конца ‒ рот и глаза, пока закрытые. Маргаритка осторожно положила Великого Волшебника на сидение трона.
Сначала Ках-и-Нур открыл глаза, затем сел, посмотрел влево, вправо, устроился поудобнее и произнёс:
‒ Как хорошо, я, наконец, дома! ‒ затем, увидев Маргаритку и Тёму, нахмурился и спросил, ‒ Вы кто? И почему не в картинах? Стража! Поместить этих наглецов в клетки! Жаль, что я не Ре-за-Инка ‒ уничтожил бы!
‒ Великий Ках-и-Нур, ‒ вышла вперёд Маргаритка, ‒ разве ты забыл, что я Маргаритка из рода Гемманок? Это я со своими друзьями спасла тебя от верной смерти и принесла сюда. Могу и назад отнести ‒ рюкзак с собой.
Маргаритка сама не понимала, почему так разговаривает с Великим Волшебником, да ещё в его дворце, но эти слова как-будто сами рождались у неё в голове.
‒ Извини, Маргаритка из рода Гемманок, с холода не признал, ‒ произнёс Ках-и-Нур, потирая руки, ‒ но во дворце принято даже для самых знатных гостей появляться перед моими очами в картинах. Ты тоже должна соблюдать придворный этикет. Ничего личного ‒ просто так принято. Стань, пожалуйста, вон туда, а твой друг сюда, я хлопну в ладоши и всё будет в порядке.
‒ Я с обманщиками в игры не играю, ‒ не согласилась девочка, и вдруг, сама не ожидая, вытянула левую руку с раскрытым указательным пальцем в сторону Ках-и-Нура и громко произнесла, ‒ редукам амикис!
‒ Что?! Как смеешь?! ‒ грозно спросил Великий Волшебник.
‒ Редукам амикис! ‒ повторила Маргаритка. Из пальчика появилась молния и поползла в сторону Ках-и-Нура.
‒ Хорошо! Хватит! Согласен! ‒ сдался Волшебник, ‒ Аккумсан филии!
Первой появилась Робелла, затем Илья, последней Катя с криком «Отдай!». В руке у неё был кусок холста.
‒ От вас одни убытки, ‒ посетовал Ках-и-Нур.
‒ Я всегда говорила, что от волшебников надо держаться подальше и всегда жалко вас становится, ‒ сказала Робелла.
‒ Так в чём же дело? ‒ спросил Великий Волшебник, рассматривая свои длинные, но ухоженные ногти, ‒ Бросила бы и не возилась.
‒ Закон Нарисованной страны гласит, что спасённый волшебник должен отблагодарить спасителя. Жадность меня подводит. Захотелось подарка, а меня в картину заключили. Надо в Волшебном Совете поинтересоваться, может ли освобождение из картины считаться благодарностью? ‒ Робелла невинно водила носком туфельки по полу перед собой.
‒ Зачем же сразу в Совет, ‒ поспешил ответить Ках-и-Нур, ‒ просто до благодарности дело не дошло. То да сё, понимаете ли.
‒ Каши хочу манной, ‒ сказала Катя и добавила ‒ с ежевикой.
‒ Исполнено! ‒ Волшебник хлопнул в ладоши.
‒ Ничего не исполнено, ‒ возразила Робелла, она тут, видимо, не в первый раз, ‒ покормить гостей это не подарок, а обязанность хозяина. Особенно спасённого. Всем каши с ежевикой! Пирогов с вишнями и компот смородиновый, чтобы пш-пш! И чтобы ангины не было!
Пока детвора подкреплялась, Робелла о чём-то торговалась с Ках-и-Нуром. Великий Волшебник иногда согласно кивал, иногда отрицательно махал головой, прикладывая руки к тому месту, где у людей сердце, наконец, они ударили по рукам.
‒ Я, Великий Волшебник Ках-и-Нур Нарисованной страны одариваю своих спасителей умением изображать на холстах, бумагах, асфальтах, землях и планшетах людей, зверей, растительность разную, солнце и небо, звёзды и море, жару и холод, дождь и сушь. Кроме того, Робелле из могущественного рода Маргариток, качанием головы поднимающих ветер, дарую свободу жизни вне рисунка, Маргаритке из рода Гемманок дарую семь комнат в полном убранстве в моём замке в постоянное пользование, а также прислугу, а ещё право приходить с друзьями по её выбору и покидать мой замок в любое время. Освободить ваших игрушечных друзей я не могу ‒ они в плену у злой колдуньи Ре-за-Инки. У меня только картины.
Ках-и-Нур хлопнул в ладоши три раза и дети оказались дома.
Как они освобождали Дино, Стёпу, Пеппу и Тигго рассказывается в другой сказке ‒ «Маргаритка и Злая Колдунья Ре-за-Инка».
Тут и сказке конец, а кто слушал ‒ молодец!
