Ужин с эмигрантами

В деревне Альняш Куединского района, где я родился много лет назад, большинство жителей имели тогда ту же фамилию, что и я. Сегодня, через семь десятилетий, моя родная деревня сильно уменьшилась, но зато моих однофамильцев, которые в большинстве мои родственники, можно теперь встретить далеко за пределами Альняша.

Знаете ли вы, что самая распространённая фамилия в Америке – Смит, а самая редкая – Глухов?  Но именно обладатели этой «уникальной» фамилии, проживающие в городе Нью-Йорке, пригласили меня сегодня на ужин.  Молодые супруги Женя и Катя, эмигрировавшие в Америку из безумно далёкого отсюда  Пермского края,  ведут меня в экзотический ресторан  «Гонконг» в нью-йоркском районе Бруклин. Вместе с нами едет в коляске их первенец Андрюша,  по-американски – Эндрю. На пороге ресторана нас, как родных, встречает метрдотель. Его не смущает детская коляска. Дети в Нью-Йорке – привилегированный класс, им разрешён въезд на собственном транспорте не только в рестораны, но в банки и супермаркеты, в почтовые отделения, прачечные и офисы. Даже если молодая мама или рассеянный дедушка с коляской ненароком выедут на красный свет – поток машин замирает. И при этом – ни одного недовольного гудка!

Вот и сейчас метрдотель освобождает место у стола для детской коляски, помогает гостям раздеться и сесть поудобнее. Тем временем в ресторане появляется ещё одна семейная пара, приглашённая на ужин. Игорь и Ольга Калинины до переезда в Америку жили в маленьком российском городке на границе Европы и Азии. А к нам уже подходит официантка, восточная красавица с раскосыми глазами, и приветствует нас, как ни удивительно, по-русски! Правда, словом «Здравствуйте!» её запас русских слов и исчерпывается. Но факт примечательный – нас, русских, узнают с первого взгляда даже за океаном.

В меню – нагромождение иероглифов, и даже имеющийся перевод на английский  мало что проясняет. Вижу английское слово «fish» и тыкаю в него пальцем. Пусть у меня сегодня будет рыбный день. А ещё замечаю чем-то знакомые слова «суши» и «сакэ» и заказываю их тоже, хотя смысл слов знаю нетвёрдо. Хозяева  в английском более сильны, поэтому в их разговоре с официанткой я больше не участвую.

Пока кухня готовит наши заказы, мы переходим на русский. Супруги Калинины, можно сказать, старожилы Нью-Йорка, приехали сюда в самом конце 20-го века и получили здесь политическое убежище. Спрашиваю Игоря, от кого же он сюда убежал – тот отшучивается, что в «перестройку» уехал из России от преследований «демократов». Хотя основания для некоторой обиды на родину у Игоря действительно были. Его отец был в  СССР  передовым рабочим и собирался по очереди,  через профсоюз купить «Жигули». Но ещё больше, чем папа, ждал  этого момента 17-летний Игорь,  только что получивший водительские права. Но когда очередь на покупку машины  подошла, выяснилось, что  «Жигули», предназначенные папе Игоря, забрал себе какой-то профсоюзный чиновник.  Видимо, чтобы ещё лучше защищать права трудящихся.

Тем временем официантка приносит заказанные деликатесы. Суши оказывается рыбной закуской, вкусной, но острой. Рыбное жаркое, которое я, оказывается, заказал, буквально тает во рту. А я интересуюсь у Ольги: а зачем это ей приносили большого страшного живого рака со связанными клешнями? Оказывается, она, единственная из нас, заказала блюдо из омара, которого и приносили живым, чтобы клиентка решила, годится ли для её блюда данный экземпляр. И вот, после кулинарной обработки, этот бедолага  лежит в её тарелке.

Но ещё более неожиданным оказалось для меня знакомство с сакэ.  Оказывается, эта японская водка значительно слабее русской, но пить её следует в подогретом виде! Ощущения –  очень необычные. Сначала лёгкий запах деревенского самогона, затем мягкий и тёплый вкус напитка. И почти сразу по телу разливается приятная нега и истома. Это мне настолько понравилось, что я тут же захотел повторить. Правда, Женя с Катей пытались меня отговорить. Мол, от горячего алкоголя можно быстро опьянеть. Но они ошиблись. Видимо, что японцу – смерть, то русскому – хоть бы что.

А застольные разговоры, подогретые сакэ, продолжаются. Организаторы «банкета» Женя и Катя живут в Нью-Йорке меньше, чем Калинины,  но беженцами себя не считают. Женя Глухов в своё время с «красным» дипломом закончил Пермский пединститут. Но когда в Перми ему предложили работу с зарплатой менее 250 долларов в месяц, трудовой энтузиазм у отличника поугас. Примерно такая же история и у его жены Кати. Главная причина, по которой они покинули Россию – не поиски политического убежища, а та нищенская зарплата, которую предлагает своим молодым гражданам любимая Родина. Сегодня  те 250 долларов  Женя зарабатывает на установке электрики и сигнализации в домах американцев  за одну смену.

Тем временем в своей коляске просыпается Эндрю, таращит голубые глаза и, кажется, требует продолжения банкета.  Андрюша Глухов пока не догадывается, что именно он хозяин этой жизни, а не те, кто его сюда привезли.  Потому что он, рождённый в Америке, считается коренным жителем страны.  И уже имеет синий паспорт гражданина США. А вот его родителям, как и другим эмигрантам, надо ещё много работать, чтобы получить этот желанный документ. Но и родина  родителей Андрюши – Россия – тоже выдала ему свой паспорт. И теперь он может без визы приехать почти в любую точку  мира. В том числе и в Куединский район, где много лет жили его предки, где у него и сегодня немало родственников, с которыми он пока не знаком.

А когда Андрюша приедет в мои родные куединские края, то я обязательно привезу внука на альняшинские угоры, где с их высоты  открывается замечательный вид на родину  его деда. Там, у подножия угоров, Эндрю увидит красивые леса и густые заросли кустарников, скрывающие мою любимую реку Буй. А вдали за рекой дед с внуком рассмотрят окружённое бескрайними полями село Большой Гондыр, где дед учился в школе, железную дорогу, по которой бесшумно катится игрушечный поезд, а ещё дальше в туманном мареве летнего дня скрывается соседняя с Пермским краем таинственная российская республика Башкирия. И тогда Андрюша наверняка скажет: 
- Деда,  ты здесь жил когда был маленьким? Дедушка, а здесь у тебя очень красиво. И зачем ты только уехал отсюда?