ШЕСТАЯ РЕАЛИЯ (2-ая книга дилогии) другая фантастика.

речь его плавно потекла. Человечество, говорил он, уже раз семь начинало новый отсчет времени своей истории. И, возможно, нынешний – от рождества Христова – тоже не последний.
О целых тысячелетиях до эры уничтожения теллуриан не осталось почти никаких упоминаний. А в истории, начавшейся тринадцать с половиной тысяч лет назад, оказались глухие провалы. Последние пять тысяч лет столетия вообще тасовались, как карты в колоде.
А победители вынимали нужные им козыри, создавая в ней поистине тектонические сдвиги. Ничтожества объявлены благородными вершителями судеб человечества, проигравшие – выигравшими. Мерзавцы – великодушными. А подлость синонимом практицизма.
— Что же касается моего истинного имени, — подытожил свои размышления Геродот, — мне  совсем не хотелось, чтобы его связывали с неким лицом, которые потомки начнут называть отцом истории.
— Я читал, — задумчиво сказал Филипп, выслушав рассуждения Феликса. — Некоторые из твоих опусов несомненно басни! Но производят впечатление. Особенно чей-то рассказ о мертвом кентавре, которого, якобы, везли в лохани с мёдом, чтобы он не испортился по дороге от жары. Этот труп в меду хотели показать какому-то знатному лицу. Как доказательство того, что кентавры действительно существовали. Ну, ты и хитрец! Одного я не пойму, зачем ты решил стяжать славу на ниве истории?
— Ты не поверишь, но понадобилось всего сто двадцать лет, чтобы от  цивилизации теллуриан не осталось ничего. Мы были перебиты почти полностью. Связи между уцелевшими прервались на многие века. Тем, чем я занимался в предыдущих воплощениях, стало мне не доступно…
Прежде у человечества никогда не было истории в строгом смысле этого слова. Геродота, казалось, даже удручал этот факт. Она возникла только, когда человечество начало разделяться на сословия, касты, классы. А оформилась когда появились цари. Это обязательный атрибут, без которого истории не может быть по определению. Ибо какой там народ, какие страны? Главное в чье царствие было сделано то-то и то-то! И вот он решил, записывать все байки и рассказы, которые услышал от кого-либо во время своих долгих странствий!
Как-то раз на постоялом дворе Геродот выступил в роли рассказчика этих историй. Его хорошо угостили, купили новую хламиду. Потом начали приглашать ко двору богатых рабовладельцев и военачальников. Так Геродот стал отцом истории.
— Ну что ж, этот хлеб не грязнее любого другого! К тому же ни в том, ни в этом времени никто не сможет бросить тебе упрек, что ты лжец.
              — История нынешнего человечества, знаешь ли, друг мой, как бутерброд – пласты лжи на лжи. С прослойкой все из той же лжи. Последние времена бывают всегда самыми подлыми. А у человечества давно одни последние времена!
Геродот на мгновение замолчал, сосредоточенно вышагивая у трона. 
— Впрочем, что я говорю? Ты ведь, дружище, смог бы мне рассказать куда больше! Как, например, красавец Филипп IV, от которого без ума поголовно все красотки и дурнушки Франции, управляет Францией.
Король печально кивнул головой. И повел рассказ о своих делах.
— Я не думал, что стану править… …
В семнадцать лет ему пришлось принять бразды правления в свои руки. Он начал с разгона  королевского совета своего отца, где окопались глупые, самодовольные, хитрые и жадные вельможи. Они довели страну до ручки, а его отца, ещё достаточно молодого человека, до глупой смерти от желудочной болезни.
Филипп сделал так, что в новом совете не оказалось ни одного аристократа. Но тут собрались умные, умеющие здраво размышлять люди. Геродот, наверное, понимает, кто они? Да, конечно, теллуриане, усмехнулся король. Ему посчастливилось найти кое-кого из них. Он надеялся создать некое сообщество, которое смогло бы решить вопрос о возврате утраченных позиций. Но сейчас об этом говорить рано.
