Она так хотела скорее повзрослеть, что после 9 класса, который и закончила-то очень прилично, учиться дальше не стала, а пошла работать курьером. На какую-то фирму, о которой и не знала ничего толком. Просто развозила по городу разные пакеты. Зато теперь могла одеваться и краситься как большая. Теперь на улице, когда обращались к ней, то называли не иначе как «девушка». И вообще, жизнь казалась ей толстенной книгой, которую нужно читать быстро-быстро, иначе не успеешь, и её, книгу эту, заставят вернуть в библиотеку. Школа была всего лишь предисловием, скучным и затянутым. А вот тепееерь, как ей казалось, она добралась до первой главы. И надо было не пропустить главного события в этой главе – встречи с … Принцем, думаете? Зачем ей принц? Ещё нужно ждать, когда-то он станет Королём! Оля хотела встретить сразу Ко-ро-ля! ! !
А потому и вертела головой из стороны в сторону и на улице, и в общественном транспорте, когда везла свои пакеты куда-нибудь в другой конец города. Но в автобусах и трамваях, скорее всего, Короли и даже Принцы ездили не часто. Оля поняла это достаточно скоро. А когда поздно вечером возвращалась домой, на последний этаж панельной хрущёвки…
… Сразу после работы домой она не шла, а бродила по центру города, заглядывала в витрины больших магазинов, сквозь стёкла которых иногда видела Королей. Но те, как правило, были уже со своими Королевами. А в день зарплаты шла в кафе, где заказывала себе какой-нибудь коктейль, недорогой, но обязательно – с зонтиком, торчащим из высокого прохладного стакана, и кофе. Кофе она не любила, он был противно горький, но очень ей нравились маленькие белые чашечки на таких же белых блюдцах, в которых его подавали. Сидела так у барной стойки, чуть опустив одну ногу, чтобы, если (вдруг!) забредёт в кафе Король, он сразу же мог бы полюбоваться. Честно говоря, полюбоваться чем было…
Вот поэтому возвращалась Оля домой всегда поздно. А там, если летом, то около подъезда, а зимой – внутри, стояли 3-4 человека парней – соседей, отпускавших в Олин адрес весьма двусмысленные шуточки, от которых было и противно, но, в самой середине сердца, немножко приятно и страшно одновременно, когда она, цокая каблуками, торопливо взбегала на 83 ступеньки, под самую крышу. Когда совала ключ в замочную скважину, всякий раз думала:
- И чего бежала? Чего торопилась? Здесь ведь всегда одно и то же!..
Когда она входила в прихожую, где года два уже не было света, потому что что-то перегорело, а вечно пьяный отец так и не исправил поломки, хотя был у себя в ЖЭКе электриком, то всякий раз слышала раздражённый голос матери, вечно ругавшейся с отцом. А потом и голос родителя:
- Олька?!. Где ты, паскуда, шлындраешь? Нет бы матери по дому помочь или отцу щи сварить, а она всё шлындрает. Шлындрает и шлындрает. Шлындрает и шлындрает.
И добавлял, обращаясь уже к матери:
- Вырастила доченьку? Жди. Скоро припрёт тебе ляльку в подоле!
Оля ускользала к себе в комнату, где просто сидела и смотрела в окно, ожидая, когда родители уйдут из кухни к себе в комнату и угнездятся перед телевизором.
А за окном была такааааая пустота, что её не заполняли даже огни большого города и его гул, похожий на шум моря, который не стихал даже ночью. И Оля играла сама с собой, то глядя на своё отражение в чёрном уже стекле, то устремляла глаза к почти потухшему горизонту, который заканчивался сразу за крышей противоположного дома. А если две эти картинки совместить, то получалось нарядно, почти как за витринами тех самых богатых магазинов, где мелькали Короли с Королевами.
Когда родители переставали издавать звуки (Оля знала, что это оба они задремали: отец в кресле, а мать на разложенном уже диване), она заходила на кухню и там, не зажигая света, прямо из сковороды доедала то, что оставалось от ужина. А потом, так же тайком, забегала в ванную и затем укладывалась на тахте у себя в комнате, чтобы провалиться в сон и набраться сил для того, чтобы назавтра всё повторить сначала.
Потому, когда однажды такая же курьерша, как она, Люська пригласила её на день рождения, Оля совсем не удивилась (с Люськой они даже редко разговаривали), а - обрадовалась, когда та сказала, что после вечеринки у неё можно и заночевать.
По дороге с работы накупили всяких вкусняшек – чипсов, гамбургеров и сладкой воды. Люська сказала, что спиртное обещали принести кавалеры. Прямо так и сказала «кавалеры». Накрыли стол в большой комнате, потому что родители укатили на свадьбу к какой-то там родственнице, и все три комнаты были в их распоряжении; уселись у накрытого стола и стали ждать «кавалеров». Вскоре те и заявились. Втроём. Взрослые, лет, наверное, по двадцать каждому.
- Почему втроём-то? - ещё подумалось тогда Оле.
А дальше всё покатилось как-то уж очень быстро-быстро. Застолье. Много-премного вина. И часто, потому что «кавалеры» настаивали. Какие-то танцы под клубную музыку из интернета. Потом совершенно пьяную Люську один из ребят утащил в соседнюю комнату да там с ней и остался. А Гарик и Гоша остались с Олей. Оба они ей не понравилась, потому что были прыщавые, с ввалившейся грудью и торчащими над воротами почти одинаковых свитеров кадыками. Они остались у разграбленного стола, допивая вино уже прямо из горлышка бутылки. А Оля подошла к журнальному столику возле окна, села в кресло и стала якобы рассматривать журналы. Гарик и Гоша о чём-то шептались, из-за музыки Оля не слышала, о чём. Потом оба разом встали и через всю комнату направились к ней. Подошедший первым Гарик сразу, обеими руками, схватил её за грудь, а Гоша стал расстёгивать на ней молнию джинсов. Оля как-то вся испугалась сразу, завизжала. А они продолжали её раздевать. Она вырвалась, обежала журнальный стол и открыла окно:
- Не подходите! В окно прыгну!! А потом мой парень вас убьёт!!!
- Прыгай, дура. Девятый этаж. Да и парня у тебя никакого нет, Люська говорила…
И Оля – прыгнула. Так и не дочитала первой главы своего романа. Так и не дождалась своего Короля. Не мог же Король носить имени Гарик или Гоша…
|