так... — задумчиво сказал Цезарь.
По окончании триумфа Цезарь отправился домой. Он подъезжал к Священной дороге. Восемь лет не видел консул этих мест. Сражаясь в чужой стране, он мечтал, как приедет домой.
Корнелия бросилась к мужу.
— Боги, ты ли это, Юлий?! — воскликнула она.
Цезарь расцеловал Корнелию и горячо обнял:
— Я же обещал, моя божественная, что непременно вернусь!
— Одним богам известно, как я молилась за тебя, любимый!
Вдруг из соседней комнаты выбежала девочка лет семи.
— Кто это? — спросил Цезарь.
— Это... Это твоя дочь, любимый мой, — ответила Корнелия.
— Как тебя зовут, ocelle mi? (радость моя, лат).
— Юлия, — ответила девочка.
Цезарь взял ее на руки и, расцеловав в обе щеки, сказал:
— Ты будешь счастливейшей из смертных, дитя мое, и весь мир будет у твоих ног!
Отныне Цезарь пользовался огромным почетом и властью, но для него этого было мало. Консул решил довести свой замысел до конца. Он тщательно обдумывал свой план и решил переманить Цинну на свою сторону. Цинна был опытным полководцем, все солдаты уважали его. Подумав так, Цезарь пригласил Цинну к себе домой, чтобы за трапезой в триклинии спокойно все обсудить.
— Давно не виделись, Гай Юлий! — сказал старый полководец, войдя в триклиний. Цезарь кивнул и указал гостю на ложе рядом. Цинна удобно устроился и спросил, зачем зять пригласил его.
— Ну, мой дорогой Цинна, давай-ка, раздели сперва со мною эту скромную трапезу, а позже я все тебе расскажу.
Рабы и рабыни стали разносить яства, самые изысканные, какие только могли подавать в доме Цезаря. Одна из рабынь принесла вино.
Окончив трапезу, консул предложил Цинне выпить:
— А теперь, выпьем, друг мой! Выпьем за нашу давнюю дружбу. Это самое лучшее вино, какое было в моих запасах. Оно выдержано целых тридцать лет!
Цинна сразу подумал, что, раз Цезарь такой гостеприимный, значит чего-то от него хочет.
Вечер был теплый. Свежий ветерок, проникавший в триклиний сквозь отверстие в крыше, обдувал сидящих прохладой. Сквозь отверстие в крыше также были видны луна и мириады звезд. Цезарь допил вино и решил перейти прямо к делу:
— Послушай, Цинна, ты же хочешь быть моим союзником?
— Я тебя не понимаю, Юлий, — ответил полководец.
— Видишь ли, друг мой, теперь я очень богат, пользуюсь славой, почетом, но мне нужна власть, — сказал Цезарь.
— Но ведь ты уже добился консульства...
— Ты меня неправильно понял, — перебил его, вставая, Цезарь. — Мне нужна огромная власть, власть над Римом. — При этих словах консул стал ходить взад и вперед по триклинию, строя планы на будущее.
— Верховная власть будет моей, я подчиню себе сенат... Ты будешь моим союзником, Цинна?
Старый полководец молчал, как будто о чем-то размышляя, потом покачал головой. Цезарь вопросительно посмотрел на гостя:
— Нет?! Но почему?
— Видишь ли, Юлий, начинать войну против Рима это же безумие! У сената значительно больше войск, тебя ожидает не власть над Римом, а позорная казнь, — ответил Цинна.
Цезарь снова сел. Он был недоволен словами Цинны, которые разрушали все его надежды на великое будущее.
— Но у меня есть сильное, преданное мне войско, — попытался возразить он. — А войска сената разбросаны по провинциям.
— Поступай как знаешь, Юлий, а я свое слово уже сказал. Я не могу идти на такой риск, — сказал Цинна.
Лицо Цезаря стало непроницаемым.
— Значит, ты пойдешь против меня, Цинна?
— Я не иду против тебя, Юлий, но и союзником твоим стать не могу.
— Кто не со мной, тот против меня, — гневно сказал Цезарь. — Надеюсь, ты понимаешь, что это значит. — Он покинул триклиний, решив немедленно расторгнуть свой брак с Корнелией, которая была дочерью Цинны.