Опираясь на них, Филипп навел хоть какой-то порядок в стране. Расширены территории. Учрежден Парламент, Казначейство и Верховный суд. После запрета вывоза золота и серебра из страны, папе римскому перестали выплачивать налоги.
Сам папа, пытаясь противостоять Филиппу, попал в плен. А затем на его должность король Франции поставил своего человека. Но деньги, проклятые деньги! На все это нужны деньги, а их нет и нет! Порой кажется, что они растворяются в казне. Или их кто-то тайно оттуда высасывает!
В этот момент прозвучало сообщение, что для короля его нижайше подданный советник Шарль имеет срочное и важное сообщение. 
Король отдал распоряжение впустить. А Геродоту сделал знак прикрыть лицо.
— Сир! Только что на суде Жан де Мале обвинил Ваше Величество, что вы устроили это позорное судилище, чтобы не платить Ордену Тамплиеров долгов и процентов по ним. Верховный судья интересуется, не желаете ли вы выступить с обличением Магистра?
— Нет!  — Спокойно ответил король. — Но я поручаю судье спросить у Магистра, как они смогли дать мне в долг такие деньги? Пусть он расскажет, где и как набрали нищие рыцари такую сумму. А еще пусть он скажет, в каких привилегиях, которые он требовал у меня, я ему отказал. И во что оцениваются эти привилегии.
И Филипп сделал знак рукой: разрешающий уйти. А когда тот ушел, добавил: 
— Ты знаешь, что такое тамплиеры? Ты можешь хоть на миг представить нищенствующего рыцаря, вооруженного до зубов мускулистого мужика, который именем Христа вымаливает несколько монеток у крестьянки?  А недавно эти разбойники с большой дороги потребовали, чтобы я отдал им весь сбор налогов.
— Наверное, ты знаешь, чем закончится суд? — поинтересовался Феликс. Филипп кивнул. Если они признаются, как орден нажил деньги, их разорвут прямо в суде. Так, что они расскажут о своих связях с дьяволом и будут сожжены на костре.
— Тебе не кажется это слишком жестоко?
— Нет! Виновные на самом деле всегда умывают руки. Это, может, первый случай, когда им не удастся это сделать. К тому же магистр напоследок проклянет мой род до седьмого колена.
— Не в добрый час свиделись мы! — Угрюмо заявил Феликс. — Прощай дружище!
            — Остерегайся тех, у кого слишком добрые намерения! — сказал напоследок Филипп. И невинно-честные глаза. Они бывают только у отъявленных мошенников и негодяев!
Мужчины вновь крепко обнялись. И растаяли. Затем деформировались и растеклись арки и прочие декорации и бутафории. А я вновь оказался в больничной палате.
СОЛИТОН 6
РУКА ПОМОЩИ
С кровати стоящий почти у самой двери поднялся крепко сбитый бородач, похожий на чеченца.
—  Привет! — Сказал он с чеченским же акцентом. — Ты попал в хорошую компанию. Вот видишь тех двоих. Они тут уже третьи сутки. Сегодня одного заберут. В соседний корпус. Это корпус смертников. А завтра, думаю, и другого. Похоже они не жильцы.
А вот и новенький! Знакомьтесь! Се человек!
На недавно пустовавшей кровати сидел толстый отекший мужчина и тяжело дышал.
— Он ждет пересадки сердца. Свое у него оказалось плохим. И вот теперь он ждет, чтобы умер кто-то подходящий. Причем любым видом смерти. Лишь бы не повредил сердце, которое обязан передать ему! Я правильно толкую? — Обратился чеченец к толстяку.
— Ну, а зачем оно человеку, который все равно должен умереть? — Ответил тот.
— Вот и я о том же! Главное, чтобы ты жил! Хотя для этого кто-то должен умереть! Так? Вах! Да у тебя крестик на груди! Ты, небось, в Бога веруешь? Скажи, а какой бог разрешает отбирать сердце у мертвеца?
—  Впрочем, что я тебя мучаю? — Чеченец перевел свой взгляд на меня. — У тебя свои заботы. И немалые. Скажи лучше, Ты видал женщину-кошку? Хочешь посмотреть?
