частично были уничтожены в крематориях; часть трупов по данным правозащитной организации "Мемориал" "тайно захоронена на одном из военных полигонов в Подмосковье". (Иванов И. Анафема. СПб., 1995. с.453). (Сопоставим со свидетельством о товарных вагонах). Представитель "Мемориала" Евгений Юрченко в результате опроса рабочих и служащих Николо- Архангельского и Хованского крематориев выяснил, что в ночь с 5-го на 6-е, с 6-го на 7-е и с 7-го на 8-е октября туда прибывали машины, не принадлежавшие фирмам по ритуальным услугам, и доставляли трупы для кремации (иногда в пластиковых мешках, иногда в ящиках прямоугольного сечения). Кремация проводилась без обычного оформления документов. По репликам и в ходе расспросов тех, кто привозил трупы, рабочие смогли понять, что это были тела убитых в Белом Доме. На вопрос представителей "Мемориала", сколько же их было, рабочие давали разные ответы, от просто "много" до числа в 300-400 человек (в Николо-Архангельском крематории). Служащий Хованского крематория вел точную статистику: в ночь с 5-го на 6-е -58 трупов, в ночь с 7-го на 8-е -27, в ночь с 8-го на 9-е -9. (Площадь Свободной России. М., 1994. с.168).
3-5 октября 1993г. в Москве пропали без вести сотни людей. Но почему же так мало официальных обращений родственников пропавших без вести? Во-первых, значительную часть защитников Белого Дома составляли иногородние. Многие из них приехали в Москву негласно, не сообщив об этом родным, а некоторые вовсе не имели родных. Во-вторых, заявления по пропавшим без вести принимают только по месту прописки. В-третьих, родственники пропавших без вести, понимая бессмысленность поисков, не стали что-либо предпринимать, у некоторых не выдерживала психика. По сообщению "Мемориала" люди, родственники которых без вести пропали у Белого дома, найдены. Но по разным причинам они отказываются от публичных заявлений. (Площадь Свободной России. М., 1994. с. 169).
Участник православной правозащитной организации "Матросская тишина" рассказал, что, когда у Белого дома появилась Крестовоздвиженская часовня, туда стали приходить люди, в том числе от разных патриотических организаций. Они называли имена пропавших без вести, но, как правило, не оставляли обратных координат. Эти имена записывались по православной традиции (без фамилий и прочей информации). Всего в списке набралось около 50-ти имён погибших и пропавших без вести. Список не сохранился.
Данные о погибших и пропавших без вести собирало общество "Горбатый мост".
Комитетом памяти жертв трагических событий в сентябре-октябре 1993г. названы четыре человека, пропавшие без вести. Это Ассабин Андрей Анатольевич, Кузьминский Олег Васильевич (47 лет. Проживал в городе Таганроге Ростовской области), Тарасов Василий Анатольевич (51 год), Трофимов Владимир Николаевич.
Спустя десять лет после событий 1993г. автор этих строк случайно узнал от коллеги по работе о судьбе двух жителей деревни Минино Угранского района Смоленской области. Воронов Николай Романович (50-55 лет) и Плешкевич Игорь Данилович (50-55 лет) поехали на защиту Верховного Совета и пропали без вести. Они были одинокие люди, и, естественно, их никто не искал.
Между тем не всё ясно и с людьми, о которых известно, что они точно погибли. А. Н. Грешневиков называет в своей книге двух погибших, которые не значатся в официальных списках. Это Егорычев Дмитрий (22 года) и Колебакин Вячеслав Геннадьевич (41 год). При этом Егорычев Дмитрий числился в одном из первых списков погибших, опубликованных в газете "Литературная Россия" 26.11.93. (Литературная Россия.1993. № 42-43. с.3). В списке Комитета памяти жертв событий в сентябре-октябре 1993г. три человека: Барышев Андрей Владимирович (20 лет), Гочаев В.В. и Голубева Наталья Петровна (77 лет), - не значатся в списке Генпрокуратуры России (1994г.) и в списке, составленном по материалам парламентских слушаний (1995г.)
