тишина серого пасмурного дня, нарушаемая только сбивчивым тарахтением двигателя «УАЗика». Пристроив на ходу пистолет за пояс, совсем не лучшее решение, но из кармана выдергивать сложнее, Баринов забрался в свой автомобиль и тронулся на поиски Ольги.
Деревня, в которую он совсем скоро въехал, словно вымерла. На улице не было видно ни людей, ни домашних животных, что совсем не радовало Сергея, пока старавшегося гнать от себя самые мрачные предположения. Не мудрствуя лукаво, опер направился прямиком к злополучному дому, с которого все началось.
Еще не развеялся пыльный хвост за машиной, а Баринов уже стрелой пронесся сквозь призывно распахнутую калитку и сумрачные сени. Влетев в комнату, он с трудом удержался на ногах, как на роликах прокатившись подошвой по чему-то круглому и твердому. Сергей наклонился и подхватил с затоптанных половиц смятую гильзу, поднес ее к лицу, втянув ноздрями острый душок сгоревшего пороха. Оглянулся на дверь и увидел не замеченные сразу пулевые отверстия.
Ощущая, как вдоль хребта побежал холодок, Баринов разжал пальцы, выпуская тонко звякнувшую о доски пола гильзу. Судорожно стиснув рубчатую рукоять «Макарова» за поясом, начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, обшаривая взглядом скудную обстановку. И тут его ждало очередное потрясение.
В дальнем, самом темном углу, привалившись боком к старинному комоду, съёжившись, будто в ожидании удара, на корточках сидела Ольга. В ее широко раскрытых, наполненных слезами глазах, стыл дикий ужас.
Баринов бросился к девушке, упал рядом на колени, крепко обхватил за плечи и повернул лицом к себе.
- Оля, смотри на меня… Это я, Сергей… Что случилось? Кто тебя напугал? - Ольга, молча протянула руку, и заметно дрожащим пальцем указала за спину оперу.
Баринов вывернул шею, оглядываясь, но ничего толком рассмотреть не сумел. Тогда, отпустив девушку, так и не вставая с колен, развернулся всем телом. В жиденьком свете, сочившемся сквозь подслеповатое оконце, лежавший на спине под высоко поднятой на ржавых железных ножках кроватью дед выглядел умиротворенно, и совсем, на первый взгляд, не страшно.
На секунду Сергей даже испытал облегчение. «Тьфу ты невидаль. Подумаешь, покойника испугалась. С кем не бывает?» - мелькнуло у него голове. Но ему тут же стала ясна вся абсурдность ситуации. «Почему испугалась? Она же медик, не должна трупов бояться… И вообще, кто старика под койку затолкал? Явно же не Коркин со старшим следователем прокуратуры за компанию? Как же они тогда его не заметили? А если обнаружили, то почему не осмотрели?.. Стоп, стоп, стоп… Что, черт возьми, здесь вообще происходит?»
Баринов решительно поднялся и шагнул к кровати. Присел, примериваясь как сподручнее выволочь деда в центр комнаты, с твердым намерением, в конце концов, хотя бы с этого трупа начать раскладывать ситуацию по полкам, но тут его словно парализовало. Более полусуток мертвый старик, все такой же, будто гипсовое изваяние, неестественно белый даже для покойника, смотрел на него! Не двигаясь, не моргая, остановившимся бессмысленным взглядом, но, тем не менее, смотрел.
И тут Сергея кипятком ошпарила темная, ядовито-едкая аура дома. В какой-то момент даже показалось, что стены и потолок хищно выгнулись навстречу друг другу, как будто норовя перемолоть его тело в кровавую кашу. Баринов с сипением втянул в себя вместе с загустевшим, застревающим в бронхах воздухом, разлитую вокруг жуть. Волосы на затылке зашевелились, а по телу побежали волны противных, ледяных мурашек.
