Сиротка. Гл.30

Глядя на лежавшие перед ним вещи из прошлой жизни, бывший маркиз невольно вспомнил и про фамильные часы, доставшиеся ещё от отца. Золотые, со вставками маленьких алмазов, которые он продал всего лишь за 200 ливров, чтобы избавиться от унизительной зависимости от мадам Бежо. И машинально полез во внутренний карман за новыми часами, которые купил месяц назад – простыми, с грубыми стрелками, треснувшим наискось циферблатом и стоившими потому очень дешево. Он извлек их и посмотрел на циферблат – почти семь вечера. Жалкую мансарду уже окутали хмурые декабрьские сумерки.

Тьерсен вздохнул и решив сегодня не экономить на свечах, зажег небольшой бесформенный огарок. Комнатка озарилась тусклым дрожащим светом.
Жан-Анри потер ладони, начавшие замерзать, и подумал, что надо бы разжечь жаровню. Погреть на ужин немного хлеба, оставшегося со вчерашнего дня и заодно погреться. С наступлением вечера и ночи холод в мансарде становился невыносимым. Поднявшись из-за стола, он сунул часы обратно во внутренний карман камзола, и пальцы, зацепившиеся за порванную подкладку, неожиданно нащупали какой-то клочок бумаги. Тьерсен потянул его на себя и извлек небольшой смявшийся листок, на котором круглыми, нескладными, похожими на детские каракулями было написано:
Ул. Гарансьер, 17 - 3.
Внизу было кокетливо нарисовано маленькое сердечко.

Глядя на эту записку, Тьерсен вспомнил, что ее написала Жаннет, когда он виделся с ней в последний раз в доме «у мадам Сильвин». Оставила свой новый будущий адрес. Прошло уже почти две недели. Наверное, она уже переехала и стала торговать в лавке, как и хотела. А он совсем забыл об этой записке. Но сейчас, вспомнив пухлые розовые губы Жаннет, ее большую красивую грудь, плоский животик, крепкие стройные ноги и то сочувствие, которое она ему выказала, подумал, что надо будет непременно её навестить.

Придя на следующий день в типографию, Тьерсен, как обычно, прочитал очередную статью Пьера Рейналя. На этот раз она была антирелигиозная, точнее – почти полностью направленная против не присягнувших республике священников. Гражданин Рейналь не церемонился с этими «господами в рясах», как он сам их называл.
«Какой вере могут научить нас, свободных граждан эти попы, пекущиеся прежде всего о своих задницах и до сих пор льющие слёзы о «помазаннике божьем» Капете, - писал Пьер. – Они и являются одной из самых враждебных прослоек, которые нужно безжалостно уничтожать. Любой поп, не желающий присягать республике и свободе нации должен быть обезглавлен»
- Должен быть обезглавлен… - Тьерсен машинально повторил слова прочитанного абзаца и горько усмехнувшись, повертел в руке карандаш, думая, какую картинку пооригинальнее можно изобразить к этому, весьма экстремистскому призыву.
Неожиданно он почувствовал, как за его локоть ухватилась маленькая ручка.

- Дядя Андре! – на него смотрели сияющие глаза Луизы.
Девочка потянулась и прижалась щекой к его камзолу.
- Здравствуй, милая, - Жан-Анри погладил девочку по волнистым волосам. – Где ты была? Я уже почти час здесь сижу… Читаю это, - он кивнул на лежащую перед ним статью Рейналя.
- Была в кабинете у дяди Пьера, - выдохнула девочка, - а мы позанимаемся сегодня с вами, да?
- Да, Луиза, конечно… - ответил бывший маркиз. – Разберусь только со статьей.
Он дотронулся до листка, исписанного мелким почерком Рейналя.
-  У мамы вчера была свадьба, - прошептала Луиза, приблизив к нему лицо. – Они с дядей Пьером поженились. И вот, я принесла вам гостинец.
Она извлекла из кармана платья небольшой предмет, завернутый в газетный листок, и положила перед ним на стол. Тьерсен развернул его. Там оказался пряник в виде сердечка, посыпанный сверху сахарной пудрой.
- Какая роскошь, - улыбнулся Тьерсен. – Спасибо тебе, милая. А может… - он заглянул девочке в глаза, - ты сама его съешь?
- Нет, нет! – Луиза отчаянно замотала головой. – Я взяла его с кухни специально для вас, дядя Андре. А у нас еще остались.
- Мерси, милая, - Тьерсен погладил ее по голове. – Тебе понравилась свадьба?
- Да, были гости, пришла даже моя подружка Аньес, но ей всего пять и мне с ней скучно, - чистосердечно призналась Луиза. – Была вкусная еда, и ещё мне купили новое платье, оно такое красивое, с настоящими кружевами.
- Я очень рад за тебя, - улыбнулся Тьерсен. – А как мама? Она тоже была рада?
- Мама… да… она смеялась сначала… они болтали с тетей Катрин и пили вино… а потом она грустила немного. А потом… не знаю, меня отправили спать. Дядя Андре, у меня теперь есть своя комната! –девочка хлопнула в ладоши, - представляете, как здорово!
- Да, Луиза, это просто чудесно, - улыбнулся Тьерсен, глядя на ее искреннюю радость. – Знаешь, что, я дочитаю это… - он кивнул на статью, - сделаю рисунок, а потом мы с тобой позанимаемся, да?
- Да, дядя Андре, - девочка кивнула и опять прижалась лицом к рукаву его камзола.

