Перекур.
Старое смешное слово. Я не курю, но раз разрешено, сделаю перерыв. Заодно, как мне приказали, запишу, что посчитаю важным для меня, в дневник.
Создать документ.
Открыть документ.
Начать запись.
Что же, давайте начнём!
Я всегда любил смотреть на небо. Ярко-голубое в безоблачный солнечный день, угрюмое серое, затянутое облаками в пасмурную погоду. Ярко-оранжевое на рассвете и кроваво-красное на закате.
Я всегда любил наблюдать за облаками. За легкими, полупрозрачными, словно птичий пух, перистыми, за регулярно меняющими форму молочно-белыми кучевыми и за серо-синими, выглядящими тяжелыми, словно из свинца, грозовыми.
Я всегда поражался красоте молнии. Ее яркости и скорости, с которой она умудряется передать гигаватты скопившейся в атмосфере энергии на поверхность земли.
Прямо сейчас, во время этой записи, я с удовольствием наблюдаю за очередной молнией. Наблюдаю и фиксирую каждую долю мгновения ее жизни. Возникновение, рост и исчезновение ее энергетического ствола и множества изломанных ветвей. Всего этого великолепия, сверкающего на фоне красного небесного свода...
Меня зовут...
Впрочем, какая разница? Что принципиально может измениться, если я укажу присвоенный мне цифро-буквенный код из почти двух десятков знаков? Вряд ли этот дневник будет перечитывать кто-нибудь кроме меня. Хотя...
Если вдруг этот документ будет в будущем прочитан кем-то еще, пусть он зовет меня Скай.
Нет, это не мое имя.
В смысле, не имя, данное мне родителями при рождении. О нем я сам помню лишь то, что оно у меня было. Было, как и у любого человека.
А теперь нет... Как и людей...
Эта информация была одной из первых, предоставленных мне после моего «пробуждения».
Я не человек. Во всяком случае сейчас, своим физическим воплощением. У меня тело робота. Пара центнеров металла и пластика, а личность записана на информационный носитель и поддерживается вычислительными мощностями моего тела. Впрочем, я уже оговорился, что моя личность, как и память, не полноценна.
Когда я был человеком, то наверняка был таким же мечтательным романтиком. Возможно, поэтому согласился на «донорство» своей памяти, ну или мозга в пользу науки.
Отчего я в этом не уверен? Потому что этого тоже не помню.
Что подумал сейчас возможный читатель? Те, кто дал мне «вторую жизнь», должны были об этом что-то знать и рассказать? Но не рассказали, они тоже не знают.
«Возродившие» меня роботы в прошлом также были людьми. Какими-то учеными.
Я их называю «старшие». Хотя, если сравнивать возраст наших мемокопий, я старше в несколько раз. Ну да ладно. У старших более продвинутые в плане функционала роботела. У них выше вычислительные мощности. У них более обширные базы данных и знаний. У них имеется вся их память, полноценная копия личности, а иногда даже не одна.
В одном их теле может храниться и взаимодействовать между собой и с миром не одна, а пара, а в уникальных случаях даже три мемокопии. Каждая представляет из себя уникальную полноценную личность. У них есть больше, чем у меня. Но никто из тех, с кем я общался, не знает историю появления капсулы с моей мемозаписью. Моей и еще пары десятков инфокапсул той же древней модели, оказавшимися по итогу ущербными личностями. Всё из-за несоответствия объема сохраняемых данных физическим возможностям встроенного инфоносителя.
Кто-нибудь может сейчас подумать, что хорошо иметь запас своих копий. Идея интересная, но не реализуемая. Я не знаю и, естественно, не помню, сколько штук «меня» существовало при первоначальной мемозаписи, но в наборе носителей не оказалось никого схожего со мной, да и в принципе между собой более чем на двадцать процентов. А это значило, что все являются копиями разных людей.
Тут возможный читатель задаст вопрос: «Ну и что? Мемограмма есть, можно записать ее на кучу роботов и создать коллективный разум по принципу роя
Увы, так тоже ничего не получится. В полученном мной от «старших» инфопакете есть информация о законах погибшей людской... Нашей цивилизации. Согласно им, из одной мемограммы для нужд общества допустимо восстановление лишь одной личности. Повторное копирование ограничено различными лицензионными соглашениями и программно-аппаратными средствами, которые фактически уничтожают данные или носитель, а может и все вместе. Глупые, старые, просроченные на столетие правила успешно работают и сегодня, принося больше вреда, чем пользы.
Можно развить идею дальше. Теоретически можно сделать дубликат памяти напрямую с робота, так ведь? Тут же проблем с совместимостью носителей и форматов информации по идее быть не должно?
Всё верно. Но они возникают уже по другой причине. Отсутствие доступа к технологиям производства вычислительных систем. Тех, что используются в качестве робомозга. У нас есть высокотехнологичные производственные комплексы, работающие как молекулярные принтеры, способные создать что угодно. Но нет ни готовых программ для создания нужных компонентов, ни технической документации, которая могла помочь такую программу написать. Знать, как сделать, и иметь возможность сделать равносильно разнице вкуса и цвета фломастеров. Вот отчего нас тут очень ограниченное количество.
Отвлекся. Пока я вносил эти данные в файл, молния успела выпустить еще пару боковых ветвей. Которые потянулись к вершине холма, расположенного в нескольких километрах от меня. На нем высилось древнее железобетонное основание от ветрогенератора. Остов, который сохранился под ураганным ветром и кислотными дождями из разноцветных туч, которыми теперь безумно щедра атмосфера нашей планеты.
Молния вспыхнула в последний раз и исчезла. Мне на память от нее остались несколько сотен графических файлов, ну или фотографий, если вам так привычней.
Я всегда любил смотреть в небо... И даже перестав быть человеком, для меня ничего не изменилось. Кроме самого неба, которым я по-прежнему любуюсь.
Закончить запись.
Сохранить документ.
Архивировать.