Консул решил сейчас же сообщить свое решение жене, чтобы для нее это не было неожиданностью. Корнелия же, услышав о том, что Цезарь бросает ее, сначала стояла молча, будто не веря в то, что слышит, потом упала к ногам мужа и стала целовать край его тоги.
— Нет, Юлий, ты не можешь бросить меня, моей вины в том, что отец отказал тебе, нет! Не бросай меня, о любимый...
Слезы не дали ей говорить. Камень был бы тронут ее слезами, но лицо Цезаря было все таким же непроницаемым.
— Я уже принял решение, — сказал он. — Юлия будет воспитываться в моем доме, — и, не смотря больше на Корнелию, вышел из комнаты.
Может быть, Цезарь по-своему и любил эту женщину, но первой и настоящей любовью для него была Коссуция, его невеста. Когда Цезарь достиг семнадцатилетнего возраста, ему пришлось бросить Коссуцию, и тогда он женился на Корнелии, дочери Цинны, с которой и прожил до теперешнего времени.
Расторгнув брак с Корнелией, Цезарь не стал медлить и послал своих рабов в дом одной девушки из богатой патрицианской семьи, которую звали Помпея. Родители ее побоялись перечить Цезарю и выдали свою дочь за него, тем более, что для них это было очень выгодно.
Цезарь устроил очень роскошный свадебный пир, а молодая невеста увидела мужа только в день свадьбы.
В доме консула гостям скучать не пришлось: стол был уставлен всевозможными яствами и напитками. А те, кто был в гостях у Цезаря впервые, дивились убранству его комнат, всей этой изысканности и роскоши. Играла музыка, самые красивые танцовщицы исполняли разные танцы. На пиру Цезарь был неподражаем: казалось, он помолодел лет на десять. Он был с гостями ужасно мил, вежлив, обходителен и сразу же понравился Помпее, которая увидела мужа в первый раз.
— Как ты находишь это вино, моя божественная? — спросил Цезарь, поцеловав ее в губы.
— Оно превосходно, Гай Юлий, — ответила Помпея, улыбнувшись мужу.
Когда гости вдоволь наелись, они продолжили пить, сколько было сил, и, совсем опьянев, большинство из них спали прямо на стульях. Помпея тоже чересчур перепила и заснула на груди у Цезаря, сам же консул почти не пил, он был бодр и свеж. Подозвав к себе Антония, Цезарь шепнул ему:
— Завтра мы собираем войско, Антоний, Рим будет у нас в руках!
Антоний хотел было возразить, но благоразумно решил не спорить с консулом.
На следующее утро Цезарь двинулся с войском на Рим. Антоний, его самый верный помощник, пытался понять план своего полководца.
— Понимаешь, Марк, мы должны перейти через границу Галлии, то есть через реку Рубикон, — говорил Цезарь.
— Но, Цезарь, ведь это же мятеж против республики! — воскликнул Антоний.
— Именно, друг мой, — ответил полководец, похлопав его по плечу.
Войско Цезаря продвигалось всю ночь. У реки он остановил повозку и долго обдумывал свой замысел:
"Впереди меня ждет или власть над Римом, или позорная казнь. Власть или позор?"
Потом произнес:
— Жребий брошен, — и двинулся к переправе.
Войска полководца перешли границы и продвигались дальше. Раздался топот копыт, это гонец прибыл из Рима:
— Ты узнал, что сейчас делается в Риме? — спокойно спросил Цезарь.
— Сенат объявил тебя мятежником, Гай Юлий, — ответил гонец.
— Этого и следовало ожидать, — сказал консул, повернувшись к Антонию. — А ты знаешь что-нибудь о планах сената?
— Не так уж много. Я слышал, сенат собирает против тебя войска и командование их поручил Помпею.
— Так-так, — сказал Цезарь, отослав гонца. — Помпей очень опытный полководец. Он уже многое успел сделать, и тем труднее достанется нам победа. Но, пока Помпей соберет войско, пройдет какое-то время, а мы будем действовать так быстро, что он не успеет организовать сопротивление.
