Между двумя реками..

Юганско-Подгорской волости Сургутского уезда была записана фамилия Каркатеевы. Через несколько десятилетий в юртах Каркатеевых числилось уже пять самостоятельных хозяйств, где жили 36 человек. В 1904 году существовало уже два населенных пункта с одинаковым названием — юрты Каркатеевы: одни на Горной протоке, другие на Юганской Оби.
После революции юрты Каркатеевы относились то к Тундринскому, то к Усть-Балыкскому сельскому совету. Рядом находились Репеганские и Вынгинские юрты... Старый Каркатеевы (юрты) располагался недалеко от сегодняшнего Пойковского. В 1947 году там был образован леспромхоз, и лесозаготовители вырубили прекрасный кедровый бор, чтобы построить свой поселок на берегу протоки Горная. Позднее от леспромхоза отделился сплав-участок, который и сплавлял заготовленный зимою лес по протоке Горной, затем через Ханты-Мансийск до Салехарда.
Что интересно: деревья валили с помощью обыкновенных пил и лучков, вывозили бревна на вагонетках по лежневке; рельсы и шпалы узкоколейки были сделаны из... дерева!
Сразу же после войны, в 1948 году, в национальном поселке Лемпино действовала изба-читальня, которую возглавлял избач Сипайлов. В 1954 году в поселок Чеускино была переведена библиотека из юрт Усть-Балыкских (ввиду неперспективности что ли последних?), и сохранилось имя первого библиотекаря Марии Михайловны Протопоповой. В 1961 году близ Усть-Балыкских юрт высадился отряд геологоразведчиков, возглавляемый М.И. Ветровым, при нем была бригада плотников К.А. Иванченко. Новый поселок назвали Партсъездовский, в честь ХХ съезда КПСС! И уже 5 октября 1961 года над Усть-Балыком поднялся первый нефтяной фонтан. О богатейших запасах Усть-Балыка заговорили по всей стране!..
--4—
На моем новом CD-ROM «Все карты России» Междуречье Оби и Юганской Оби представлено множеством голубых жил и жилок и зелеными пятнами многочисленных, помельче и покрупнее, лесных островов: Пима, Оленьего, Горелого и других. Ширина названного водно-болотно-лесного пространства с прилегающими поймами составляет более
40 километров!!! Последовательно, с запада на восток, это царство озер, болот и проток пересекает железная дорога Тюмень-Сургут, федеральная автодорога, три нитки ЛЭП-500 от Сургутских ГРЭС, магистральные нефте-газопроводы и т.д.
Маленькие населенные пункты Сайгатина и Пилюгина по обеим сторонам Оби, западнее — Белый Яр, Барсово и Сургут; ниже к югу — Сингапай, Чеускино, Нефтеюганск, Усть-Юган, Пойково, Каркатеевский, Пыть-Ях заняли на карте лишь крохотную часть обширной страны воды и суши.
Однако от одной из причудливых петель Юганской Оби до Девкиной протоки по прямой всего ... 8 километров и 13 — до самой Оби. Как-то в осеннюю пору я перешел пешком эту 5километровую пойму от протоки до обской магистрали. Даже в пору наибольшего обмеления пойма была полна мелких озерков, ручьев и проточек. И только труба магистрального нефтепровода помогла мне миновать эти многочисленные водные преграды.
Столь обширное географическое введение я сделал не случайно. Много лет исследую свою «маленькую родину», прошел обширные территории Междуречья и страстно влюбился в страну озер, болот, проток и островных лесов, правда, порядком нарушенных десятилетиями нефтедобычи и ведущимися в последние годы почти промышленными лесозаготовками. И все же и сейчас удается найти еще немало нетронутых, принадлежащих дикой природе, уголков леса и поймы. Сохранились они и в районе проток Кривая, Девкина, Сырой Аган...
--5—
... Середина июня. На высокой прибрежной осине громко кукует кукушка. Я ее даже вижу с берега проточки — большая серая птица, сидящая на длинном суку, все время вертит головкой, подергивает хвостом, надкрыльями...