Несмотря на перехватывающую горло панику, в мозгу зарницей полыхнуло понимание: «Коркин испугался!.. До такой степени струсил, что, плюнув на все писанные и неписанные правила, решил бежать отсюда, куда глаза глядят, лишь бы подальше и побыстрее… Он и от моего появления струхнул не на шутку. Шеф всегда отличался недюжинной интуицией, вот и перестраховался с наручниками…. Да только на этот раз фортуна его подвела…»
От того, что первые элементы мозаики начали складываться, Сергею неожиданно стало легче. Как только стылые объятья ужаса немного ослабли, и он смог шевельнуться, Баринов, не мешкая ни секунды, вцепился в холодное запястье Ольги и поволок её вон из дома.
Колодезный журавль высился за калиткой, шагах в пятнадцати от крыльца. Опер практически волоком дотащил все еще пребывающую в прострации девушку до замшелого сруба, и бережно усадил на траву, а сам опустил заметно тронутое ржавчиной мятое ведро в темную глубину.
Сергей жадно, захлебываясь и расплескивая на грудь, до невыносимой ломоты в зубах, глотал и глотал прозрачную как слеза ледяную воду. Наконец, отвалившись, он с облегчением шумно выдохнул. Перед тем как выплеснуть из ведра остатки, набрал полный рот и сквозь сжатые губы прыснул прямо в Ольге лицо. От неожиданности она испуганно отпрянула, обиженно всхлипнула и, закрыв лицо руками, бурно разрыдалась.
Баринов немного подождал, а затем, обреченно вздохнув, принялся её успокаивать. Когда минут через двадцать истерика, наконец, пошла на убыль, мягко задавая наводящие вопросы, сумел составить примерную картину приключений начинающего медработника, с его невольной подачи оказавшегося в нехорошей деревне.
Со слов Ольги выходило, что один из бугаев-лейтенантов, после того как захлопнул Сергея в арестантском отсеке, грубо вытолкал её из салона даже толком не поинтересовавшись, кто она такая и каким образом оказалась в служебном автомобиле. После этого милиционеры, словно им наступала на пятки свора чертей, без оглядки рванули в сторону трассы, а следом за ними устремился и микроавтобус прокуратуры.
До глубины души возмущенная столь бесцеремонным поведением представителей власти Ольга, гадая, в чем же таком страшном провинился Сергей, отправилась по домам в поисках хоть какого-нибудь транспорта. Перспектива десятикилометровой прогулки обратно её совсем не прельщала. Однако, обойдя все стоящие нараспашку дома деревушки, так и не смогла отыскать ни одной живой души. Последним в очереди оказался дом, где на неё и наткнулся Баринов. Здесь Ольга все же, на свое несчастье, додумалась заглянуть под кровать и, неосторожно поймав мертвенный взгляд хозяина, тут же впала в странное состояние полусна, полуяви. И только устроенный Сергеем холодный душ сумел вернуть её обратно в реальность.
- Но это еще не все, - продолжая хлюпать носом, девушка зябко вздрогнула. – В коровник лучше загляни, - сами того не замечая, они перешли на «ты».
Не ожидая увидеть ничего хорошего, Сергей, ориентируясь на сочащийся сквозь неплотные стены почерневшего от времени бревенчатого сарая тяжелый смрад, с замиранием сердца потянул на себя протяжно заскрипевшую створку ворот.
Внутри, на липком земляном полу лежала мертвая корова, над которой уже вился мельтешащий рой монотонно жужжащих мух. Опер, стараясь не вляпаться в навоз, подошел ближе и, затаив дыхание, наклонился над несчастной буренкой. Шею животного, ближе к рельефно прорисованным ребрам, рассекали два глубоких пореза, увенчанных дырами, заполненными побуревшей, запекшейся кровью.
«Однако нечто подобное мне уже встречалось, - озадаченно почесал в затылке Баринов. – Только, похоже, змеей здесь и не пахнет. Возникает резонный вопрос, – какой такой зловредный монстр тут забавляется?»