Случилась путаница с погибшими членами "Союза офицеров". Долгое время принимали подполковника Погорелова Е.В. (Пензенская область) и подполковника Погорелова А.Н. за одно лицо. Но потом выяснилось, что подполковник Погорелов Е.В. жив, а подполковник Погорелов А.Н. погиб.
Определить общее число погибших в событиях сентября - октября 93г. на сегодняшний день не представляется возможным. Необходимо специальное расследование на высоком государственном уровне. Ещё в 1994г. "Новая ежедневная газета" сообщила о существовании специальной секретной справки для высших должностных лиц о жертвах 3-5 октября. В справке, подписанной Грачёвым и Ериным, указана цифра - 948 убитых. По другим источникам в этой же справке названа цифра - 1052. (Грешневиков А.Н. Указ. соч. с. 271.) "Мемориал" собрал данные о гибели 829 человек. (Иванов И. Анафема. СПб., 1995. с.452). Многие независимые исследователи сходятся на цифре в 1500 погибших. И, если не будет проведено серьёзное расследование событий сентября-октября 93г., то подавляющее большинство жертв так и останется забытыми.
Когда еще не догорел Дом Советов, власть уже приступила к фальсификации числа погибших в октябрьской трагедии.
Бывший следователь Генпрокуратуры Леонид Прошкин, работавший в 1993—1995 гг. в составе следственно оперативной группы по расследованию октябрьских событий, заявил о гибели 3—4 октября 1993 г. не менее 123 гражданских лиц и ранении не менее 348 человек. Он пояснил, что термин «не менее» употребил, потому что допускает «возможность некоторого увеличения числа потерпевших за счет не установленных погибших и раненых граждан». Причем в следственных документах, подчеркнул Прошкин, утверждения более категоричны. («Совершенно секретно». 1998. №10. С.7).
Поздно вечером 4 октября 1993 г. в СМИ прошло информационное сообщение: «Европа надеется, что число жертв будет сведено к минимуму». Рекомендацию Запада в Кремле услышали.
Рано утром 5 октября 1993 г. главе президентской администрации С.А. Филатову позвонил Б.Н. Ельцин. Между ними состоялся следующий разговор:
— Сергей Александрович, к вашему сведению, за все дни мятежа погибло сто сорок шесть человек.
— Хорошо, что вы сказали, Борис Николаевич, а то было такое ощущение, что погибли 700—1500 человек. Надо бы напечатать списки погибших.
— Согласен, распорядитесь, пожалуйста. («Газета». 2003.№183. С. 3).
В первые дни после штурма Дома Советов официальные лица, прежде всего медицинские работники, делали довольно странные и противоречивые заявления. Руководитель Главного медицинского управления Москвы (ГМУМ) А.Н. Соловьев на пресс конференции 5 октября сообщил, что «тела сторонников Руцкого и Хасбулатова», погибших при обороне Белого дома, останутся в здании бывшего парламента до окончания сотрудниками прокуратуры следственных действий. Вместе с тем, пояснил Соловьев, в других столкновениях 3—5 октября убито 108 человек.
6 октября зав. оперативным информационным отделом Центра экстренной медицинской помощи (ЦЭМП) Д.К. Некрасов заявил, что вывоз трупов из Белого дома еще не начат. Однако, по словам пресс секретаря ГМУМ И.Ф. Надеждина, представителям московского здравоохранения комендатурой Белого дома было заявлено, что внутри «этого объекта не обнаружено ни одного трупа». А зам. министра здравоохранения А. Москвичев заявил, что всего из Дома Советов будет вывезено около 50 трупов. Но прокурор Москвы Геннадий Пономарев, выйдя из Дома Советов, сказал, что количество убитых там исчисляется сотнями.