Только что взошло солнце, и трава еще мокра от росы. Жаркое летнее утро постепенно набирает силу... С обычной поплавковой удочкой я иду по зеленому берегу протоки, наполненной весенним паводком до краев. На утренней зорьке здесь хорошо клевали золотистые подъязки; они и сейчас еще берут на простого червя... Клюют лениво и чебаки, ельцы...
Вдруг... резкий удар по удилищу! Поплавок мгновенно ныряет в воду, леска со звоном натягивается! Подсекаю и тащу добычу! Так и знал: это он, окунище! Тяжеленький, граммов на 600-700! Водит лесу из стороны в сторону, сопротивляется быстрому вываживанию... В который раз пожалел, что не имею при себе хотя бы обычного сачка! Рывок, еще рывок — и окунь обрывается с крючка, на который поймался лишь верхним краем губы. Ослабление натяжения лесы и громкий плеск воды свидетельствуют, что рыба ушла навсегда! С досады выкидываю удочку на берег и иду к костру пить утренний чай с листом черной смородины, цветами шиповника, речной мятой...
Только к вечеру улеглась обида — сожаление от упущенного красавца-окуня!
... Но вот та же проточка через три недели, в начале июля. Вода уже заметно спала. Поверхность водоема запорошена опавшими сережками отцветших тальников... Знакомый рыбак Т., временно поселившийся с женой в шалаше на берегу Тангинской протоки, с утра ловил щук спиннингом. А сейчас вдруг бегает по травянистому сухому берегу протоки и с помощью свежего березового веника ловит небольших золотистых стрекоз, сотнями летающих тут.
— Хлоп! Хлоп! — бьет веником по траве с сидящими в ней стрекозами молодой рыбак. И собирает насекомых в стеклянную банку, предварительно отрывая головку и крылышки.
— Отличная будет насадка! — радостно приговаривает спиннингист.
Оказывается, по руслу текущей параллельно Тангинской безымянной мелеющей проточке крупные подъязки (чуть не язи!) начали скатываться с соров ближе к магистрали. И клюют, раздобревшие и разжиревшие, не на обычного дождевого червя, а именно на... тушки стрекоз! На свой рыбий, видимо, деликатес!...
— Эти тушки очень сходны внешне с личинками тех же стрекоз, живущих на дне проточки, в иле! — разъясняет мне Т., молодой, но опытный рыболов, родом с Украины. — Попробуйте половить на них, не пожалеете!...
И вот мы с товарищем В.П. Мурашевым так же старательно хлопаем веничками по стрекозиной траве, добывая соблазнительную приманку!
Конечно же, результат рыбалки превзошел все наши самые смелые ожидания: несколько ведерок золотистых жирных подъязков за час-полтора активнейшей рыбной ловли!..
--6—
... Стояли последние жаркие августовские дни.
Над заливными лугами, где вымахали травы по пояс, висел комариный звон. Липла к разогретому телу надоедливая мошка. Необычайно знойное для этой поры (1988 г.) солнце манило искупаться, позагорать.
Мы шли вдоль кромки земли, обозначенной неровной каймой мелкого мусора и трухи, принесенных нынешним паводком. Здесь в мае-июне плескалась теплая вода, почти до горизонта тянулись щедрые сора, мелководные, прогретые солнцем, с изобилием растительности, корма для рыб, птиц.
Эта полоска прибойного мусора как бы разделяла между собой два царства: суши и воды. Причем ушедшая вода напоминала о себе всем: светлыми озерками в зелено-разноцветной гуще трав и цветов, на которых взлетали и вскрикивали чайки; непроходимой топью трясин, где никогда не ступала нога человека и лишь весело зеленел стрелолист; почти невидимыми протоками-ручьями, по которым скатывалась, уходила в Обь настоявшаяся соровая вода. Высокая земля, являющаяся берегом соров, и была островом Пимом. А сам он расположился в живописном месте — в междуречье, на стыке двух водных систем: Оби и Юганской Оби. На правую руку была она, великая магистраль, кормилица коренных народов, труженица-река. Ее русло отсюда, от острова, обозначалось дальней грядой тальников, желтыми песчаными откосами и белым перевальным столбом, поставленным на берегу в помощь судоводителям.
