Неподалёку от очень южного города Шайтанабада в тихом омуте реки Анударья проживала семья шайтанов.
Утром шайтан-папа как обычно облачился в поношенный цветастый халат, сунул ноги в восточные туфли и сел за стол пить кофе по-турецки.
В эту минуту сверху раздался резкий металлический лязг и противный скрежет, от которого у главы семейства нечистых заныли все зубы, вплоть до вставных, и лицо искривилось.
В комнату вбежала шайтан-мама и патетически закричала:
- Опять начинается этот бедлам! Ну, сделай же, наконец, что-нибудь! Ты же мужчина! Иначе я могу сойти с ума, у меня больше нет сил терпеть эти адские муки!
- А что я могу сделать? – виновато развёл мохнатыми руками шайтан-папа и почесал голову между рожками. – Я и просил его, и умолял, но он и слушать не желает. Только твердит тебе одно – отстань, у меня сдельная работа и план. Словом, тут я бессилен.
- Прибегни к магии и колдовским чарам. Помню, в молодости ты был в этом деле мастак. Вон как умело обольстил меня!
- Было такое. А ныне силы не те, да и подзабыл заклинания, ведь практики почти нет, а те, что ещё помню, на него не действуют.
- Тряпка ты! Всё, решено – ухожу к маме! – выкрикнула шайтан-мама и побежала собирать вещи. У ней слова обычно не расходились с делом.
Видя, что родители ссорятся, шайтанёнок-сын заплакал.
Шайтан-папа взъярился не на шутку, затопал копытами и, как был в халате, выбежал из дома. Одним махом всплыл на поверхность реки Анударьи и погрёб к берегу, где ковшом выгребал гравий экскаватор, управляемый машинистом стройуправления «Шарашмонтажстрой» Умедом Азизовым. Гравий требовался на ряд важных местных объектов – чайханы, восточной бани и гостеприимного дома.
Шайтан-папа бросился к нему с диким рыком:
- А ну, прекрати шуметь, замучил всех нас! Ты нам всю жизнь испортил своей шайтан-машиной, дело уже к разводу идёт! Этого я не потерплю!
- Кончай базар-вокзал! – не смутился Умед. – Я же тебе уже всё досконально объяснил: у меня приказ – работать именно здесь. Все претензии адресуй руководству. Понял? Так что кипиш не поднимай.
- До аллаха высоко, до начальства далеко! – бушевал шайтан-папа. – А пока я тебе морду набью! Вылезай, если джигит, драться будем!
- Ах, драться, - произнёс Умед, - что ж, ежели ты этого хочешь… - Он заглушил мотор экскаватора, спустился на берег реки и принял стойку каратэка: - Давай будем драться, раз ничего более умного не придумал. Начинай, папаша!
Шайтан-папа с торчащими дыбом на голове волосами ринулся на противника, свирепо вращая глазами. В далёкой молодости он знал толк в потасовках.
Умед крутнул на месте и резко выбросил вперёд ногу с выкриком:
- И-й-йа-а!..
Удар зубчатой подошвы грубого рабочего ботинка пришёлся в самый лоб шайтан-папы и тот, крутнувшись волчком, отлетел метров на пять в сторону…
Несколько минут неподвижно лежал в глубоком нокауте, потом с усилием приподнялся на локте – в глазах его искрились звездочки, а в ушах гудело, как от шума компрессора.
Кое-как очухавшись, он на подгибающихся ногах спустился в свой омут.
Супруги в доме уже не было – она выполнила свою угрозу и вместе с сынишкой отбыла к своей матери.
Двойная неудача лишила шайтан-папу остатков боевого духа. Он приуныл и лёг на тахту. Весь день маялся от душевной боли, прикладывая примочки на зверски болевшую голову. И всё это время наверху неутомимо работал экскаватор – железный зверь со скрежетом зачерпывал гравий и сгружал в кузова подъезжающих машин. Этот скрежет, шум моторов, визг трущихся металлических тросов и частей наполняли всё пространство омута, создавая невыносимую для слуха какофония, ведь вода проводит звуки гораздо лучше воздуха, в ней они казались даже более громкими, чем были на самом деле.