— Нет, — сказал я, — Хотя, наверное, в каждой женщине глубоко сидит кошка...
— Тогда смотри, — сказал он и придвинул ко мне  свой смартфон.
  На экране появилось  красивая я брюнетка. К её верхней губе  приклеены усы. И  такие же искусственные уши, пристроенные на голове, придавали ей действительно нечто кошачье.  Она издала  громкое утробное "мяу", и, вытянув вперёд руки с длинными по-кошачьи острыми ногтями, изображая нападение.
От неожиданности мой собеседник выронил смартфон. Аппарат ударился в жёсткую спинку кровати, его задняя крышка отскочила, аккумулятор выпал, а вместе с ним ещё какая-то плата.
— Ну вот! — Огорченно сказал мой сосед по палате. — Опять я остался без связи.  Придётся вызывать  племянника. Это у меня  уже не в первый раз. Но сам я аппарат исправить не умею…
Я хотел сказать, что всякими дежавю сыт по горло. Но в этот момент сверху раздался голос:
— Хватит, лежать, у нас дел полно! — Ко мне протянулась красивая женская рука, которую я бы не спутал ни с какой другой  – рука Лорины. Я уцепился за нее, и она меня выдернула наверх.
Я сел и огляделся. За спиной у меня была полоса поваленных деревьев. Я сидел на куче прошлогодних листьев в лесу. Передо мной стояла моя красавица жена.
— Ну, не говорила ли я, что ни одного мужика в одиночку нельзя отпускать от дома дальше, чем на сто шагов?
Я посмотрел на клочки одежды, кое-где чудом уцелевшие в результате моего падения. Листья и мелкие веточки,  прилипшие к телу и придававшие мне вид не то мертвеца, покинувшего могилу, не то лесовика, забывшего поприличней приодеться.
— Да! — Констатировала Лорина. — Адам вряд ли назвал бы такой костюм райским! Я чувствую, тут где-то неподалеку Источник Мощи. Тебе надо пополнить запас энергии. Жди меня у него. Я мигом слетаю за новой одеждой. Ты будешь одет по новейшей французской моде.
Мне оставалось только помочь ей добраться до места. Я сосканировал с ее памяти сведения о месте ее желательного появления. И дал команду на транспортировку. Она сделала пару шагов в сторону от меня и растаяла. А я начал медленный поиск направления к Источнику.
СОЛИТОН 7 
В КОЛОДЕ ТОЛЬКО ТУЗЫ
Конфуз произошёл со мной при выходе из отеля. Почти у самой двери передо мной неожиданно возник молодой элегантный мужчина.
—  Господин Стейн!  Я не задержу вас!  —  Улыбаясь, сообщил он.  — Просто хочу поинтересоваться, всем ли вы довольны,  не следует ли чего изменить в интерьере или обслуживании?  Быть может, есть желания, которые мы не учли?
—  Вы,  — начал было я...
—  Я управляющий отелем,  —  представился он.
—  Я доволен решительно всем!  — И  постарался изобразить  самую солнечную улыбку,  и поинтересовался в свою очередь:  —  Кому принадлежит этот замечательный отель?
У управляющего, мой вопрос, похоже, вызвал легкий шок.
—  Как? Это... Это ваш отель!  Он построен вашим отцом исключительно для вашей семьи...
  Я поблагодарил его кивком головы  и похлопал по плечу. Но  в глубине души был  глубоко смущён.
Еще один прокол! Господи, сколько же у меня имущества,  о котором я ничего не знаю?  Господи,  И для чего оно мне?  Ну почему я один из самых богатейших людей мира?  Боже, что я сделал тебе,  что ты так наказал меня?
Реальность оценивается нашим восприятием. Для одних она кипенно-белая, для других чернее ночи. А для большинства совершенно серая. Последняя краска мой цвет.
Богатство преследовало меня всю мою жизнь.  В юности я хотел стать музыкантом, Учитель, которого мне наняли, после первых занятий сообщил мне,  что у меня прекрасный слух длинные пальцы, столь нужные человеку, решившему посвятить себя музыке. И высший тип нервной деятельности, свойственный