Обь там, вдали, жила и работала: шли невидимые отсюда теплоходы, баржи и толкачи, низким гулом отдавалась в пространстве работа мощных дизелей, били корабельные склянки (или так казалось мне, напряженно всматривающемуся в тишину знойного летнего дня). Где-то, в нескольких километрах от нас, на сургутской переправе туда-сюда сновали катера с аппарельками, перевозя на другой берег Оби разнообразную технику, автотранспорт. А здесь, на лугах и в пойме, все принадлежало птицам, растениям, насекомым. И даже человек казался тут чужеродным телом, ибо громкой речью, суетливыми шагами нарушал совершеннейшую гармонию неба, воды, цветущей земли.
Величественно и спокойно текла к океану Обь, издавна поселив на своих берегах детей природы — хантов, манси. Тундрино... Сытомино... Эти названия звучали для меня таинственно, как в сказке.
С другой стороны острова, по левую руку, протоки и озера уже принадлежали Юганской Оби
— родной сестре магистрали. Наверное, гидрологи скажут, что это одна река с несколькими большими рукавами, текущими почти параллельно. Вероятно, они будут правы, так как Юганская Обь «выпадает» из Оби несколько выше поселка Мостоотряда-15 и впадает в нее
возле Сытомино. То есть течет самостоятельно всего лишь на протяжении нескольких десятков километров, отрезав попутно от «большой земли» Нефтеюганск, Сингапай, Чеускино, Олений остров, остров Пим и другие возвышенности.
И значительная часть Нефтеюганского района находится поэтому в широкой-широкой пойме, изобилует лугами, болотами, различной живностью.
Сора, озера и протоки с левой оконечности острова Пим — рай для птиц. Утки, гуси, лебеди все лето живут тут, выводят потомство. Водоемы богаты карасем, щукой, окунем. На заливных лугах — щедрые сенокосы.
— Хорошо бы здесь сделать зону покоя, превратить Пим и окружающие его места в заказник, — с таким предложением обратился двадцать лет назад ко мне, сотруднику газеты «Нефтеюганский рабочий», 65-летний рыбак и охотник Федор Петрович Колодин, — иначе нефтяники выжгут здесь все леса, испакостят водоемы!..
(В 2013 году по острову Пиму была проложена автодорога от Сингапая до села Тундрино; поток авто (рыбаки, охотники, грибники, ягодники и просто туристы) наводнил новенькую трассу).
--7—
... Нам с Федором Петровичем Колодиным явно не повезло. Еще на рассвете погромыхивающие вдали раскаты грома приблизились часам к шести утра, небо обложило тучами. А вскоре закапал дождь...
Пока дед снимал сеть, прятал ее и грузила с поплавками в траве, пока гнал лодку с карасями по обмелевшей протоке, гроза разбушевалась вовсю. И в частой сетке водяных струй, закрывших ближайший горизонт, луга и пойма словно растворились, поблекли. Я шел по берегу протоки, мимо карасевых озер, поверхность которых вспухла, рябила от почти сплошных попаданий тяжелых капель. У самой кромки воды быстро снимались, увидев меня, утки. Они далеко не улетали, не отплывали, двигаясь какими-то странными галсами. До меня дошло: дождь мог намочить им в полете нежный пух крыльев.
Но человек-то! Ему куда было укрыться? Мокрый до нитки (высокие травы окатывали как из брандспойта) я молча продолжал путь к туманной возвышенности...
Ноги делали свое, а голова — свое! Я вдруг вспомнил недавно читанную книгу о национальных парках нашей страны и мира, гостеприимных и хорошо оборудованных. «А, впрочем, чем здесь не мини-национальный парк «Пойма», включающий в себя еще нетронутые островные леса, кедровую рощу в Чеускино, ряд других ценных участков природы?» — подумалось