Цезарь был абсолютно прав. Пока Помпей собирал войска, разбросанные по всем римским провинциям, консул действовал так быстро, на сколько мог.
— Ну, что слышно, Антоний? Помпей еще в Риме? — спрашивал Цезарь.
— Мы узнали, что вчера вечером он поспешно покинул город, не успев организовать нам сопротивление. Часть рабовладельцев и бедноты на нашей стороне. Римская беднота надеется, что ты улучшишь ее положение. Если так пойдет и дальше, то мы займем Рим, а потом и всю Италию.
— Отлично, — сказал Цезарь. — Хвала Юпитеру, он на нашей стороне, но я чувствую, что Помпей так просто не собирает сдаваться.
Через пару дней войска Цезаря захватили Рим и Италию, не встречая сопротивления, но Помпей собирал большую армию на Балканском полуострове.
— Что делать, Цезарь? — спросил один из военачальников полководца.
— Мы переправляемся на Балканский полуостров, я предпочитаю идти навстречу врагу, — холодно ответил Цезарь.
— Но это может быть опасно, — вмешался Антоний, — у Помпея огромная армия.
Цезарь сурово посмотрел на друга:
— Разве я когда-нибудь подводил вас? Что дает вам право сомневаться в свое полководце, скажи мне, Антоний? Ты, который столько раз смотрел в глаза опасности?
Марк Антоний потупил взгляд:
— Хорошо, Цезарь, я передам легионам твой приказ.
После того, как римские легионы были переправлены, консул приказал разбить лагерь, чтобы, отдохнув, набраться сил перед предстоящим боем.
Наступила ночь, Цезарь остался один в своей палатке и ему не спалось. Было совсем тихо, лишь ржание лошадей, да шаги караула нарушали эту мертвую тишину. Цезарь не знал, что принесет ему завтрашний день. Быть может смерть? В мыслях консула стремительно пронеслись года прожитой жизни. Он вспомнил, как жил с матерью, как потерял отца, как год спустя его назначили жрецом Юпитера. Все эти годы пронеслись перед ним, будто мимолётное сновидение. Все показалось Цезарю совершенно бессмысленным. Слава, почести, богатство — зачем все это?
"Неужели я прожил все свои годы зря?" — подумал Цезарь. — "Завтра, быть может, мне придется погибнуть. Смерть"...
Консул почувствовал, что от этого слова у него холодеют руки. "Нет, я не должен бояться смерти, ведь я столько раз смотрел опасности в глаза. Или победа или смерть... Я сделал свой выбор".
Воспоминания о прожитых днях, не давали Цезарю заснуть. Лишь к утру он погрузился в состояние, похожее на сон, но в это время вошел Антоний:
— Цезарь, твои верные легионы готовы, они ждут своего полководца.
— Да, Марк, я чувствую, что это сражение станет для нас решающим.
Войска консула вступили в бой с Помпеем. И это была отчаянная битва. То и дело военачальники теряли надежду на победу:
— Гай Юлий, войск Помпея гораздо больше, он перебьет нас, как овечек, — сказал один из них.
— Мне кажется, что Помпей замышляет какой-то план, — прибавил Антоний.
— Я догадываюсь, что это за план: Помпей хочет окружить наше войско, — ответил на это Цезарь, — и если ему это удастся, тогда он действительно перебьет нас, как овечек. Но, чтобы не допустить этого, мы должны устроить засаду.
Полководец отдал приказ, чтобы войско устроило врагу засаду. Действовать нужно было без промедлений и Цезарь послал в засаду Антония.
— Я доверяю тебе, как себе самому, Антоний, — говорил он. — И если ты возглавишь часть моего легиона, я уверен в победе. Нам нельзя позволить врагу окружить наше войско.
Цезарь и Антоний горячо обнялись.
— Не медли, Марк Антоний, и пусть боги помогут тебе!
Пока бой кипел и поле сражения было уже усыпано трупами, Цезарь ждал вестей от Антония. Лишь к вечеру следующего дня ему стало известно, что план удался: Антоний, возглавлявший часть легионов, не позволил Помпею окружить войско. Но праздновать победу было еще