Так сколько же погибших было в Белом доме и его окрестностях? На этот вопрос помогут ответить свидетельства участников событий. Первые жертвы 4 октября появились около парламента рано утром, когда символические баррикады защитников прорвали бэтээры, открыв огонь на поражение. Свидетельствует Галина Н.: «В 6 часов 45 минут утра четвертого октября нас подняли по тревоге. На улицу мы выбежали сонные и сразу попали под пулеметный огонь… Потом мы несколько часов лежали на земле, а в десяти метрах от нас били бэтээры… Нас было около трехсот человек. Мало кто остался в живых. А затем мы перебежали в четвертый подъезд… Я наулице видела, что тех, кто шевелился на земле, расстреливали». По словам Евгения О., на площади было много убитых из тех, кто пришел на баррикады или жил в палатках у здания Верховного Совета. Среди них были и молодые женщины. Одна лежала с лицом, ставшим сплошной кровавой раной.
Расстрел шел и со стороны Дружинниковской улицы.
Вспоминает народный депутат России А.М. Леонтьев: «По переулку напротив «Белого дома» стояли шесть бронетранспортеров, а между ними и «Белым домом» за колючей проволокой лежали казаки с Кубани — человек 100. Они не были вооружены. Были просто в форме казаков… К подъездам из сотни казаков добежали не более 5—6 человек, а остальные все полегли». Свидетельствует Ирина Савельева: «Много трупов было во внутреннем дворе, где стояли палатки. Это мы видели еще утром из окон фракции «Россия», которые выходили именно туда».
Еще больше жертв оказалось при обстреле здания парламента. Депутат от Чувашии хирург Н.Г. Григорьев в 7 ч. 45 мин. утра 4 октября спустился на первый этаж в холл двадцатого подъезда. «Я обратил внимание, — вспоминает он, — на то, что на полу холла, а холл был самым большим в Доме Советов, лежали рядами более полусотни раненых, возможно и убитые, так как первые два с половиной ряда лежащих людей были накрыты с головой».
Через несколько часов штурма погибших заметно прибавилось. «Я вышел из приемной третьего этажа и стал спускаться на первый, — свидетельствует человек из окружения А.В. Руцкого. — На первом этаже — жуткая картина. Сплошь на полу, вповалку — убитые…Там их наваляли горы. Женщины, старики, два убитых врача в белых халатах. И кровь на полу высотой в полстакана — ей ведь некуда стекать.
В переходе от двадцатого к восьмому подъезду сложили больше двадцати убитых. Там же оставались около 30 раненых, из них 15 — тяжело. По свидетельству московского бизнесмена Андрея (имя изменено) только в их секторе находилось около ста убитых и тяжелораненых. Президент Ингушетии Руслан Аушев сообщил вечером 4 октября Станиславу Говорухину, что при нем из Белого дома вынесли 127 трупов, но много еще осталось в здании.
О судьбе большей части раненых, оставленных в Белом доме, можно только догадываться. «Раненых почему то тащили с нижних этажей на верхние», — вспоминал человек из окружения А.В. Руцкого. Потом их могли просто добить. Тем более что расстрелы защитников Дома Советов, в том числе раненых, проходили вполне открыто весь день.
Н.А. Брюзгина, помогавшая раненым в импровизированном «госпитале» на первом этаже в двадцатом подъезде, впоследствии рассказала О.А. Лебедеву, что, когда ворвавшиеся военные принялись вытаскивать раненых в коридор, оттуда стали доносится глухие звуки. Надежда Александровна, приоткрыв дверь туалета, увидела, что весь пол там был залит кровью. Там же горой лежали трупы только что застрелен ных людей. (см. воспоминания О.А. Лебедева на сайте 1993.sovnarkom.ru в разделе «Воспоминания»).
По словам офицера защитника, перешедшего утром 4 октября вместе с другими людьми из бункера в подвал Белого дома, «молодых парней и девушек хватали и уводили за угол в одну из ниш», затем «оттуда