Пока опер исследовал хлев, Ольга окончательно оправилась от потрясения, и даже при помощи невесть откуда появившегося зеркальца пыталась ликвидировать следы недавней истерики. Когда Сергей вернулся, она встретила его смущенной улыбкой. Баринов же, пряча глаза, хмуро спросил:
- И куда же теперь подадимся?
Девушка ответила не задумываясь. Но, совсем не то, что Баринов ожидал услышать:
- Тут совсем рядом, за околицей, старое, еще довоенное кладбище и церквушка при нем. Священник там живет. Может к нему?
- Хм, - Сергей задумчиво потер скрипучую щетину на подбородке и оценивающе покосился не неё, - а ведь это реальная идея. Судя по творящимся здесь делам, церковь как раз то самое место, куда стоит двинуть в первую очередь, - и не очень умело осенил себя крестным знамением.
Интуиция у Баринова была развита не хуже, чем у его покойного начальника.
Глава 4. Непрошенная исповедь.
13 августа 1989 года. 12 часов 57 минут. Ленинградская область.
Приход при кладбище в четырех километрах от деревни Грызлово.
Алая лампочка датчика топлива уже не моргала, а горела непрерывно, непрозрачно намекая на скорую вынужденную остановку. В подтверждение этого стрелка прибора неподвижно залегла на ноль. Прожорливый мотор проворно высосал жалкую четверть бака, от сердца оторванную прижимистым Коркиным для незапланированной поездки.
Майор, не скрываясь, как мог, экономил выдаваемые на отделение талоны, заправляя казенным бензином старенькую «Волгу», на которой по выходным катался на дачу. А на дворе как раз стояла суббота.
Поначалу Баринов, презрев принцип – о мертвых либо хорошо, либо ничего, недобрым словом помянул погибшего шефа, но при зрелом размышлении остыл. В крайнем случае, до цели можно добраться и пешком, а черный «УАЗ» слишком известен в районе, чтобы использовать его как основное средство передвижения. То же касалось и прокурорской «Газели», независимо от полноты ее бака.
Сергей вполне обоснованно полагал, что история только-только начиналась. Смерть четырех человек, из коих два сотрудники милиции, пропажа еще нескольких, включая следователя прокуратуры, это чрезвычайное происшествие даже в масштабах Главного Управления. А после обязательного доклада в Москву не исключено появление и министерских контролеров.
Для своих лет, вполне достаточно повидав жизнь, Баринов ни секунды не сомневался, – разбирательство однозначно начнется с его персоны. А его последствия спрогнозировать было несложно. Если уж свои не долго думая, нацепили наручники, то, что же ожидать от приезжих.
Таким образом, вывод напрашивался однозначный – светиться, пока не появится ясное понимание ситуации, мягко говоря, не умно, так как доказывать невиновность из следственного изолятора весьма затруднительно. А как умеет перемалывать судьбы бездушная машина правоохранительной системы, для Сергея давно уже не было секретом, поэтому он и не горел желанием становиться козлом отпущения.
«Интересно, дотянем, или пешком придется шлепать? Не хотелось бы», - прикидывал Баринов, буквальным образом продираясь по направлению к кладбищу, потому как назвать дорогой еле заметную, густо заросшую колею, язык не поворачивался.
Перевалившись через очередной поваленный ствол «УАЗик» фыркнул на прощание и затих. Сергей, в надежде на чудо, раз за разом включая зажигание, насиловал стартер, но мотор, лишенный питания, отказывался оживать.
- Все, приехали, - с досадой ударил кулаком по рулю опер. – Дальше ножками.
- А что тут осталось? – негромко отозвалась молчавшая всю дорогу Ольга. – Смотри, - и пальцем показала в просвет между чахлыми елками.
Сквозь покрытое толстым слоем пыли и маслянистыми пятнами от разбившихся насекомых лобовое стекло Сергей не сразу рассмотрел на фоне серого неба плывущий над верхушками деревьев православный крест.
- Вот и ладушки, - выдохнул он с