Вечером Тьерсен шел из типографии и вспоминал этот разговор с Луизой.
«Что ж, даже любовь и женитьба не уменьшила ненависть Рейналя к бывшим дворянам и не присягнувшим священникам», - усмехнувшись, подумал он, поднимая воротник. Подул сильный ветер, с темного неба посыпалась колкая белая крупа, и Тьерсен невольно поежился.
Неожиданно он подумал про Мадлен. Теперь она жена революционера, сторонника эбертистов, «рыцаря революции без страха и упрека». Эта юная девочка с рыжими локонами, нежной бледной кожей, ямочкой на подбородке и большими зелеными глазами. Почему-то он совсем не представлял ее женой Пьера Рейналя… впрочем, пусть будет счастлива, лишь бы не…
Очередной порыв сильного леденящего ветра ударил ему в лицо. Тьерсен остановился, почувствовав, как неожиданно заслезились глаза.
- Чёртова метель… - пробормотал он.

Был вечер субботы, но завтрашний выходной его отчего-то совсем не радовал. Одиночество сжирало все его радости, подобно голодной бродячей собаке.
«Почему бы и не навестить Жаннет - вдруг подумал бывший маркиз, - если, конечно, она одна»
Он извлек из внутреннего кармана бумажку с адресом и еще раз прочитал его:
Ул. Гарансьер, 17 - 3.
Пешком идти было далековато, и Тьерсен взял экипаж. Перед этим он заглянул в винный погребок и приобрел бутыль хорошего красного вина.

Дом 17 на улице Гарансьер являл собой довольно обшарпанное серое каменное трехэтажное здание с небольшими окнами. Но в любом случае выглядел он лучше, чем тот дом в бедном квартале, где снимал мансарду Тьерсен. Найдя дверь с цифрой «3», Жан-Анри негромко постучал. За дверью была тишина, и он подумал, что Жаннет, наверное, нет дома и придется уходить ни с чем. Вздохнув, он поднял кулак и ударил еще пару раз, сильнее. Неожиданно раздались шаги и знакомый, немного хрипловатый голос спросил:
- Кто там?
- Жаннет, это я, Андре, - отозвался Тьерсен.
Послышался скрежет засова, дверь открылась. Жаннет, увидев Тьерсена, взвизгнула и обняла его за шею своими тонкими руками.
- Андре, это ты! Все-таки пришел!
Тьерсен быстро поцеловал ее и спросил шепотом:
- Ты одна? Я не помешал?
- Одна, проходи, - она улыбнулась и кивнула ему, указывая подбородком на комнату.
Тьерсен переступил порог, отряхивая с камзола снег.
- Начался такой сильный снегопад, - проговорил он.