В шесть часов вечера закончился рабочий день экскаваторщика, и пытка шумом закончилась. Умед вымылся, переоделся и ушёл на тренировку в секцию каратэ.
«Жена права, - размышлял шайтан-папа, - так больше продолжаться не может, необходимо что-то предпринять».
Теперь, в тишине, мысль его работала чётко и ясно. Довольно скоро у него забрезжила блестящая идея, которую он решил завтра же претворить в жизнь…
Утром, когда Умед подъезжал на мотоцикле к своей машине, тут его уже поджидал шайтан-папа, который навесил на своё лицо приятное выражение и первым поздоровался с экскаваторщиком:
- Салам алайкум, сосед!
- Ва-алайкум ас-салам! – ответил Умед, ещё ничего не понимая, а про себя подумал: «Уж не драться ли хочет, мало ему вчерашнего? Рыпнется, покажу минутку каратэ и вырублю на час».
- Многоуважаемый соседушка, - льстиво начал свою речь шайтан-папа, - извините меня, пожалуйста, вчера я малость погорячился. Я был не совсем прав, признаю это. Простите великодушно!
- Ладно уж, чего там, - смутился Умед, тронутый этими словами, - и вы меня простите, если я сделал что-нибудь не так…
- Я не обижаюсь, на вашем месте так поступил бы каждый, - отмахнулся шайтан-папа. – Но и вы должны меня понять: жить в омуте при таком шуме истинная пытка! От меня жена ушла, сына забрала. Некому приготовить пилав-милав, шурпу-мурпу, постирать и погладить халат…
Вспомнив ушедшую супругу, шайтан-папа всхлипнул и шмыгнул носом.
Умед почувствовал угрызения совести и произнёс:
- Искренне сочувствую вам, мне очень жаль, что так получилось, поверьте. Ничего личного, только работа.
- У меня имеется к вам предложение, - несмело начал шайтан-папа. – Давайте с вами посостязаемся, кто дальше бросит камень. Если вы проиграете, то уйдёте отсюда вместе со своей гром-машиной. Кстати, ниже по течению по реке имеется точно такое же место с точно таким же гравием, где вы можете работать. Правда, в том омуте живёт другой шайтан с весьма скверным характером и невероятно задиристый. Но вы ему сделаете своё «и-й-йа-а!», и он угомонится, уверяю вас. Ну как, вы согласны?
Умед усмехнулся и согласно кивнул головой:
- Ладно, ладно. Только вы кидайте камень первым. Договорились?
- Договорились, - обрадовался шайтан-папа, столь лёгкого согласия на состязание он не ожидал.
Испытывая лёгкую эйфорию, шайтан-папа подобрал камень размером с небольшое яблоко, удобно лёгший ему в руку, размахнулся и зашвырнул его не менее чем на пару сотен метров. Горделиво выпятил свою мохнатую грудь, свысока поглядывая на бульдозериста: мол, вот я каков! По своему многовековому опыту он знал, что люди на подобное не способны.
Умед не смутился, вынул из чехла ружьё, которое обычно захватывал с собой, в обеденное время или после работы порой он охотился с ним в тугаях на фазанов. Порой там встречались кабаны. Для них имелась особо крупная пуля-жакан. Экскаваторщик показал её шайтан-папе и сказал:
- Смотрите внимательнее, я буду бросать «камешек» с помощью этой палки. Мы, люди, бросаем камни только так.
«Никакая палка тебе не поможет, - внутренне ликовал шайтан-папа, – сейчас ты проиграешь».
На глазах соперника Умед зарядил ружьё жаканом и выстрелил. Пуля унеслась в невероятную даль. Шайтан-папа своим бесовским оком проследил её полёт и убедился, что экскаваторщик забросил «камень» заметно дальше его. Расстроился, махнул рукой на прощание и понуро отправился на дно своего омута.
Думал весь день и почти всю ночь, подбадривая себя глотками зелёного чая из расписной пиалы.
На следующее утро он опять явился к Умеду с новым предложением:
- Соседушка, давайте заключим новый договор: побежим с вами наперегонки. Если я выиграю, то вы будете работать на другом месте Анударьи.
