Психолог

      Людмила была очень довольна тем, что получила добро от Главного и деньги - от непосредственного шефа - на учёбу в М. Непосредственный был краток, но выразил-таки своё недовольство:

    - Самой надо учиться. Вы совершаете большую ошибку.

      Недостаток даже базовых знаний для работы виделся ей полной катастрофой. Загадочные же слова шефа прояснились уже через полгода, когда он выкинул из своей маленькой группы отдела нескольких человек, включая Люсю.  Выпала она оттуда после семилетнего пребывания на побегушках, со временем ставшего для Люды невыносимым. И главная проблема заключалась как раз в этом факте, который она сама никак не решалась исправлять.

      Оставив  девятилетнюю дочь Катю на попечении мамы, она приехала на курсы. Воодушевления предстоявшими знаниями не омрачил даже жесточайший запах формалина, источаемый пансионатом, куда её поселили - в номер на двоих, с душем и отдельным санитарным узлом. Люся, как могла, обустроила свою половинку - учиться предстояло более трёх месяцев. 

      Через пару дней прибыла соседка Жанна - молодая особа одних с ней лет, психолог из города А. Кругом своих задач, интересов и проблем она делилась весь первый вечер, уютно свернувшись на кровати, точь-в-точь, как Катина кошка. Люся была совершенно сражена Жанниным потоком личных откровений, который слушала с открытым ртом, как школьница и, словно под гипнозом, соглашалась со всеми жизненными установками делившейся, узелками вязавшимися по ходу монолога. К моменту же её собственных признаний оказалось, что прибывшая страдает кишечным заболеванием, требовавшим регулярных длительных сидений на горшке. Последовавшее тут же решение кишечных проблем заняло часа два и наполнило номер ароматом выхлопывавшихся кишечных газов. С волнением внимая новым в её теперешней жизни звукам и запахам, Люся просмотрела свои записи, приняла душ и даже выпила чаю, когда, наконец, далеко за полночь, пришла её очередь откровенничать. 

      Скромно начав со своих ожиданий непременных, как ей казалось, результатов этой поездки, она одновременно собирала сумку в завтрашний путь. Наблюдавшая за ней психолог неожиданно прервала её:
 
    - я смотрю, как вы всё делаете. Суетитесь, суетитесь, а толку - никакого, - и она профессионально прищурилась.

      Неожиданная оплеуха была увесистей, чем та тяжёлая гиря, которую неосторожная продавщица уронила ей на ногу как-то в детстве. Споткнувшись о собственные слова, Людмила замолчала. Ночью ей снился какой-то дух, раскачивавший её домашнюю люстру и раскатисто громко дышавший на густой, как сметана, туман, в котором плавало Жаннино лицо, щёлкавшее зубами. 

      Следующую тройку дней Люда на цыпочках уходила чуть свет, стараясь не разбудить всегда храпевшую соседку, окуналась в морозный воздух и медленно бродила до занятий, воображая себе своих близких. Возвращалась почти ко сну, успевая, однако, сварить себе что-нибудь на электрической плитке, привезённой из дома. Она так и не выдавила из себя больше ни слова, несмотря на отчаянные призывные взгляды Жанны.
 
      На пятый день, в субботу, они неожиданно столкнулись в Опере, на вечернем спектакле. Давали "Князь Игорь", и Люся плакала навзрыд, сидя на верхнем балконе. На последний автобус, отходивший от театра, она не попала, до боли в костяшках хлопая в ладоши вплоть до опускания занавеса. Её сердце, залитое совершенным восторгом, летело домой вместе с ней по холодным улицам февральского ночного города. Вомчавшись вихрем в закрывавшееся метро, она перевела дух и замерла в пустом вагоне, окончательно очнувшись только наверху. Приехав на трамвае к пансионату, подняла заспанного вахтёра барабанным боем по подоконнику, распугав крыс, рассыпавшихся при этом по всем загогулинам территории вокруг здания. И, наконец, предолго отогревала душем своё застывшее, казалось, до стеклянного состояния, тело, испытывая наслаждение от растекавшихся по оживавшей коже струй - тёплых, мягких, почти серебряных в тусклом свете ванной комнаты.

      Совершенно забыв о соседке, она с удивлением обнаружила её в кровати. Включив крохотный ночник, Люда всю ночь просидела в обнимку со своим блокнотиком, пытаясь передать ему впечатления о спектакле.

      На следующий день Жанна переехала в другой номер.