Жаннет быстро заперла дверь и стояла, глядя на него. Ее темные глаза улыбались, нижняя губа приоткрывала белые зубки. Девушка облизнула ее и, слегка сощурившись, посмотрела на Тьерсена:
- Соскучился, Андре? Я по тебе очень скучала.
- Соскучился по твоей прекрасной груди, - Тьерсен притянул ее к себе и поцеловал в глубокую ложбинку, видневшуюся в вырезе корсета.
- Только по груди? – Жаннет звонко рассмеялась.
- Ну и по другим местам тоже, - улыбнулся в ответ Тьерсен. – Но не знал, навещать ли тебя. Вдруг ты кого-то себе завела.
- Нет, я веду праведный образ жизни, - вновь рассмеялась Жаннет, целуя его в губы. -  Или так на новой работе устаю, что ни до чего... Представь, Андре, за две недели, что живу здесь, ни одного мужчины еще не приводила.
- Праведный образ жизни? – Тьерсен начал расшнуровывать вышитую тесьму ее корсета. – Это надо срочно исправить, милая.  Где у тебя кровать?

- Как у тебя тепло и хорошо…  - протянул Тьерсен, обнимая обнаженную Жаннет. – Просто рай по сравнению с моей клеткой.
- У меня же камин, Андре, - она приподняла голову и чмокнула его в губы. – Не представляю, как ты живешь зимой там, под крышей?
- Что делать… - Тьерсен пожал плечами. – Там оплата, которая мне по карману.
У тебя очень уютное жилье, - с дивана, на котором они лежали, он обвел взглядом комнату.
- Ну да, - отозвалась девушка. -  Меня почти все устраивает, плачу всего 200 ливров в месяц… да и лавка, где торгую, совсем рядом, на соседней улице.
- Тебе нравится твоя новая работа? – поинтересовался Тьерсен.
- Тяжеловато бывает, - Жаннет положила голову ему на грудь. – Но все лучше, чем ублажать мужчин… тошнило меня уже от них…  я и от мадам Сильвин сбежала на неделю раньше, не выдержала.  Видишь, - она поднесла запястье левой руки к его лицу.
И Тьерсен увидел бледные следы от прежних синяков, поверх которых виднелся рваный свежий шрам.
- Боже… - прошептал он, - кто это тебя так?
- Да все тот же тип, о котором я тебе говорила. Помнишь? – усмехнулась Жаннет. – Решил, что просто связывать меня мало. Как-то распалился совсем и ударил мне руку кинжалом, вену задел, кровища хлынула … Я заорала, так он меня чуть не задушил. Смотри, Андре, - Жаннет откинула с тонкой шеи длинные темные волосы, и Жан-Анри увидел на бледной коже широкую синеватую полосу.
- Уже почти две недели прошло, а до сих пор не исчезает, - прошептала Жаннет, уткнувшись лицом в подушку.
- Бедняжка, - Тьерсен погладил ее по спине.
Возникла пауза…
- На следующее утро я собрала вещички и убежала, - продолжила вскоре Жаннет уже своим прежним, бодрым голосом. – Так мадам Сильвин разъярилась, как фурия. Орала мне, что я испорченное моей кровью белье – одеяло, простынь да подушку должна ей оплатить. Не хотела меня отпускать. А я убежала, да и все. Хорошо, уже здесь за пару дней с хозяевами насчет квартиры договорилась.
- Правильно, - бывший маркиз поцеловал ее в грудь. – мадам Сильвин тебя не искала?
- Пока нет, - девушка весело посмотрела на него. – Надеюсь и не станет.
- Дай Бог, - отозвался Тьерсен.
- Так что пока веду праведный образ жизни, - Жаннет провела пальчиком по его щеке. – А ты, Андре… как твои дела? Помню, ты рассказывал тогда про дочку. Ты не видишься с ней?
- Вижусь, - вздохнул Тьерсен. – Она очень милая. Немного обучаю ее рисовать, у нее большой дар к этому.
- Ого, это так здорово, - просто сказала Жаннет.
- Конечно, она не знает, кто я, - продолжал Жан-Анри, - но мы уже подружились.
- Так это же очень хорошо, - Жаннет поцеловала его в губы. – Видишь, Андре, как все славно устроилось.
- Ее мать вчера вышла замуж, - продолжал Тьерсен, повернув голову и глядя на горящий в камине огонь. – Замуж за этого революционера Рейналя, он владелец типографии, где я работаю.
- Припоминаю, да, - сказала Жаннет.
- Его статьи я иллюстрирую… - Тьерсен вздохнул. – И знаешь, он пишет страшные вещи…
- О чем? – Жаннет взглянула ему в глаза.
- О том, что всех врагов революции надо убивать. Убивать. И убивать. И как можно больше, больше и больше…
- Так это ж верно, Андре, - простодушно заметила девушка. – На то они и враги. Что с ними еще