Это самое отвратительное: чувствовать себя рыбкой в аквариуме. Вроде бы и в интерьер вписан, и соответствуешь ему. И все тебя замечают, и нравишься всем. И даже позволяешь собою любоваться… Ну, тем, кто вдруг захотел капельку порелаксировать…
И при этом участия в жизни не принимаешь. Никакого. Рот открываешь, кричишь. А тебя, сквозь толстые аквариумные стёкла, и не слышит никто. Даже не понимают, что тебе больно и что ты хочешь быть ну хотя бы услышанным. Уже не говоря о большем – о том, чтобы как-то повлиять на ситуацию, изменить её.
Понимаете, о чём я?..
Вот, скажем, за окном декабрь. Новый год уже совсем скоро. И снег несколько раз уже срывался, и начиналась настоящая зима. А потом на улице – затяжное 0… +2. Всё киснет. Снег притаился только где-то по закуткам. Жалкий такой, убогий, ни на что не влияющий. Иногда думаешь: «Высунусь сейчас в окно, поверну лицо к небу и прокричу: «Что ты делаешь, Бог?!. Разве можно так долго измываться над людьми и над природой!.. Сделай всё, как было. Прошу Тебя, умоляяяююю…». Но:
… глухо заперты ворота,
А на стене, а на стене
Недвижный кто-то,
Чёрный кто-то
Людей считает в тишине…
Или вот эти валютные пляски? Вроде бы, напрямую тебя и не касаются – терять-то нечего, богатства не нажил. Но омерзительно на душе от чувства какой-то шкурной тревоги о дне грядущем: а что если завтра и хлеба купить не хватит?..
Тоже – «эффект аквариума»…
Гневайся, кляни «проклятых янки и арабов» или слова красивые говори и пиши:
- Ну, за что нашему народу, моей стране все эти испытания? Ведь в 20-21 веке ни одно поколение тех, кто живёт на одной восьмой части земной суши, не прожило тихую и спокойную жизнь без потрясений и катаклизмов: войны, разруха, « мудрое, всевидящее око партии», перестроечная нищета и бандиты, пьяный «дирижёр» перед оркестром… И постоянное – «давайте затянем пояса», «потерпим, чтобы дети наши…»…
Я, собственно, не ропщу. Мне не хуже живётся, чем другим. Но в последнее время всё чаще стало казаться, что семейные дрязги – следствие моего российского происхождения.
С женою мы никогда не пылали «неземной всепожирающей страстью». Но друг друга не раздражали, а это уже – немало. Те, кто в супружестве уже лет под тридцать, меня поймут. Мне рядом с нею – никак. Нормально. Меня не раздражает то, что она рядом на диване. А её не нервирует то, что я беспрестанно щёлкаю кнопками пульта, выбирая, с каким бы каналом скоротать очередной вечер. Нам не тесно на одной кровати: до сих пор спим вместе. И когда ночью она вдруг кладёт во сне на меня ногу, я даже не просыпаюсь. И измятое её лицо по утрам кажется мне нормальным, даже красивым… иногда. А она не ропщет на мои бесконечные крУжки, оставленные там и сям в доме, и терпеливо отскребает у раковины присохший кофейный ободок на них. Давно привыкла к тому, что я курю везде в доме, и не требует походов в подъезд или на балкон.
И в то время, когда росла дочь Лилька, мы с Таней всегда были единым воспитательным фронтом. И хорошая у нас дочь получилась и выросла: всё как у людей. Школа, институт, потом работа приличная. Когда наступила пора школьных вечеров и дискотек у дочери, мы с женой «ужасно полюбили» гулять вечерами допоздна. И гуляли («случайно», разумеется!) недалеко от тех мест, где отплясывала наша доченька. И мальчика её первого сразу же обласкали и стали пускать в дом, чтобы держать руку на пульсе этого романа. Кстати, мальчика звали Ромой. Обычный такой мальчик, про таких говорят – «рупь ведро». Вскоре он исчез. Мы с Татьяной даже не вздохнули с облегчением по этому поводу, потому что понимали, что Лиличка наша девочка разумная и сама во всём разберётся. Ну, вот, стало быть, и разобралась. И так – несколько лет. Тихо, спокойно, почти скучно. Но только потом понимаешь, что это и было счастьем…
И вот, месяца полтора назад, наверное, приходит с работы. Вовремя. Всё обычно. И прямо с порога бухает:
- Пап, мам… Я, одним словом, замуж…
Объяснять ничего не стала. А мы с Танюшкой и не настаиваем: сама расскажет, когда сочтёт нужным. Переглянулись, Таня слегка так плечом пожала, и – всё. Сели ужинать. Когда ложились спать уже, обсуждали, конечно, но так, без пафоса и энтузиазма. Решили, как всегда, ждать.
И дождались. Неделю назад привела его к нам знакомить. Ждём её, за стол не садимся. Заверещал ключ в дверях. Возится в прихожей. По набору звуков понимаем, что не одна: побухивает мужской баритон. Входят.
- Папа, мама, мы решили, что вам уже пора познакомиться с Паулем. Он немец. Увозит меня к себе. Будем жить в Германии…
Смотрю на «юношу»… Ну, во-первых, он лет на десять постарше меня будет. Во-вторых, когда Господь раздавал людям красоту, то Пауль был далеко не первым в очереди. А на раздачу некоторых частей тела просто не успел: глазок почти не видно за грушевидным носом. Зато в очереди за пузом он, вероятно, всех растолкал и схватил сразу два.
Дальше про этот вечер рассказывать не буду. Всё было приторно, натянуто и отвратительно.
После его ухода Таня моя робко начала:
- Лиличка, дочка, что это было?.. Ты же не можешь любить этого старика.
- А я и не люблю. Просто хочу уехать отсюда. От вас. И начать всё сначала. Хотите знать, где мы с ним познакомились? В «Метрополе», в гостинице, да. Я уже больше года там работаю.
Тут уж и я встрял:
- Ты? В «Метрополе»? А как же твоя лаборатория, диссертация?
- О чём ты, папа! Какая лаборатория? Я уже давно «девушка по вызову». Так вот. Получилось. Вот и хочу попробовать всё заново…
… И захлопнулась крышка в аквариуме. А рыбы всё открывали и закрывали рты. Пузыри видны были. А вот звука слышно не было. Вообще…
|
И наоборот - чарующе о простом.
Мастер...