Шайтан-папа крепко надеялся на своё умение резво бегать, когда-то он не имел себе равных в этом деле.
- Вы не сможете у меня выиграть, - покачал головой экскаваторщик и показал на свой мотоцикл «Ява». – Я легко обгоню вас, даже ежели побегу вот с этой штукой, держа её между ног. Но так и быть, давайте посостязаемся, раз вы того желаете.
«Что за чушь он несёт? С этой железякой он быстро бежать не сможет, я же знаю! – обрадованно подумал шайтан-папа, но ничем не показал своих истинных чувств. – Победителем непременно окажусь я!»
А Умед предложил:
- Лучше всего нам с вами устроить состязание на шоссе, - показал на недавно проложенную в пойме реки скоростную автомагистраль. – Побежим вон до того моста туда и обратно. Кто окажется быстрее на том месте, где мы с вами сейчас стоим, тот и победил. Согласны?
Шайтан-папа тут же закивал, едва скрывая презрение к своему неразумному сопернику.
Они вышли на дорогу. Умед быстро завёл свой мотоцикл и скомандовал:
- Раз, два, три – побежали! – И дал полный газ. «Ява» скакнула и понеслась вперёд с такой скоростью, что шайтан-папа сразу же оказался далеко позади…
При возвращении экскаваторщик встретил своего рогатого противника, который одолел лишь половину дистанции, хотя бежал со скоростью резвого жеребца-иноходца.
Умед уже работал, сидя в кабине своего экскаватора, управляя гигантским ковшом, зачерпывал очередную порцию гравия, когда примчался шайтан-папа. Он так спешил, что был весь в поту и пыли, шумно дышал, высунув длинный язык на грудь, который издали казался красным галстуком. Говорить он не мог, к победителю даже не подошёл, а сразу же направился к своему омуту, лишь махнув рукой на прощание. С берега нырнул, терзаемый мыслью: «Как же быстро бегает этот человек, ежели он опередил меня, держа тяжёлую железяку между ног?!.»
Только прилёг на своей любимой тахте, как тут же содрогнулся от глухого удара и последующего скрежета металлических частей машины – то ковш экскаватора упал на берег Анударьи и зачерпнул гравий. Шайтан-папа стремглав побежал в самую дальнюю комнату своего дома, где заткнул себе уши ватой и обложил голову подушками, дабы не слышать ужасного шума…
Так он просидел до обеда, когда прибыл его племянник. Тот несказанно удивился, застав дядю в смятенных чувствах за столом, уставленном бутылками с горячительными напитками.
- А где тётя? – осведомился он, сняв свои модные тёмные очки, оглядываясь по сторонам и делая вид, будто не замечает бутылок. – Где мой братишка?
Шайтан-папа всё объяснил. Выслушав его скорбное повествование, племянник покачал головой, укоризненно сказав:
- Топорно работаете, дядя, в стиле «ретро». Отстали вы от жизни, а ведь на дворе уже двадцать первый век. Ну и ну, о ружье и мотоцикле не ведаете. Вы что, даже сказки не читали? Там же всё это описано! О, святая простота! Живёте в этом захолустье и уезжать не хотите. Белый свет видите только по своему цветному телевизору устаревшей модели. Да и тут, видимо, ограничиваетесь футболом, хоккеем и новостями… Ладно, так и быть, за дело возьмусь я сам.
- Племяша, родимый ты мой! – простонал шайтан-папа. – Выручай, всеми джиннами и ифритами тебя умоляю! Не дай умереть от этого бедлама!
Племянник тем временем рыскал по углам, закоулкам, заглядывал даже под кровати, в шкафы, сундуки, рундуки.
- Дядя, у тебя где-то были несносимые штаны, которые ты выменял на сома у хиппи-стиляги лет шестьдесят назад?
- Да я их ещё с начала нулевых годов нынешнего века не надеваю, - ответил шайтан-папа. – Они же латаные-перелатаные. В кладовке брошены.
- В кладовке брошены? – удивлённо переспросил племянник. – Так им же цены нет!
Он тут же метнулся в кладовку, где с радостным воплем обнаружил искомое.
Затем из холодильника извлёк бутылку «Адской настойки» вместе с балыком и
