пусть они с «Фэбосами» и разбираются, — безразлично высказался Кобелев.
      — Не совсем так, — неожиданно признался Поронин, — в общем, кроме правительственной шкатулки я позаимствовал еще кое-что, информацию, напрямую касающуюся нашего дела и…
      — Ты об этом не сказал Папе? — напряглась Пушкина.
      — Если бы я об этом ему рассказал, то нас тут же похоронили бы. В больницу мы бы точно уже не доехали.
      — Где «инфа»?
      — У Ухова, он должен был спрятать ее, где мы договорились.
      — Где мы договорились?! — повторил за товарищем Кобелев. — Да ты обалдел что ли, Антоха, он же…!?
      — Тсс-с! — издала шипящий звук Пушкина, приложив указательный палец к своим губам. Данный жест не нуждался в объяснениях, ее товарищи мигом прервали разговор.
      В палате воцарилась тишина, иногда нарушаемая звуками с улицы. Полицейские замерли и прислушались. Несколько посвистываний еле слышно раздались за дверью, затем шорканье и шепот. Наконец, в дверь постучали.
      — Кто? — недовольным голосом спросила Пушкина.
      — Свои! — грубо ответил мужчина за дверью.
      Ирина насторожилась, обменявшись взглядом с Алексеем и Антоном. Последний, не проронив ни слова, еле сполз на пол и достал из-под кровати веревку из простыней.
      — Пять минут, я не одета, — опять ответила Пушкина и удивленно посмотрела на Антона.
      — Да ты, Пронин, параноик! — приподнявшись с кровати, изумился Кобелев.
      — Думаю, в данной ситуации мой недуг подарил нам шанс на спасение, — прошептал Пронин и начал разматывать самодельную веревку, — еще повезло нам, что медсестра понятливая попалась, принесла столько простыней, сколько нужно.
      Успев накинуть выданные медицинским учреждением халаты и закрепив самодельную веревку за батарею под подоконником, пациенты больницы начали спускаться. Второй этаж находился от земли довольно-таки высоко, но не критично, поэтому спасение должно было пройти быстро, если бы не одно существенное «но». Ссадины и синяки, полученные после драки с Призраком, еще не до конца зажили и вызывали беспокойство у беглецов, когда те начинали двигаться слишком активно. Сейчас как раз наступил такой момент, что медлить было никак нельзя. Стиснув зубы от боли, первым начал спуск Пронин, за ним Пушкина и последним из окна вылез Кобелев. Не до конца восстановившееся тело слушалось плохо, движения были скованными, эвакуация проходила вяло. Простыни под весом спасающихся скрипели, рвались, но веревка все же прошла тест на прочность и выдержала. Как только Кобелев, ощутил под ногами землю, раздался сильный грохот сверху. Пыль вместе с обломками и щепками от разрушения вылетели в окно. Беглецы мгновенно легли и уткнули свои лица в зеленную траву на лужайке больницы. Из окна их палаты, извиваясь тянулась легкая черная дымка.
      — Охренеть! — выругался Кобелев, подняв голову и посмотрев на результат взрыва. — Решили не заморачиваться, значит.
      — Давайте быстрее! — прокричал Пронин, подбежав к чужому импортному седану, стоявшего на рядом расположенной стоянке. Не раздумывая, он разбил боковое окно у машины со стороны водительского места.
      — С каких пор мы начали заниматься угонами? — возразил Кобелев, быстро ковыляя и прикрывая рукой больное ребро.
      — Леха! Ты же сейчас это не всерьез сморозил, а так, пошутил?! — сев за руль машины, с сарказмом ответил Пронин.
      Взламывать замок зажигания транспортного средства Антону не пришлось. На заднем пассажирском сиденье, владелец авто занимался любовью с девушкой, здешней медсестрой. После взрыва, они оба забывшись обо всем, прислонились к окну и как ошалевшие рассматривали последствия. Тут-то с ними и познакомился Пронин. Он немного торопился и поэтому сразу перешёл к делу, поставив молодую пару перед фактом угона их автомобиля. Те без возражений сразу же покинули машину и с криком разбежались кто куда, чуть не сбив с ног и так еле передвигающегося, спешившего к машине Кобелева.
      — Ты как все успеваешь? — зафиксировав ремень безопасности, с удивлением посмотрела Пушкина на Пронина. По ней было видно, что она сильно волновалась. Часто дышала, почти запыхалась.
      — Не знаю, везет, наверное.
      — Давай, гони уже!!! — выкрикнул Кобелев, «щучкой» запрыгнув в открытую дверь автомобиля на заднее сиденье.
      После команды Алексея донесся рокот автоматных очередей, а потом раздался глухой звук барабанной дроби. В крыше седана образовались несколько отверстий и поднимающийся пух из сидений, на которых разлегся Кобелев. Он ошарашено начал осматривать себя на предмет ранения, прощупывая буквально каждый сантиметр своего тела. Но все обошлось, пострадавших не было. В это время Пронин, управляя машиной уже вовсю крутил рулем, маневрируя между транспортом, оставленным на парковке. Пушкина пригнулась и даже не пыталась поднять головы, а только иногда видела, как пули били по машинам, которые приходилось объезжать. Но так как огонь ввелся прицельный, сохранить в целостности чужой автомобиль Антону не удалось. От повреждений оторвалась дверь багажника, лопнули стекла, сломались боковые зеркала, а в последний момент отвалились передний и задний бампер. Но стоянку все же удалось покинуть, и обстрел прекратился. Пронин повернул руль вправо, направив автомобиль в переулок. После Кобелев вспоминал, что перед стрельбой заметил в задымленном окне взорванной больничной палаты подосланных убийц, но опознать их было невозможно, так как лица бандитов были скрыты под черными масками.
      Тупой звук от стука двигателя машины немного напрягал Антона. Грозила серьезная поломка, которая была бы некстати. Особенно, когда ты со своими товарищами уже почти на месте. Антон не помнил, что там находится и как оно выглядит, но знал точные его координаты. С памятью у Пронина в последнее время творилось что-то непонятное, можно сказать даже загадочное. Хотя все что ему в последнее время привиделось, более-менее соответствовало действительности, и не доверять самому себе не было смысла. Поэтому его мучило любопытство узнать об этом таинственном месте, о возможности вспомнить еще больше свое прошлое, а самое главное — ознакомиться с секретной информацией, которую он украл. Если, конечно, его не обманул Ухов. У Пушкиной какие-либо мысли отсутствовали. Сейчас она не хотела ни о чем думать, а просто скрыться, спрятаться там, где ее никто не найдет. Но таких мест не существовало, тем более теперь, когда она была втянута, судя по последним событиям, в очень опасную авантюру. А вот Кобелев был сосредоточен как никогда. Видимо, постстрессовый период недавнего покушения. Он смотрел в одну точку и о чем-то усердно думал.
      Скоро, как и боялся Антон, двигатель приказал долго жить. Из-под капота и из пулевых отверстий пошёл дым. Машина закашляла и стала терять скорость. Всевозможные датчики на панели состояния автомобиля разом начали сигнализировать различные поломки. Антон, повернув руль, съехал с шоссе и направил седан по грунтовой дороге в небольшой лес.
      — Куда это мы? — осматривалась по сторонам Пушкина.
      — Почти на месте, но машину придется немного толкнуть, — разочаровано ответил Пронин.
      — Ты смеёшься? — воспротивился Кобелев. — Кто будет толкать? Мы